Счастье будет! - София Катенина

В извечном споре, разыгравшемся на арене, были правы мы обе: с одной стороны, половозрелые двадцатипятилетние женщины должны концентрироваться на построении серьезных отношений (а в идеале и семьи), с другой стороны – перед нами стоит задача обнаружить и отсеять встречающихся на нашем пути полных и относительных идиотов, чтобы не подвергать опасности возможное потомство.

Что и говорить, работы у незамужних женщин полно. Когда тебе за двадцать пять, а белокурый сказочный принц все еще не стучится в дверь твоей хрущевки в Черемушках, на лицах у родителей появляется особенное выражение. Они как будто начинают ждать, что ты вот-вот выпьешь яду кураре или, что еще хуже, начнешь слать свои фотографии в стиле ню заключенным по адресам в газете «Двое». Удачливые подруги милосердно умалчивают о прекрасно проведенных романтических выходных в Монако, ты ненавидишь фильм «Степфордские жены», и даже реклама памперсов начинает тебя раздражать. Можно начать упиваться своим поражением, потолстеть, проколоть нос, перестать мыть голову и сидеть в сквере на Чистых прудах, а можно сложить руки и выйти замуж за «прекрасного мальчика Гошу, я знаю его родителей с детства» – но это все удел слабых. Настоящая задача-максимум для выдающихся девушек, которые не боятся смотреть в лицо опасности, – это обнаружение основного объекта с перспективой окончательного захвата. Найти и обезвредить, но главное – найти!

Проанализировав ситуацию, мы с Нинкой пришли к определенным выводам. Вкратце жизненный план на ближайшие несколько месяцев был таковым.

1. Определиться, какого же черта нам вообще нужно.

2. Представить объект в деталях и выявить среду его естественного обитания.

3. Найти и обезвредить.

4. Похудеть.

В принципе, пункт четвертый уже пару лет не выходит из моего скорбного списка. С тех самых пор, как в моей жизни появился невероятный В. Атлетичный спортсмен-горнолыжник, он покорил меня знанием Хармса и переводов Маршака, а также умением готовить протеиновые коктейли. Вова был вечно молодым и статным, как кедр, тридцативосьмилетним любителем активного образа жизни, который начинал свое бодрое альпинистское утро с проверки моего мобильного телефона. Не обнаружив там порочащих меня sms-сообщений, он недовольно кряхтел и принимался отжиматься, ведя неспешную беседу примерно такого рода.

– Мне кажется, ты опять поправилась.

– Мм...

– Тебе необходимо поработать над прессом.

– Ммм...

– Три подхода по сорок подъемов, L-карнитин и ни в коем случае не покупай пастилу в супермаркете в этом месяце. Нет, в этом году!

– Мм...

– Да, кстати, где мой завтрак? Ты положила сметану в яйца? На обед мне нужна постная ветчина.

Все в нем было гармонично, все дивно, и весь первый год я безропотно клала сметану в яйца и наоборот. Бегала по парку под крики «тянем носок» и послушно формировала ягодичные мышцы. Питалась огурцами и ростками пшеницы, а по праздникам позволяла себе бифштекс. В целом год прошел под знаком тотальной любви, восторженного детокса и умерщвления плоти. Вечерами мы читали Маршака по ролям... И я уже собиралась сообщить родителям, что в моей жизни случились позитивные перемены, как вдруг неожиданные обстоятельства поставили мой план под удар.

Рано или поздно это случается с любой девушкой, но в тот злополучный сентябрь я была действительно не готова к капризам природы. Мой цикл, задержавшись на три недели, превратил Владимира в полного невротика. Оказалось, что под грамотно прокачанным мышечным каркасом Володи скрывались качества, о которых я даже не подозревала.

– Ты беременна не от меня, – заявил мне мой интеллигентный бойфренд, заявившись домой в полчетвертого ночи (или утра?).

– Мм?..

– Я знаю это точно! Я все выясню! – И его могучий кулак опустился на стеклянный прикроватный столик, который я вручную тащила из «Икеи» на своей неспортивной спине. Что и говорить, столик разбился.

Слушая долгий и изысканный стеклянный звон, я предалась процессу осознания. Как будто Вовочка треснул не по столику, а по моим плотно сидящим на переносице розовым очкам. Все-таки во мне гнездилось очень, очень много иллюзий. Где-то в потаенных мечтах я надеялась, что все эти салатные листья и соя посланы мне неспроста. Что через годик-два Вова насъезжается всласть по черным трассам, выиграет пару пластмассовых кубков, да и сделает мне предложение. Что в означенный час мы родим здорового мальчика по какой-нибудь модной тибетской системе и отведем его на йогу и в горнолыжную секцию. В общем, несмотря на повышенную здравость окружающей меня среды, вредные и разрушительные мысли о браке все-таки проникли глубже, чем я сама могла предположить.

Я так и не смогла осознать, что именно настолько пугает неженатого сорокалетнего мужчину в тот момент, когда его любимая девушка начинает думать, что беременна. Несмотря на то что в этот раз мой трагический залет оказался мифом и ситуация стабилизировалась, реакция Вовы стала, как говорят, звоночком. Я как-то сразу мысленно собрала вместе все остальные Вовины странности. Болезненную слабость к сметане. Страх перед всесильной мамой, гардеробщицей Большого театра Сибиллой Петровной (в девичьих разговорах она проходила как Сцилла Харибдовна). Пристрастие к цветным разворотам в журнале «Maxim». Привычку подтягивать брюки до подмышек и выставлять наружу носки. Словечко «как бы» и манеру все время разводить руками. И главное – жировик на груди, маленькую безвредную опухоль. Мне показалось знаковым то, что при той обложной войне с жиром, которой Вова посвятил все сорок лет своей жизни, уязвимым местом на его совершенном теле стал именно проклятый жировик.

Что характерно, до того момента, как нашу съемную квартиру на Ленинградском проспекте огласил стеклянный звон, я не замечала жировика. А тут же... Тут же я постоянно стала натыкаться на него взглядом.

Через неделю я позволила себе демонстративно пожарить картошку на сале, и трещина в наших отношениях еще больше увеличилась. Через десять дней Владимир ворвался в мой офис и перевернул вверх дном компьютер и рабочий стол в поисках доказательств моей неверности; не найдя ни носового платка с вышитыми инициалами, ни презервативов «Гусарские», но изрядно запылив брючки, он рассвирепел еще больше, так как решил, что я уничтожаю улики. В шредере. Еще через неделю – и это самая грустная часть, – после всеночной истерики, во время которой немаленькие спортивные кулаки летали вокруг моего лица, я отправила Володю к маме, сменила замки, симкарту, а также вызвонила Нинку, с помощью которой отнесла напоминавшие о любви всей моей жизни вещи на ближайшую помойку.

Любовь заставила меня сделать множество ошибок, отклониться от намеченного курса и забыть первое правило любой счастливой женщины: иди туда, где ты хочешь находиться, потому что трудно сделать только первый шаг.