Сотрясатели земли - Алексей Лукьянов

Если бы у Виксы специально спросили, что именно она узнала из прочитанного, она, скорей всего, запуталась бы и ничего толком не ответила. Но в самый неподходящий момент она, ни к селу ни к городу, вдруг сообщала, что при сильном урагане на открытом пространстве нужно найти ямку или дренажную канаву и лечь вниз лицом. Или какая скорость у верхового пожара.

Однако сегодня эти сведения всплыли весьма к месту. Викса осторожно вылезла из кровати, и, пытаясь удержать равновесие, пошла к балконной двери.

Тряхнуло так, что пол ушел из-под ног, и девочка упала.

— Не реви, — сказала Викса себе.

Она очень сильно испугалась, но демонстрировать страх было некому, и потому она решила не тратить время зря. Не случайно на ее дневнике написано: «Спокойствие, только спокойствие!» Пока дети дома, ничего плохого с ними случиться не может, так всегда говорит Виксина мама.

Правда, мама ничего не говорила про землетрясение, но этот вопрос они решат потом. Сейчас важно добраться до балкона и встать в дверной проем. Викса была абсолютно уверена, что с ней ничего не случится. Она слишком живая для смерти.

— Поползли, — сказала Викса.

На самом деле ей хотелось пищать «мамочка» и опрометью бежать из дома, но здравого смысла в девочке было куда больше, чем животного ужаса.

Снова тряхнуло, да так, что рухнул сервант, звякнув коротко и сердито, будто ящик с бутылками, сброшенный с грузовика. Викса истошно завизжала, но не потому, что испугалась, а от неожиданности. Едва воздух в легких закончился, Викса почувствовала, что вместе с визгом она выдохнула из себя лишний страх. Отдышавшись, она стала огибать сервант, тщательно ощупывая впереди себя пол — нет ли где битого стекла.

Виксе показалось несправедливым, что вся красивая хрустальная утварь, хранившаяся в серванте, разбилась именно так: разом и без продолжительного печального звона. Мама очень любила этот старый хрусталь, потому что ее мама очень долго собирала все эти фужеры, рюмки, салатницы и блюда, раньше этой красоты было почему-то мало и стоила она дорого. Виксе и самой нравилось, как солнце играет в холодных гранях хрусталя, рассыпая по комнате радуги. Папа же сердился, называл хрусталь «пережитком совка» и «пылесборником». Наверное, именно из-за хрусталя мама с папой и не живут сейчас вместе. С другой стороны, хрусталь разбился, может, и мама с папой помирятся? Говорят же, что посуда к счастью бьется.

Медленно, но верно Викса обогнула препятствие, дождалась завершения очередной серии толчков, и открыла балкон.

В этот момент все прекратилось, будто и не бывало. Может, что-то на заводе взорвалось? Папа рассказывал, что раньше в пороховом цехе «Красного знамени» часто случались взрывы. Может, и нынче что-то такое случилось?

Но ни дыма, ни других взрывов не было, небо было чистым.

Этажом ниже послышалась какая-то шумная возня, которой из-за общего грохота и суматохи Викса сначала и не услышала. Она осторожно, чтобы не быть обнаруженной (все-таки она была неодета), посмотрела вниз.

На нижнем балконе стояли братья Кругловы. Викса их не боялась, Кругловы, в общем, были ребята неопасные, а тот, которого звали Егор, так и вовсе воспитанный. Их дедушка был папиным начальником, когда папа еще на заводе работал. Дедушку Круглова все Понпеи знали и уважали, а вот внуков его как-то все недолюбливали. Они, вроде, никого не обижали никогда, но братьев Кругловых все называли уродами, и с ними никто не дружил.

Сейчас братья ссорились, Егор что-то отнимал у Юси, и Юся страшно рычал и топал ногой. Казалось, землетрясение их никак не взволновало. Викса прикинулась ветошью и вся обратилась в слух. Оперативник всегда на работе, говорит папа, даже когда водку пьет. Викса водку не пила, поэтому ей полагалось быть начеку все время. Почти три часа ночи, а Кругловы торчат на балконе и едва ли не дерутся. Это даже не странно, а подозрительно.

— Отдай немедленно, — кряхтел Егор.

Юся упирался, сжимал зубы и мычал:

— Маааё!

Викса чуть через перила не навернулась, когда услышала. Да и сам Егор, похоже, был крайне удивлен репликой брата.

Юся был дурачком, причем таким, который и говорить-то не умеет. Викса знала Кругловых всю жизнь и ни разу не слышала от Юси ни одного слова, кроме «Юся». Но чтобы вот так — «мое»!

— Чего ты сказал? — удивился Егор.

