Слепой рассвет (СИ) - Майер Кристина

В дверь кто-то настойчиво звонит, я не собираюсь выходить. Пусть гостями займется пока еще жена, я направляюсь в душ.

— Герман Андреевич, — кричит мне водитель супруги. После двух аварий подряд, я запретил ей садиться за руль. Нанял Мишу. — Тут к вам пожаловали, — продолжает орать Михаил с улицы в открытое окно. Нехотя выхожу из дома, водитель стоит у крыльца и кивает на калитку.

— Там женщина пришла. Заявляет, что принесла вашего ребенка. Пытался прогнать, не сдается. Полицию вызывать?

— Что за развод? — недоуменно смотрю, на Мишу. Наташа что ли решила меня окончательно вывести из себя? Вытрясу душу, если это очередной ее загон.

— Понятия не имею. Но у женщины переносная люлька в руках. — я закипаю. В голову бьет кровь. Сейчас я эту дрянь задержу и сдам в полицию. Пожалеет о своей выходке!

Как только я понял, что мой брак ошибка, перестал хранить супруге верность. Я практически перебрался в ночной клуб. Последние полгода, каждую ночь новая телка, но о контрацепции ни разу не забывал.

*** ***

Герман

Металлическая ручка калитки нагретая на солнце, обжигает руку. Игнорируя боль, крепко сжимаю горячий металл и распахиваю дверь. Встречаюсь взглядом с женщиной. Она не шарахается, хотя видит, что я зол. Окидываю ее взглядом. Выглядит прилично. В молодости наверняка была красавицей. Сейчас ей лет сорок пять-пятьдесят. Стройная крашеная блондинка невысокого роста. Чуть курносый нос, узкие губы, впалые щеки. Светло-серые глаза внимательно меня рассматривают. Взгляд усталый, потухший. Такой бывает у одиноких или несчастных женщин.

— Вы кто? — грубо интересуюсь у женщины. Она обводит мое почти обнаженное тело оценивающим взглядом. Я могу точно сказать, что увиденное ее впечатлило. Знакомая реакция. Потекла. У бабы давно не было даже тухлого секса.

— Бабушка вашей дочери, Герман Андреевич. — негромко заявляет. Уверен, весь скепсис на моем лице она смогла прочесть. — Не надо смеяться. Машенька ваша дочь. — поднимает она сумку, в которой спит младенец. Мазнул незаинтересованным взглядом по переноске с младенцем. — Можете провести ДНК-экспертизу. — перебивать не стал. Слишком уверенно она себя вела. — Я отдам ее вам взамен на один миллион рублей. Вот договор. — протягивает мне бумаги. Я отмечаю, что она все же нервничает, когда забираю документ из дрожащей руки. Просматриваю договор, который любой малограмотный адвокат может опротестовать, а ее привлечь за торговлю ребенком. — Деньги мне нужны прямо сейчас. Если окажется, что ребенок не ваш, можете подать на меня в суд и обвинить в мошенничестве. Я уже все подписала, дело осталось за вами. — в руках у нее появилась ручка, словно по волшебству. Отчаянная. Не понимает, что я прямо сейчас могу привлечь ее к ответственности?

— Кто мать ребенка? — не то, чтобы я повелся на развод, но ее напор выбили меня из привычного состояния.

— Свидетельство о рождении в люльке. Углицкая Полина. Думаю, вам знакомо это имя, — она смотрит на меня и ждет, что я скажу.

Знаком. Очень хорошо я знал это имя. Она столько раз являлась мне во сне… Прикрывая глаза прячу от незнакомки свои истинные чувства. Наваждение, которое исчезло и оставило в душе пустоту.

— Где она? — наступаю на женщину, забыв о том, зачем она пришла. Хочется вытрясти из нее правду. Как же я хотел увидеть мелкую лгунью! И что сделать? Сердце обожгло огнем. Тошно стало. Думал, что переболел. Хрен там!

— Это неважно. — испугалась незнакомка и отступила. — Поли нет в стране. — родила и бросила ребенка? Так же как бросила меня! Очередная сука, которая умеет неплохо так притворяться. Мой ребенок? Возможно. Полина была единственной, с кем я ни разу не предохранялся. Рядом с ней мои мозги стекали в трусы. А до меня у нее никого не было…

— У меня мало времени. Вы согласны? — женщина нервничает. Чуть надавлю сорвется и сбежит. Отпустить или нет?

