Исчезнувшие близнецы - Рональд Х. Бэлсон

Кэтрин снова подняла руку:

– Прошу прощения за неудачно сформулированную фразу. Я просто хотела, чтобы вы понимали: если вам необходим специалист по Польше или Второй мировой войне – есть люди намного более сведущие, чем я и Лиам. Нам удалось помочь Бену и сделать так, что Отто Пиатек предстал перед судом, но всю информацию касательно войны мы получили от Бена.

– Я понимаю, но уверена, что обратилась по адресу. Молю вас, выслушайте меня!

– Разумеется. – Кэтрин взяла блокнот для записей. – Мне бы хотелось кое-какие подробности. Откуда нам начинать? Эти дети – ваши?

Лена покачала головой:

– Нет. Это дети Каролины. Они близнецы.

Лиам подался вперед:

– Как их зовут, Лена?

Она снова покачала головой:

– Сегодня? Не знаю. Много лет назад их звали Рахиль и Лия.

Кэтрин посмотрела на Лиама и перевела взгляд на Лену:

– Кто такая Каролина?

– Моя самая любимая и близкая подруга. Она спасла мне жизнь, но получилось так, что я не смогла спасти ее. – Пожилая дама смахнула слезинку и прошептала: – Прошу вас, помогите мне сдержать обещание найти дочерей Каролины.

Кэтрин взяла коробку с бумажными салфетками и поставила ее на стол.

– А где жила Каролина?

Лена прикрыла глаза:

– В Хшануве, недалеко от меня.

Кэтрин вновь взглянула на Лиама, но тот лишь пожал плечами.

– Рискну предположить, что дети родились во время войны. В Польше?

Лена кивнула.

– Но прошло уже семьдесят лет…

– Знаю. Я так долго ношу на душе этот груз. А скоро, как говорил мой муж, «срок моего абонемента на пребывание в живых истекает». Два года назад, за месяц и два дня до смерти Адель, рак забрал у меня мужа. За два месяца я потеряла двух самых близких людей. После их смерти жизнь утратила смысл. Меня держит на этом свете только обещание, данное Каролине. В последние годы у мужа дела шли очень хорошо. Перед смертью он сказал мне: «Лена, у нас есть деньги, выполни обещание, которое дала Каролине. Пусть твоя душа успокоится». После его смерти я начала активно действовать: разослала запросы, даже летала в Польшу. Но Хшанув изменился. Поиски ни к чему не привели, мне не удалось продвинуться ни на шаг. Откровенно говоря, я даже не знала, с чего начать, и в итоге пришла к выводу: если я хочу добиться успеха и найти этих девочек, мне просто необходима помощь профессионалов.

– Но к нам вы обратились из-за Бена?

– Как я уже говорила, мы с Беном и Адель были очень близки. Бен сказал, что, если я решусь на поиски этих детей, мне следует обратиться к вам с Лиамом. Он сказал, что вы отлично умеете слушать, и если кому и по плечу эта задача, то только вам. Он постоянно вспоминал вас, Кэтрин, какая вы терпеливая и понимающая…

– Я польщена, спасибо. Бен тоже занял особое место в моей жизни.

– Где вы в последний раз видели этих детей? – поинтересовался Лиам.

– К сожалению, не могу назвать вам точное место. И даже название городка. Я знаю только приблизительно район – по крайней мере каким он был в 1943 году. И то лишь в общих чертах. Возможно, если бы я вернулась на то место… Сомневаюсь, что даже тогда смогла бы точно указать местность.

Лиам покачал головой:

– Должен быть честен с вами, Лена. Не знаю, смогу ли вообще вам помочь. Я умею находить людей, но мне нужна отправная точка. – Он принялся загибать пальцы. – Во-первых, мы не знаем их имен. Во-вторых, мы не знаем, где они живут. Мы не знаем, где их видели в последний раз. Мы не знаем, как они сейчас выглядят. Нам неизвестно, живы ли они до сих пор. Боюсь, вы выбросите свои деньги на ветер.

Лена оставалась непреклонной. Решительно настроенной.

– Мы обязательно их найдем. Я точно знаю. С вашей помощью. – Она утвердительно кивнула. – Мы их найдем.

– Возможно, нам поможет, если вы расскажете о Каролине. И почему вы так хотите отыскать ее детей. Вполне вероятно, что по прошествии стольких лет у них все сложилось хорошо и они не нуждаются в вашей помощи.

– Дело не в помощи. Они должны кое-что узнать. Я обязана им рассказать.

Кэтрин подняла ручку:

– Что ж, в таком случае я тоже должна кое-что узнать, прежде чем согласиться заниматься этим делом. Я не возьму у вас деньги, если не буду уверена, что мы с Лиамом сможем хоть чем-то помочь.

– Поняла и полностью согласна.

– Отлично, тогда начнем. Расскажите о Каролине. Все, что знаете.

– И вы будете слушать? Внимательно?

Кэтрин улыбнулась:

– Обещаю.