Викса, рискуя быть замеченной или вообще сверзиться вниз, свесилась через перила. В руке Егор держал на цепочке какой-то металлический предмет, видимо, из-за него братья и ссорились. Юся зарычал и выхватил эту штуку у брата.

— Да что ты дела… — начал было Егор, но тут дом тряхнуло.

Викса чудом не выпала с балкона — она только пребольно ударилась грудью о перила, так, что дух вышибло. Корчась от боли на бетонном полу, Викса слышала, как внизу возились Егор с Юсей, и чем ожесточеннее они возились, тем сильнее трясло.

— Прекрати сейчас же! — орал внизу Егор. — Дай сюда!

Держась за грудь и с трудом удерживая равновесие, Викса поднялась сначала на четвереньки, потом на ноги и наконец смогла увидеть, что творится вокруг.

С высоты пятого этажа город напоминал водяной матрас, на который прыгнул очень толстый человек, и от этого матрас заволновался. В нескольких местах мерцало оранжевое — начались пожары. Народ носился по улицам, кричал, падал, ревели маленькие дети, электричество почти нигде не горело.

А потом раздался продолжительный крик, исполненный такой муки и силы, что зубы свело и по коже поскакали крупные мурашки. Год назад в Понпеи приезжал зверинец, и Викса там впервые увидела ишака и даже слышала, как он орет. Душераздирающий звук. Теперь же казалось, что на великанской живодерне мучают того самого ишака, только раз в сто крупнее. Или кто-то дует в исполинский саксофон. В один момент небо со всеми звездами приблизилось к земле едва ли не вплотную, и звезды, казалось, можно снять, не особенно даже вытягивая руку.

Под этот чудовищный аккомпанемент на самом краю Понпеев, там, где обычно над крышами встает солнце, искря электричеством, стремительно вспухала земля. Вот она вздыбилась выше заводских труб, заслонив горизонт, вот поползла на небо, будто хотела достать до луны.

Викса, вцепившись в косяк, во все глаза смотрела, как гора все выше и выше вырастает в сизом уральском небе. Может быть, это вулкан? Сейчас он как бабахнет, и весь город затопит огненная река, и все сгорят — и мама, и папа, и подруга Тоська, которая осталась за городом, и останется Викса одна-одинешенька.

— Я боюсь, — одними губами прошептала Викса. — Мамочка, я боюсь.

Что-то действительно бабахнуло, Понпеи радостно подпрыгнули на месте, будто это салют. Со всех сторон послышался вопль ужаса, и Викса тоже заголосила изо всех сил, но тут началось и вовсе необъяснимое. Земля задрожала, и гора стала уменьшаться в росте, еще стремительнее, чем выросла. Потом еще раз бабахнуло, да так, что луна подпрыгнула.

— Эй, вы, там, внизу! — заорала Викса. — Прекратите немедленно! Я папе скажу!

И тут же земля и небо успокоились, будто спросонья перевернулись с боку на бок, а теперь снова заснули. Только в ушах продолжал орать невидимый замученный зверь. Юся тяжело и грустно ныл, а Егор шикал на него.

— Я вас все равно слышу! — крикнула Викса.

— Заткнись, дура! — прошипел Егор.

— Сам дурак! Смотри, что ты натворил!

Но Кругловы не слушали, дверь на их балкон шумно захлопнулась.

На стенде гражданской обороны об этом не было сказано ни слова. Неужели землетрясения случаются из-за того, что дерутся двое братьев, хоть они и уроды? А кто еще знает? И поверят ли Виксе, если она расскажет?

Она решила, что постоит еще полчасика — не появятся ли хулиганы опять, не начнется ли все заново? Но когда вам двенадцать лет, а накануне вы ездили на пикник, где несколько часов шатались по лесу, купались в озере, ели шашлык, гоняли пса, потом еще в Понпеях бегали по друзьям, да еще прибежали домой за полночь, потому что мама в больнице на смене, а потом началось землетрясение с почти вулканом… Нет, этого слишком много для юного растущего организма. Сначала Викса присела на порожек балкона. Потом перебралась в кресло, которое чудом не попало под упавший сервант.

— Не спать, — сказала она себе. — Вдруг они снова начнут?

Так и заснула, свернувшись калачиком в кресле.

3

Проснулась Викса уже утром, в постели. Сервант лежал в том же положении, никто его даже не пытался поднять. На кухне кто-то разговаривал. Викса тихонько вылезла из-под одеяла и на цыпочках пошла подслушивать.

Говорили папа и мама, и, судя по голосам, отнюдь не мирились.

— И что, ты был так занят, что не мог приехать и посмотреть, что с твоим ребенком?

— Мы уже обсудили это, Ксюша, давай не начинать снова?

— Ну конечно, Иван Иванович спокойны, как удав, чего мне-то нервничать? Поглядел издаля — дом вроде стоит, и слава богу, зачем куда-то идти!