Немецкие гренадеры. Воспоминания генерала СС. 1939-1945 - Курт Мейер

Надвигавшаяся темнота скрывала разрушения, произведенные днем. Ужасная картина поля боя была видна только вблизи. На горизонте поднималось зарево от горящих деревень, над оскверненной землей стелился густой дым. Мы молча сидели за полуразрушенной стеной, пытаясь осмыслить первый день боев, и слушали отрывки из исторической речи Гитлера. «Я решил разрешить вопрос с Данцигом и польским коридором и найти способ убедиться в том, что изменение в отношениях между Германией и Польшей сделает мирное сосуществование между нами возможным». Слова фюрера еще долго эхом отдавались у нас в ушах.

Наш полк снова вступил в бой за рекой Вартой в составе 17-й пехотной дивизии и продвинулся в направлении Пабьянице близ Лодзи. 7 сентября, примерно в 10.00 мы достигли окраин Пабьянице и получили приказ занять оборону к югу вдоль холмов, протянувшихся через Рзгов-Воля, Ракова и Лодзь. Значительные силы противника с противотанковыми средствами занимали Пабьянице. Атака 1-го батальона 23-го танкового полка только что была отбита державшими оборону поляками. На поле боя остались наши поврежденные и разбитые танки. Они были выведены из строя польскими противотанковыми ружьями.

Моторизованный полк «Лейбштандарт «Адольф Гитлер» продолжил выполнение боевой задачи и сразу же приступил к штурму. 1-я и 2-я роты ворвались в город, за ними последовали другие подразделения. Эта яростная атака вынудила поляков отступить в центр города, однако затем против выдвинувшихся флангов полка последовали мощные контратаки противника.

2-й батальон 46-го артиллерийского полка всеми силами удерживал свои огневые позиции, отбивая настойчивые контратаки польской пехоты. Польские части шли вперед напролом, не считаясь с потерями. Командный пункт полка вдруг стал участком главного удара. Всем писарям и водителям так– же пришлось сражаться. Поляки вышли к командному пункту через картофельное поле, и, поскольку ботва обеспечивала прекрасную маскировку и скрывала наступавших, мы не смогли их разглядеть, пока они не оказались на расстоянии броска гранаты. Остановить противника, подходившего все ближе, казалось, было невозможно. Тогда я вскочил на ноги и из положения стоя стал стрелять по картофельному полю. Только так можно было попасть в подползавших поляков. Справа от меня гренадер из 13-й роты вел по ним огонь так, будто находился на стрельбище, очередь за очередью. Наша «стрельба по мишеням» продолжалась недолго. Вдруг я обнаружил себя опять на дне окопа, отброшенным туда пулей, задевшей мое плечо. Мой сосед был убит, получив пулевое ранение в шею. Никогда больше я не буду пытаться остановить атаку из положения стоя. Атаки продолжались с упорством, проявленным с обеих сторон, и только ближе к вечеру наступил момент, когда поляки были сломлены. Они сотнями сдавались в плен и отправились в долгий путь, уготованный военнопленным. Тем временем XVI танковый корпус подступил к Варшаве и завязал бой с польскими частями и соединениями, оборонявшими город, а также с остатками польских войск, прорывавшихся в восточном направлении. Командир танкового корпуса генерал Геппнер приветствовал передовые подразделения нашего полка в Надаржине. Мы придавались 4-й танковой дивизии этого корпуса.

«Лейбштандарт «Адольф Гитлер» получил приказ удерживать рубеж Капуты – Олтаржев – Доманев и не давать польским частям, выходившим из окружения, прорываться с запада к Варшаве.

Находясь на марше, 1-й батальон моторизованного полка СС «Лейбштандарт «Адольф Гитлер» получил приказ изменить направление и двигаться на север к Олтаржеву. Моторизованная пехота следовала за отрядами мотоциклистов, танками и бронемашинами. Колонны наших войск скрылись в ночи.

Генерал Геппнер не сомневался в исходе войны в Польше, но предвидел тяжелые бои для своего XVI танкового корпуса. Он полагал, что польские войска, все еще сражавшиеся в окружении к западу от Варшавы, приложат все силы к тому, чтобы прорваться к столице через наши позиции. Через несколько километров стало очевидно, что наступающая ночь принесет с собой тяжелый бой. Нам приходилось пробиваться через пригороды Варшавы. Из Олтаржева доносился громкий шум боя. 1-й батальон полка СС «Лейбштандарт «Адольф Гитлер» достиг основного рубежа развертывания и вел бой со значительными силами противника. На дороге отступающие польские колонны смыкались друг с другом и образовался полный затор. В течение ночи они были полностью уничтожены. Сотни убитых лежали среди обломков. Вся дорога была завалена разбитыми артиллерийскими орудиями, другим вооружением, брошенными боеприпасами. Беспощадное сражение продолжалось до утра, и обе стороны ожидали, измотанные, когда наступит рассвет, чтобы разобраться в ситуации.

Когда рассвело, стал виден весь ужас произошедшего. На дороге и близ нее было убито не только множество польских солдат. Нашим огнем были расстреляны и смешавшиеся с войсками колонны беженцев. Мертвые и раненые лошади повисли в своей упряжи у разбитых повозок. Плачущие дети хватали своих мертвых матерей или матери своих мертвых детей. Раненые выползали из обломков и взывали о помощи. Полевой перевязочный пункт скоро переполнился. Поляки и немцы вместе помогали пострадавшим. Не было слышно ни единого выстрела. Война была приостановлена. Беженцам не повезло – они отступали из Познани и присоединились к войсковым колоннам, что, как им казалось, обеспечивало им защиту, а попали в мясорубку.

Эта ночь впервые по-настоящему открыла нам истинное лицо войны. Теперь уже больше не существовало никакой разницы между солдатом и гражданским лицом. Современное оружие уничтожало и тех и других. Я не видел ни одного смеявшегося немецкого солдата на «дороге смерти» у Олтаржева. Ужас коснулся их всех. Сентябрьское солнце ярко освещало залитую кровью дорогу. Более чем 1000 польских пленных было приказано убрать завалы. Шестьсот человек были направлены к позициям противника с предложением капитулировать.

Одна-единственная противотанковая пушка уничтожила бронепоезд противника; взрывавшиеся боеприпасы со страшным грохотом взлетали на воздух и полностью уничтожили поезд. В следующие два дня мощные атаки противника обрушились на позиции, удерживаемые 2-м батальоном 33-го пехотного полка, 2-м батальоном 35-го танкового полка и нашим полком. Но польские атаки были бесполезны.

Напрасно я просил командира позволить мне расширить круг моих обязанностей и принять более активное участие в сражении. Я должен был довольствоваться командованием ротой, которая разбросана по всему нашему полку повзводно. Я напоминал командиру при каждой возможности, что я танкист и мотоциклист, и чувствовал себя абсолютно ненужным на занимаемом в данный момент месте. Но все бесполезно; на данный момент я оставался истребителем танков.