— Зачем вам деньги? — я понимаю, что меня разводят на бабки, но какого-то хрена продолжаю с ней разговаривать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Спасти своего ребенка, — она прямо смотрит мне в глаза. Не лжет, отмечаю я. Во что интересно вляпалась Полина? Меня это не касается. Она исчезла, пусть теперь сама разгребает свои проблемы. — Деньги нужны прямо сейчас. — торопит меня незнакомка. — Пожалуйста, я вас умоляю. — на глазах блестят слезы. Трогают они меня? Нет. Мне все равно, что у них случилось. «Ты стал таким черствым» — говорила мать и она была права. Хотя эта ситуация не оставляет равнодушным. Цепляет. Пока не понял, что именно, но где-то в голове свербит и в сердце торкает.

Хрен поймешь, что происходит. Будто в другое измерение нахожусь. Матери и бабушки торгуют детьми! Предположим дочь моя… или не моя? Оставить ребенка этой торгашке?

— Входите в дом. — киваю и отхожу в сторону. Нужно во всем этом разобраться. Может, подстава?

— Нет. Было ошибкой обратиться к вам, — отходит она, взгляд метается из-стороны в сторону, а потом она срывается и убегает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Герман

Стою и смотрю женщине в след. Вспоминаю Полину… Зараза! В голове, словно щелкнуло, что там моя дочь. А эта неадекватная неизвестно кому ее продаст. Даже думать о таком не хочу, поубиваю же всех. Срываюсь и бегу за незнакомой женщиной, в которой угадываются черты Углицкой. Хватаю переноску, ребром ладони выбиваю из рук.

— Нет! Верните Машу! — кричит она, как только люлька с ребенком оказывается в моих руках. Раздается громкий детский плач. Естественная реакция это всучить орущего младенца мамочке, но я близко не подпущу этих женщин к ребенку. Чтобы у них не случилось, никогда не пойму, как можно было упасть так низко. Им еще придется за это ответить!

— Я заплачу вам! — мой голос звучит резко, женщина пугается, вздрагивает. Такая сумма не проблема. — Но чтобы ваша семья больше не приближалась к моему дому. — цежу сквозь зубы. Торговцы младенцами! Даже если не ребенок мой, не бросать же его в беде. Заберу, а потом начну разбираться.

Михаил все это время стоял в стороне и наблюдал. Я ставлю люльку с орущим ребенком на капот машины, не хочу заносить домой из-за Наташи.

— Присмотри. — киваю водителю и бегом в дом. Кабинет, сейф. Хорошо, что дома всегда есть наличка. Достаю из сейфа две пачки денег, кручу их в руках. Машу оценили в миллион рублей. Твари!

Вынес оговоренную сумму и передал женщине. Хотелось бросить в лицо, но я смог сдержаться.

— Вы не злитесь на Полю. Не виновата она, — ее руки складываются в молитвенном жесте. На моем лице ни один мускул не дернулся, но я был в ярости. Не виновата? Лучше ей не попадаться мне на глаза! — Вот, — стянула с плеча объемную сумку и протянула мне. — Тут питание и подгузники. Молча беру, жду, когда она уже свалит. Стоит, заглядывает в калитку, словно жалеет о своем поступке.

— Уходите! — закрыл перед ее носом дверь. Прислонившись спиной к металлической поверхности, я смотрю на Мишу с ребенком на руках. Полный раздрай! В голове хаус. Мне продали моего ребенка. Это, конечно, еще стоит выяснить, но…

— Ваш, Герман Андреевич? — мужчина кладет малышку на свой полный живот, пытается успокоить. Совсем кроха. Столько лет мечтать о ребенке и вот тебе свалилось чудо на голову! Теперь бы еще понять, как со всем этим разбираться.

— Не знаю. — это полный трындец. Подошел к капоту и открыл папку. Углицкая Мария Германовна. Мать Углицкая Полина. В графе отец прочерк. Медицинская карта. Снилс.

— Покормить ее надо. Может Наталью … позовем? Женщины они в детях больше нас мужиков понимают. — предложение Михаил мне не нравится. Моя супруга последняя, кого я хочу впутывать в это дело.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

К лешему Наташу. Все это закончится очередным скандалом. Стоило уже начать готовиться.

— Подержи ребенка, Миш, я сейчас вернусь.

До сих пор не сходил в душ. Потный весь. Наташа занимается в спортзале, музыка грохочет на весь дом. Неудивительно, что не слышит, как кричит младенец. Беру телефон и иду обратно во двор. Выручить меня может только Таня, но ей звонить не решаюсь, вдруг отдыхает. У нее тоже кроха на руках. Набираю брату.