– Спасибо. Спасибо большое. – Она сделала глоток кофе, скрестила ноги, одернула юбку и начала свой рассказ.

– Мы познакомились с Каролиной в тот день, когда она прикатила моего брата из школы…

Кэтрин нахмурилась:

– Прикатила?

– Моему брату было семь, и он передвигался в инвалидной коляске. Когда Милошу было четыре, его скрутил полиомиелит. Отец отвез его к доктору в Краков, который наблюдал за ним днем и ночью. Тогда, в тридцатые годы, то, что Милошу удалось победить болезнь, было почти чудом. Но в результате ноги остались парализованными, ходить он не мог. Брат стал инвалидом, но это ничуть не преуменьшало его достоинств. Он не мог играть на улице с другими мальчишками, но музы наделили его иными талантами – к музыке, живописи, поэзии.

– В семь лет?

– Именно так. Он мог бы восхитить вас своими талантами. Милош изумительно играл на скрипке. К сожалению, вам никогда не доведется услышать, как он играет. Или увидеть, как он рисует. Или как декламирует стихи. И это в семь лет. Милош заразил бы вас своей joie de vivre[1]. Будучи скованным физически, он никогда не считал себя несчастным, и улыбка не покидала его лица. И всегда говорил лишь добрые слова. Его обожали все. Как говорится: он любил жизнь. Как бы там ни было, но из-за инвалидности Милоша кому-то приходилось отвозить его в школу и привозить обратно. Обычно это делала Магда – няня и домработница, которая жила вместе с нами. На самом деле она была для нас кем-то большим. Магда была частью нашей семьи и оказала огромное влияние на мое воспитание. Она отвозила Милоша в инвалидном кресле в школу, а после уроков забирала. Свое кресло Милош называл «мазерати».

– Школа находилась далеко? – уточнила Кэтрин. – Я пытаюсь понять, что у вас был за городок.

– Наверное, кварталов семь-восемь. В Хшануве все находилось рядом. Там была центральная площадь, где располагался рынок, оттуда и расцвел наш городок. В Хшануве машины были редкостью. В моей семье машины не было – да нам она и не была нужна. Все ходили пешком. Если дойти было нельзя, брали лошадь с повозкой. У нас была своя повозка. Тогда это было в моде.

В те дни в Хшануве насчитывалось двадцать пять тысяч жителей. Сорок процентов населения составляли евреи, остальные – католики. Местность вокруг Хшанува была холмистой, поросшей лесом. Вокруг множество ферм, лесопилок, шахт, где добывали уголь. Краков, второй по величине город в Польше, находился в сорока пяти километрах на восток.

Мамина семья владела магазином на краю главной площади. Там продавались стройматериалы и продукты с ферм. Этот магазин много лет принадлежал ее семье. Мама, Ханна Шейнман, несколько дней в неделю работала в магазине. Отец мой, Яков Шейнман, работал там же. Поскольку родители работали, Магда не только присматривала за домом, но и заботилась о нас с Милошем.

В день нашего знакомства с Каролиной шел дождь. Магда уехала проведать свою матушку. Милоша должен был забрать из школы отец, но тот закрутился в магазине и не смог вырваться. Он попросил директора школы найти кого-то, кто смог бы привезти Милоша домой. Выбор пал на Каролину.

Дом наш располагался в трех кварталах от рыночной площади – двухэтажное каменное строение с остроконечной крышей и небольшим чердаком. Я упоминаю чердак потому, что скоро он станет центром моего существования. Каролина привезла Милоша домой после школы, но уходить не спешила. Мы перекусили и до вечера проболтали. Когда вернулась мама, она настояла на том, чтобы Каролина осталась поужинать с нами. В то время мне было двенадцать, Милошу – семь, Каролине – тринадцать.

Я видела Каролину в школе, но она училась на год старше. В нашей школе она была очень популярна. Уже тогда, в тринадцать лет, она обладала утонченной внешностью и с каждым годом становилась все красивее: жизнерадостная, сильная, со спортивной фигурой. У нее были темные вьющиеся волосы и огромные выразительные глаза. Неприступная, кокетливая, умная, дерзкая и уверенная в себе – парни ходили за ней толпой.

В то время я не знала, что ее самоуверенность – маска, которую Каролина носила, словно пальто. В душе она была глубоко несчастной и застенчивой девочкой. Ее отец, Мариуш Нойман, был замкнутым, жестоким человеком, которого заботил только бизнес. А дела у него шли неважно, особенно в тридцатых годах.

Каролина начала проводить много времени в нашем доме, стала еще одним членом нашей семьи. Мы все ее любили, и она отвечала тем же. Но мне кажется, что больше всех она любила Милоша. Она сидела и слушала, как брат играет на скрипке, даже если он просто разучивал гаммы. – Лена пожала плечами. – Или, возможно, все дело в супе креплах, который готовила моя мама. Как бы там ни было, Каролина практически поселилась у нас дома.