Железная леди - Кэрол Дуглас

– Забыл захватить с собой в Афганистан часы из «Берлингтонской аркады»[3], – саркастически произнес второй, подходя ближе. – Когда-нибудь все твои знания местных диалектов не помогут тебе выпутаться из очередной передряги, Кобра.

– Как и твоя легендарная способность неслышно подкрадываться сзади не всегда будет спасать твою шкуру, Тигр, – заметил первый мужчина с невеселой усмешкой, которая обнажила безнадежно почерневшие зубы.

Тигр сел на камень; просторные турецкие штаны опали складками вокруг коленей. Он откинул капюшон своего бурнуса, открыв тюрбан. Под типичным для местных головным убором обнаружились широкий, умный лоб и сильные воинственные черты. На лице выделялись свирепые челюсти, действительно напоминающие тигриные, а также немигающие глаза яркого сине-лазоревого цвета.

– Мне необходимы навыки охотника и следопыта, – заявил Тигр с суровой гордостью. – Ведь я не владею твоим умением пробираться через поселения бандитов-горцев, прикидываясь одним из них. Но моя скрытность служит мне не хуже, чем тебе твоя наглость. Мы оба еще живы.

Кобра хмыкнул. В отличие от другого мужчины, кожа у него загорела до орехово-коричневого цвета, как у местного, а глаза, хотя и были светло-карими, казались почти черными на смуглом лице. Однако все эти черты не могли скрыть его собственной натуры: сквозь них проглядывал молодой английский джентльмен, пусть и ведущий опасную игру, прикидываясь человеком из местного племени.

– Будет сражение, – сменил тему Кобра, устав от их вечного соперничества. Тигр ему не нравился, он не доверял этому человеку, хотя тот был его давним помощником из Индии; Кобра сам не знал, в чем причина его подозрительности.

Собеседник в тюрбане кивнул:

– Сражение, кровь и пыль. Через день или два нас ждет славная заварушка. Командование, как обычно, недооценивает силы эмира. Барроуз дурак.

– Он повидал не слишком много активных действий, – заметил Кобра с неловкостью молодого офицера, вынужденного обсуждать шаги командования. – А у Аюба отличная артиллерия: две тяжелые батареи на слоновьей тяге, двадцать две артиллерийские на лошадях и восемнадцать горных на мулах, не говоря уже о семи полевых батареях на волах.

– Глядите-ка, парень умеет считать! – произнес старший мужчина тоном, который должен был сойти за юмор сослуживца. – Ты скоро отправляешься за линию фронта, чтобы доложить все это?

Кобра кивнул:

– Хотя командование не слишком меня слушает.

– Те, кто носит саблю на перевязи, никогда не будут слушать парней из Лондона вроде тебя, которых не отличишь от местных. Сидел бы лучше в полку да полировал оружие.

– После войны на первые роли выйдут гражданские, – заметил Кобра. – А на твои донесения обращают больше внимания, чем на мои? Свою разведывательную миссию ты выполнил?

– О да, я забрался на все хребты и спустился во все ущелья, а стервятникам уже тошно от моего вида.

– Лучше пусть за тобой следят стервятники, чем фанатики-гази[4] или кто-нибудь из афганских племен.

– Или женщины! – Тигр притворно поежился. – Пусть гази во имя Аллаха убивают всех, кто движется, но я скорее предпочту встретиться с одним из них. Что бы ни случилось, постарайся, чтобы тебя не ранили и чтобы женщины из деревни до тебя не добрались, мальчик. Они знают толк в пытках даже больше мужчин. Уж лучше застрелиться.

– Фронтовые байки.

Тигр улыбнулся. У него были крепкие желтые зубы, как у большой кошки, при виде которых больше не оставалось вопросов, как он заслужил свой nom de guerre[5].

– Фронтовые байки обычно оказываются фронтовой правдой, – возразил он. – Запомни мои слова и запомни, кто тебе их сказал.

– Но ты не разведал никаких сюрпризов для наших войск? – спросил Кобра.

– Нет, никаких укромных местечек, где спрятана артиллерия на слоновьей тяге. За две недели я облазал всю эту проклятую пыльную жаровню, и я бы знал.

