Южный полюс - Руал Амундсен

15 января. Высадив здесь отряд зимовщиков — около 10 человек — и выгрузив материалы для постройки дома, снаряжение и продовольствие на два года, «Фрам» должен был затем пройти к Буэнос-Айресу, чтобы оттуда совершить океанографический рейс через Атлантику к берегам Африки и обратно. В октябре судно вернется в Китовую бухту и заберет зимовщиков. Дальше этого в то время наши наметки не могли идти. Последующий ход экспедиции мог быть определен лишь потом, когда будут выполнены работы на юге.

С барьером Росса я был знаком только по книгам, но я основательно изучил всю литературу об этих областях и, когда впервые увидел этот могучий массив, мне показалось, что я знаю его уже много лет.

Тщательно все взвесив, я выбрал Китовую бухту для зимовья по ряду причин. Прежде всего потому, что здесь мы на судне могли проникнуть на юг — на целый градус дальше, чем это было возможно в заливе Мак-Мердо, где собирался устроить базу Скотт. А это должно было сыграть очень большую роль для последующего санного перехода к полюсу. Другое важное преимущество — мы сразу окажемся в районе предстоящих работ и, что называется, прямо из окна своего дома будем видеть обстановку и местность, с которой нам придется иметь дело. Кроме того, у меня были основания предполагать, что район к югу от этой части барьера, удаленной от материка, будет много ровнее и легче проходим, чем торосистые участки вдоль берега. К тому же из описаний следовало, что фауна Китовой бухты чрезвычайно богата, и мы вполне сможем обеспечить себя свежим мясом, охотясь на тюленей, пингвинов и тому подобное.

Помимо этих, чисто технических преимуществ, которые сулил для зимовки Ледяной барьер, он обещал также стать чрезвычайно удобным местом для метеорологических наблюдений. Больших неровностей нет, материк далеко — словом, идеальные условия для повседневного изучения самого барьера. Такие интересные явления, как движение этого исполинского ледяного массива, его питание и обламывание, здесь, разумеется, можно было очень тщательно исследовать.

И наконец, чрезвычайно важным преимуществом было то, что сюда всегда относительно легко подойти на судне. Я не знал ни одного случая, чтобы какая-нибудь экспедиция не смогла пробиться в эти места.

Я предвидел, что намерение зимовать на самом барьере подвергнется резкой критике, — будут говорить о безрассудстве, легкомыслии и так далее. Ведь было принято считать, что здесь, как и в других местах, барьер плавучий. Так думали даже те, кто сам тут побывал. Рассказ Шеклтона[7] о том, что он наблюдал, не сулил ничего хорошего. Лед обламывался миля за милей, и Шеклтон благодарил Бога за то, что не построил здесь своего дома. Как ни высоко я ценю самого Шеклтона, его работу и опыт, по-моему, он в этом случае поспешил с выводами. К счастью для меня, прибавлю я. Ведь если бы он, когда 24 января 1908 года проходил мимо Китовой бухты и видел, как лед в бухте вскрывается и относится течением, подождал несколько часов или в крайнем случае несколько дней, проблема Южного полюса, наверно, была бы решена гораздо раньше декабря 1911 года. Этот проницательный и сообразительный человек быстро установил бы, что барьер во внутренней части Китовой бухты не плавучий, а покоится на прочном, надежном фундаменте, вероятно, из мелких островков, шхер или мелей. Выйдя отсюда вместе со своими отважными товарищами, Шеклтон раз и навсегда снял бы с повестки дня вопрос о Южном полюсе. Но обстоятельства сложились иначе, и завеса была не сорвана, а лишь приподнята.

Я особенно пристально изучал литературу об этой части барьера Росса и пришел к заключению, что образование, известное теперь под названием Китовой бухты, есть та самая бухта, которую наблюдал сэр Джеймс Кларк Росс[8], правда, с некоторыми, довольно заметными изменениями. Значит, этот залив, не считая отколовшихся кусков барьера, 70 лет оставался на месте. Отсюда я делал вывод, что речь идет не о случайном природном образовании. Что-то в незапамятные времена остановило могучий, всесильный поток льда именно здесь и создало постоянную бухту в ледяной кромке, которая в остальном тянется почти совершенно ровно, и это была не случайная прихоть сокрушительной, грозной силы, а нечто более прочное, чем твердый лед, — коренная земля. Итак, тут Ледяной барьер вздыбился и образовал бухту, называемую нами Китовой. Наблюдения, которые мы провели, пока находились в этом районе, подтверждают нашу теорию. Я, не задумываясь, решил поместить в этой части барьера свою базу.

Задачей берегового отряда было, как только будет построен дом и выгружен провиант, забросить продовольствие по складам как можно дальше на юг. Я надеялся доставить к 80° южной широты столько провианта, чтобы эта параллель могла стать стартовой линией для санного перехода к самому полюсу. Дальше мы увидим, что действительность превзошла мои ожидания, и мы сделали гораздо больше задуманного. Устройство складов закончится перед самым приходом зимы, и, учитывая условия Антарктики, нам надо будет основательно приготовиться к самой холодной и, вероятно, самой бурной погоде, какую когда-либо приходилось наблюдать полярным экспедициям. Как только установится зима и на базе все будет налажено, я собирался сосредоточить все наши силы на главной задаче — достижении полюса.

Со мной пойдут люди, которые лучше других подходят для работы на морозе. Еще важнее подобрать людей, опытных в управлении собачьими упряжками. Я отдавал себе отчет в том, что это будет иметь решающее значение для исхода всего предприятия. В таком деле участие опытных людей имеет и свои плюсы, и свои минусы. Преимущества очевидны. Сложенный вместе коллективный опыт, если его разумно применить, конечно, позволяет многого добиться. Часто опыт одного приходится кстати там, где его нет у другого. Сильные стороны многих, надеялся я, будут дополнять друг друга, образуя, можно сказать, полное совершенство. Но нет розы без шипов. Кроме плюсов могут быть и минусы. В данном случае минус обычно заключается в глубоком убеждении того или иного человека, что его опыт превыше всего, а другие мнения ничего не значат. Конечно, досадно, если опытность проявляется таким образом, но деликатным и разумным подходом можно исправить дело. Как бы то ни было, плюсы со всей очевидностью перевешивают, поэтому я решил взять с собой возможно больше опытных людей. Я собирался посвятить зиму нашему снаряжению и постараться довести его до предельного совершенства. Кроме того, надо успеть забить столько тюленей, чтобы все время было свежее мясо как для нас, так и для собак. Во что бы то ни стало надо преградить путь злейшему врагу полярных экспедиций — цинге. Для этого мне