Запретный огонь - Дон Мактавиш

Хотя сумерки еще не наступили, в комнате было темно. Зажечь свечу? Лучше нет. Нужно ее поберечь. Однако уголь принести нужно. Ларк решила начать с этого и взялась за ведро.

Когда Тобиас говорил о долгом пути в угольный подвал, он не преувеличивал, Ларк потребовалось немало времени, чтобы спуститься по ветхой лестнице мимо общих камер к смутно освещенным закромам и наполнить ведро. Охранник на лестничной площадке бдительно проверил, что угля не с верхом, и только потом позволил Ларк вернуться в свою камеру. На полпути она поставила тяжелое ведро и, прислонившись к сырой стене, отбросила волосы от покрытого испариной лица. Тело болело. Она не была приучена таскать уголь по трем длинным пролетам шаткой лестницы.

Ларк взглянула на свои руки. Они, как и платье, почернели от угольной пыли. Значит, она вымазала лицо, поправляя непокорные кудри? Конечно, но мыла она в камере не видела. Без сомнения, за эту роскошь надо платить. Да какое это имеет значение? Пожав плечами, она подняла ведро и пошла наверх.

Ларк была уже у верхней площадки, когда услышала голоса, доносившиеся из ее жилища. У нее чуть сердце не остановилось. Она оставила дверь открытой? Нет! Она была в этом уверена. У нее перехватило дыхание. Три женщины выскочили из камеры, сражаясь за скудное имущество Ларк. Украв ее запасное платье, пелерину и мантилью, они промчались мимо, выбив у нее из рук ведро. К ужасу Ларк, оно, кувыркаясь, покатилось вниз, уголь черным дождем сыпался между ступеньками.

Ларк ухватилась за шаткие деревянные перила. Уголь, который она тащила наверх три длинных лестничных марша, рассыпался внизу по лестничной площадке. Обитатели тюрьмы набирали его в шляпы, горшки, передники, радуясь драгоценной находке. Не успела Ларк глазом моргнуть, как уголь исчез. Застонав, она привалилась к стене, но растерянность была недолгой. Ладно уголь, но как они посмели взять ее вещи?!

Гнев добавил ей сил, и она, промчавшись по лестнице, выскочила во двор, где еще продолжалась драка. Вокруг трех женщин, сражающихся за ее одежду, собралась толпа зевак. Охранников не было видно. Где они бывают, когда нужны? Когда пахнет деньгами, они всегда тут как тут. Разозлившись, Ларк бросилась в клубок дерущихся в отчаянной попытке забрать свои вещи, но в ее образование умение драться не входило. Какое-то время она держалась, поощряемая криками зрителей, но скоро ее сбили с ног. Когда пыль осела и женщины исчезли с добычей, в поле зрения Ларк появилась рука.

Ларк прошлась взглядом по мужскому рукаву из прекрасной шерсти цвета индиго, заметила белоснежную сорочку и безукоризненный галстук, завязанный на восточный манер, так модный в этом сезоне. Мужчина снял касторовую шляпу, продемонстрировав копну темных волнистых волос, которые на солнце отливали краснотой. Таинственного вида черная повязка закрывала его правый глаз.

После минутной растерянности Ларк ухватилась за протянутую руку, и мужчина легко поднял ее, а потом склонился к ее пальцам, задержав их дольше, чем она считала приличным. У нее дыхание перехватило. Это все равно что прикоснуться к сверкающей молнии, именно такой эффект произвел на Ларк контакт с незнакомцем. Высокий, хорошо сложенный, он выглядел для заключенного слишком ухоженным и преуспевающим. От него исходил дразнящий мужской аромат табака, кожи и недавно выпитого вина. От этого запаха ее охватило приятное головокружение. А может, голова закружилась от быстрого бега и драки?

— Вы пострадали? — глубоким, звучным голосом спросил мужчина и, приглядевшись, наконец отпустил ее.

— Н-нет, — промямлила Ларк, глядя в его открытый глаз, темный и проницательный, мерцающий как обсидиан под густыми ресницами, которые придавали ему чувственный соблазнительный вид. Повязка на другом глазу не умаляла его красоты. Смотреть в это лицо неземное блаженство. Она бы этого не вынесла, учитывая, какой эффект произвел на нее один глаз. Ларк никогда ничего подобного не испытывала. Этот человек, казалось, смотрел в ее душу.

— Что здесь произошло? — осведомился незнакомец. — Это были ваши вещи?

— Да, — пробормотала Ларк.

Тобиас, покрикивая, пробирался сквозь толпу.

— Не утруждайтесь, милорд, я с этим разберусь. — Схватив Ларк за руку, он потащил ее в камеру.

— Отпустите меня! — закричала Ларк, оглядываясь на джентльмена, который все еще смотрел им вслед. — Где вы были, когда эти чертовки меня грабили?

— Не годится с этого начинать, миледи, — сказал Тобиас, толкая ее вверх по лестнице.

— Они украли мои вещи! Рассыпали уголь, который я только что принесла, внизу его собрали раньше, чем я успела спуститься.

— Тут надо держать ухо востро. Я не знаю, что на них нашло. У других никто не крадет.

— Можно подумать!

— В Маршалси есть свой кодекс чести. Должно быть, вы сами их спровоцировали.

— Спровоцировала? Меня даже здесь не было. Я была в подвале, набирала уголь для печи, как вы мне сказали. Украв мои вещи, они набегу выбили у меня из рук ведро, теперь все пропало. Сделайте что-нибудь!

— Я этим займусь.

— Когда?

— В свое время, миледи.

— А как насчет угля?

— Вам положено ведро в неделю, как я вам сказал.

— Но они его забрали!

— Это вы так говорите.

— Думаете, я лгу? Охранник внизу проверял ведро. Он вам скажет. Он даже заставил меня отложить горстку. Ведро свалилось вниз, оно еще там. Не стойте, идите и сами посмотрите.

— Я сказал: всему свое время. А вам лучше вести себя потише. Вы здесь первый день, а уже учинили массу неприятностей!

— В свое время, в свое время! Это все, что вы можете сказать?

— Я этим займусь, — повторил Тобиас — А теперь успокойтесь — или я вас запру, пока вы не утихомиритесь! У меня есть важные дела, которые требуют внимания.

Это очередной сон, очередной кошмар… Она скоро проснется в кровати из красного дерева в своей просторной спальне в Эддингтон-Холле, и все будет хорошо. Ее отец, граф Роксбург, жив, а не похоронен с позором за кладбищенской оградой, за этим ужасным железным забором с высокими воротами, холодными и грозными. Такие ограды ужасали ее с младенчества. Был ли тот детский ужас предупреждением о грядущих страшных событиях, своего рода грозным предзнаменованием? Ларк склонялась к этой мысли. Неужели железная ограда с неприступными воротами способна преградить заблудшим душам дорогу на освященную землю, где покоились благочестивые христиане? Викарий был в этом уверен. Неужели армия невидимых бесплотных существ стоит там на страже? А если так, то чем можно их подкупить? Что она должна перенести, чтобы искупить грех отца? Этот кошмар? Но это ведь не кошмар!