Грешная одержимость - Айви Торн

Вот что я получаю за то, когда умничаю.

— Мне очень, очень жаль… упс! — Пытаясь уйти с его пути, я неуклюже поворачиваюсь, спотыкаюсь о ноги и внезапно падаю назад.

Прежде чем я успеваю выбросить руку, чтобы поймать себя, сильные руки смыкаются вокруг меня.

Сердце колотится, я задыхаюсь, когда мгновенно выпрямляюсь, крепкие руки сжимают мои плечи и поворачивают лицом к широкой мускулистой груди моего спасителя. Потеряв дар речи, я позволяю своим глазам медленно скользить по великолепному и пугающему кадру передо мной, пока не нахожу пару шокирующе голубых глаз.

Ефрем.

Мое сердце бешено учащается, когда его густая шевелюра с золотистыми волосами падает ему на лоб и на глаза. Бабочки порхают у меня в животе, как они делают каждый раз, когда я вижу высокого русского экземпляра, который выглядит (и ощущается) так, будто он вылеплен из мрамора, а не из плоти.

Смущение горит на моих щеках, когда я понимаю, что я не только в нескольких дюймах от человека, в которого влюбилась с тех пор, как встретила его, когда была подростком, но он также только что стал свидетелем моего болезненно неловкого момента. Мои губы приоткрываются, чтобы что-то сказать, но я так взволнована, что не могу придумать, что это могут быть за слова. Мои глаза широко открываются в тихой панике, а во рту внезапно пересыхает.

— С вами все в порядке? — Спрашивает он, его русский акцент ровный и тихий по сравнению с резким акцентом Вэла. От этого у меня по спине пробегает дрожь, и я изо всех сил пытаюсь ее сдержать.

— Я-я-да, — заикаюсь я, мое лицо еще сильнее нагревается от отяжелевшего языка.

Кривая улыбка тянет уголок его полных губ, намекая на веселье. Оно идеально сочетается с его поразительно мужественными чертами лица и сильной челюстью, придавая ему почти дерзкое выражение лица, хотя я знаю, что он совсем не такой. За все время, что я его знаю, он ни разу не заговорил о себе.

Хотя у него есть много достоинств, которые он мог бы прикрыть в этом отношении — например, его плечи, широкие, как дверной проем нормального размера, или его выпуклые руки, которые поддерживают меня, как будто я вешу не больше перышка.

Боже, почему он такой красивый? Я с трудом могу ясно мыслить так близко к нему, когда я чувствую землистый аромат его одеколона и чувствую тепло, исходящее от его массивных ладоней. Моя кожа гудит от острого осознания его прикосновения. Учитывая, что он почти на десять лет старше меня и, вероятно, думает обо мне как о ребенке, он не должен меня так привлекать. Но я не могу помочь тому, как он влияет на меня, как не могу убедить свое сердце перестать биться.

— У вас вероятно течет. — Замечает он, и его веселье возрастает, а его глаза сверкают.

Он отпускает одну из моих рук, чтобы зачесать волосы со своего лица, и на долю секунды мне не хотелось бы ничего больше, чем сделать это самой и почувствовать, насколько они шелковистые, потому что они выглядят очень мягкими.

Затем я осознаю то, что он только что сказал мне.

— Прошу прощения? — Спрашиваю я, выпрямляя спину, когда мой румянец увеличивается еще на несколько градусов. Он только что сказал, что я теку? Подводя итоги, я должна признать, что растущая влага между моими бедрами в немалой степени связана с его близостью. Но не факт, что он об этом знает… А даже если бы и знал, не могу поверить, что он сказал бы что-то настолько грубое.

Он усмехается.

— Ваши цветы. — Он тянется, чтобы поправить вазу, о которой я совершенно забыла во время падения. — Они проливают воду на пол.

Я смотрю вниз и впервые замечаю, что на самом деле капаю водой на ковер и мою новую пару туфель Джимми Чу.

— Ой. Верно. — Не думаю, что я смогла бы покраснеть сильнее, даже если бы попробовала. — Спасибо.

— Не за что.

Кажется, тогда Ефрем замечает, насколько мы близки. Или, может быть, он просто думает, что я наконец-то могу сохранять равновесие, потому что он осторожно отпускает другую руку с моей руки. Он делает шаг назад, хотя его яркие голубые глаза продолжают смотреть на меня.

— Приятно снова вас видеть, мисс Ришелье. Вы больше не навещаете нас так часто. — Его глаза скользят по моему телу, как будто впервые охватывая меня полностью. Затем они возвращаются к моему лицу.

Оценка тонкая, настолько быстрая, что я почти могла ее пропустить. Но от силы его взгляда у меня по спине пробегает дрожь. Если я не буду осторожна, я могу потерять хладнокровие здесь. Хрипло рассмеявшись, я стряхиваю платиновые кончики своего объемного боба А-силуэта.

— Только не говори, что ты скучал по мне, — поддразниваю я. О боже, я сейчас с ним флиртую? Это определенно звучит как флирт.

Мне нужно потанцевать, прежде чем я выставлю себя еще большей дурой. В этот момент я, должно быть, выгляжу полной идиоткой. Что такого в Ефреме, что заставляет меня вести себя как легкомысленная школьница? Я не делаю этого с парнями. И он определенно не тот, кого бы одобрили мои родители. Но чем дольше длится молчание между нами, тем больше я нервничаю. И тут меня осеняет: — я сказала ему не говорить мне, что он скучал по мне.

Означает ли это, что он это и делает?

Я не знаю, как прочесть выражение его лица. Оно по-прежнему с легким весельем, но здесь есть что-то большее. Напряжение, а может быть, даже дискомфорт. О боже. Не прошло и суток после их возвращения, а я уже заставляю сотрудников Петра чувствовать себя некомфортно. И не просто любого сотрудника, а Ефрема. Парня, который мог бы быть моделью обложки любого книжного романа, если бы захотел. Одна только мысль об этом возвращает улыбку на мое лицо. Ефрем как модель. Вероятно, он пугал бы своих фотографов каждый раз, когда смотрел бы в камеру.

Его взгляд такой… опасный. Проницательный. Он ничего не упускает.

Нет, ему гораздо лучше подходит роль телохранителя. Я даже не могу себе представить, чтобы кто-то хотел причинить вред Петру, если бы это означало встречу с чудищем передо мной.

— Ищете госпожу Велес? — Спрашивает он.

Я откашливаюсь и киваю, и он указывает на нужную дверь.

— Она будет очень рада вас видеть, я уверен. — Он делает шаг в сторону, показывая, что я должна уйти первой.

И хотя я все еще измотана и мысли мои рассеяны, я сжимаю вазу