Трагический эксперимент. Книга 5 - Яков Канявский

и в лицо!» И добавил: «Теперь их черёд». Таких бессмысленных издёвок, не объяснимых ничем, кроме ненависти к бывшим монархам, было множество. Зимой для детей соорудили ледяную гору — это было единственное развлечение. Но позже охрана приказала её разрушить: солдатам не понравилось, что арестанты могли подниматься на неё и смотреть через забор.

В переписке семью не ограничивали, но все послания просматривались. Александра много переписывалась с Анной Вырубовой, которую то отпускали, то снова арестовывали. Они отправляли друг другу посылки: бывшая фрейлина как-то прислала «чудную синюю кофточку и вкусную пастилу», а ещё — свои духи. Александра ответила шалью, которую тоже надушила — вербеной. Она старалась помогать подруге: «Посылаю макароны, колбасы, кофе — хотя пост теперь. Я всегда из супа вытаскиваю зелень, чтобы бульон не есть, и не курю». Она почти не жаловалась — разве что на холод.

В тобольской ссылке у семьи получалось сохранять прежний уклад во многом. Даже Рождество удалось отметить. Были и свечи, и ёлка — Александра писала, что деревья в Сибири другого, непривычного сорта, и «пахнет сильно апельсином и мандарином, и по стволу течёт всё время смола». А слугам подарили шерстяные жилеты, которые бывшая императрица связала сама. Быт занимал супругов больше, чем политика. Только Брестский мир потряс их обоих по-настоящему. «Унизительный мир. <…> Быть под игом немцев — хуже татарского ига», — писала Александра. В письмах она размышляла о России, но не о политике, а о людях.

«Странность в русском характере — человек скоро делается гадким, плохим, жестоким, безрассудным, но и одинаково быстро он может стать другим; это называется — бесхарактерность. В сущности — большие, тёмные дети» — из письма Александры Анне Вырубовой.

27 февраля по новому стилю власти объявили, что «у народа нет средств содержать царскую семью». Романовым отныне предоставлялись квартира, отопление, освещение и солдатский паёк. Каждый человек мог также получать 600 рублей в месяц из личных средств. Десятерых слуг пришлось уволить. «Надо будет расстаться со слугами, преданность которых приведёт их к нищете», — написал Жильяр, оставшийся при семье. Со столов арестантов исчезли масло, сливки и кофе, не хватало сахара. Семью стали подкармливать местные жители.

«В последние дни мы начали получать масло, кофе, печение к чаю и варения от разных добрых людей, узнавших о сокращении у нас расходов на продовольствие. Так трогательно!» — из дневника Николая.

Эта тобольская жизнь, которую позже Романовы вспоминали как тихую и спокойную — даже несмотря на краснуху, которой переболели дети, — закончилась весной 1918 года: семью решили перевезти в Екатеринбург.

Известно, что конкретных попыток вывезти царскую семью из России не предпринималось. Переговоры, весьма осторожные, велись, в частности, послом в России графом фон Мирбахом. Однако Германия в тот момент была заинтересована в сохранении мирных отношений с Россией, новые конфликтные ситуации или даже поводы для их возникновения не были нужны никому, а потому Мирбаху фактически приходилось действовать в одиночку, — без согласования своих действий с Берлином. Король Великобритании Георг V, будучи двоюродным братом Николая, выступил с предложением принять у себя царскую семью, однако тогдашнее лейбористское правительство, испытывавшее симпатии к большевикам, его не поддержало. Кроме того, в Лондоне опасались революционных настроений, которые захлестнули Европу, и приезд царской семьи мог бы расшатать ситуацию в обществе.

Британский король считал, что отчасти в смерти царской семьи виновна Германия и лично император Вильгельм II. По мнению Георга V, сохранение жизни Романовым должно было стать одним из условий заключения Брестского мира. Кроме того, королю было известно о финансовой поддержке большевиков со стороны Германии — в процессе подготовки революции, во время и после её свершения, а также в процессе укрепления большевиков во власти. Получается, что кайзер не принял никакого участия в судьбе своих аристократических родственников в России.

Со временем судьба последнего русского царя попала в сферу германских интересов.

Руководство рейха было прекрасно осведомлено о неизменной патриотической позиции императора Николая II и его отрицательном отношении к какому-либо соглашению с кайзером, которого он считал опасным и коварным врагом.

15 марта 1918 года датский король Кристиан Х телеграфировал императору Вильгельму II с просьбой вмешаться в разрешение судьбы «низвергнутого русского монарха и его семьи». Кайзер прямо заявлял, что его вмешательство невозможно, так как оно может быть истолковано как стремление восстановить на престоле династию Романовых, что в данный момент нежелательно для Германии.

Бывший статс-секретарь рейха Готлиб фон Ягов в 1935 году писал, что немецкая дипломатия устранилась от вопроса о судьбе царя и все её усилия ограничились лишь несколькими строго официальными представлениями о «принцессах германской крови».

Однако к весне 1918 года политическая ситуация начала меняться не в пользу Германии. Брестский мир не принёс немцам желаемого результата — в германской армии с каждым днём набирали силу пацифистские тенденции, чувствовался разлагающий дух большевистской пропаганды.

Наилучшим выходом для немцев стало бы признание Брестского мира императором Николаем II. Высокопоставленный российский дипломат Георгий Михайловский утверждал, что «велись весьма деликатные переговоры немцев с самим Николаем II насчёт его взглядов на будущую русско-немецкую дружбу и ответ царя их не удовлетворил». По воспоминаниям видных представителей русской эмиграции, германское руководство в 1918 году под видом сотрудников Красного Креста посылало в Тобольск своих представителей, которые предлагали Николаю II подписать договор о сепаратном мире с Германией, обещая за это немедленное освобождение его и его семьи. Однако государь категорически отказался вступать с германцами в какие-либо соглашения.

Большая игра вокруг царской семьи, начавшаяся весной 1918-го, отражала острую борьбу внутри политической верхушки рейха и во многом являлась следствием попытки германского верховного командования взять контроль над страной в свои руки. Именно германские военные пытались оказать русским монархистам помощь в спасении царской семьи. К этому же времени относится ещё одно важное показание лидера кадетской партии Павла Милюкова, который утверждал, что «немцы или желали, или даже пытались реально спасти царя и наследника, причём я лично усматривал тогда в этом и политическое значение — их нежелание, чтобы какие-либо элементы, враждебные им, воспользовались личностью Николая Александровича и его сына».

В апреле 1918 года в Москву прибыл новый германский посол — граф Вильгельм фон Мирбах. Он потребовал от председателя ВЦИК Якова Свердлова и главы Совнаркома Владимира Ульянова (Ленина) вывезти царскую семью из Тобольска либо в Петроград, либо в Москву. Мирбах довёл требование Вильгельма II до Свердлова, Ленина и Чичерина: «Его Величество желает, чтобы продолжались усилия, направленные на освобождение Семьи и вывоз её в рейх. При любых обстоятельствах немецкая принцесса и её дети, в