– Странно. – Кобра достал свою подзорную трубу и навел на опаленный солнцем пейзаж внизу. – Гиена говорит, что видел тебя недавно на севере, в Балхе, около русской границы.

– Вот как, Гиена говорит? Как и любой из его породы, он обычно шныряет по окрестностям, когда опасность уже миновала, – много говорит, да мало делает. Однако он прав, хотя это было немного раньше, чем он утверждает. – Тигр наклонился вперед; его голос звучал так убедительно, что Кобра опустил подзорную трубу, чтобы встретиться взглядом с ярко-голубыми глазами, выражающими полную уверенность. – Именно об этом я и хотел тебе сообщить сегодня. Ближайшая территория чиста, как зуб верблюда, но неспроста русский агент отплясывал вокруг мазурку. Его кодовое имя «Соболь» – эти злобные зверьки так и действуют исподтишка. Это все, что я выяснил, если не считать еще одного факта: один из офицеров нашего командования под подозрением.

– Офицер? Собирается нас предать? Но почему?

Тигр пожал плечами:

– Возможно, ради золота или рубинов с дальних афганских холмов: рубиновые копи – это такая взятка, которая любое сердце заставит замереть! Или в Симле есть женщина, чьи глаза ярче алмаза Кохинор, но она жена другого офицера, и дело в шантаже. Да, мой бедный друг, мир прогнил насквозь, и лакомый кусочек, принадлежащий одному, всегда манит другого. Ты еще невинное дитя в шпионаже.

Кобра напрягся от гнева, что, без сомнения, еще больше позабавило Тигра.

– Однако именно мне предстоит передать донесение, – напомнил Кобра. – Какое значение имеет наше территориальное преимущество, если один из офицеров может переметнуться? Ты знаешь имя?

– Имя… – Казалось, Тигр впервые засомневался.

– Ну? – После того как его профессионализму бросили вызов, Кобра сделал ответный мстительный выпад: – Что толку заранее знать о предательстве, если не назвать того, кто его совершит? Если ты прав, а я полагаю, что так и есть, то через день или два мы столкнемся с афганцами. Или ты хочешь сказать, что сумел нарыть в окрестностях только пустые слухи?

Усы Тигра встопорщились, как у дикого зверя:

– Я просто колебался, называть ли имя человека, когда речь идет о таком бесчестье. Но это… Маклейн.

– Маклейн из Королевской конной артиллерии? Против эмира нам потребуются все пушки, которые есть в нашем распоряжении. – Кобра заторопился, пряча свою подзорную трубу: – Лучше поскорее отправлюсь в долину. Ужасная новость.

– Подожди! – Тигр набросил капюшон бурнуса на голову, пряча предательски голубые глаза в глубокой тени. – Позволь старому хитрому охотнику разведать дорогу, прежде чем ты пустишься в обратный путь. Тот стервятник все еще кружит. Возможно, он ищет только падаль, но…

Кобра кивнул. На всей территории Индии нельзя было найти лучшего следопыта, чем Тигр. Старший мужчина, словно скорпион, быстро вскарабкался по камням, держа винтовку в руке, как нацеленное жало, пока не скрылся из виду.

Сумка Тигра осталась лежать на камнях. Кобра помедлил, как будто опасался, что его укусят, а потом развязал тесемки и изучил содержимое: таблетки хинина, компас, фляжка с водой наподобие его собственной, патроны и расческа для усов – скорее поймаешь афганца с карманными часами, чем с такой расческой! Кобра нахмурился. Он сам не знал, что ищет, но не мог избавиться от недоверия к своему напарнику.

И вдруг он почувствовал уплотнение под кожей сумки. Его загорелые пальцы быстро прощупали подкладку, раскрыв секретный карман. Теперь в руках у него лежал свернутый документ, написанный на плотной мягкой бумаге, чтобы не потрескался. Странные слова. Афганские. И русские. Какой-то рисунок вроде криптограммы.

Кобре потребовалось всего мгновение, чтобы сунуть документ в чехол от телескопа и положить сумку Тигра на прежнее место под палящим солнцем, как будто ее никто не трогал. Кобра был не таким уж зеленым и неопытным, как полагал Тигр. Что-то в манере соперника раздуло сегодня угли обычной неприязни Кобры до четкого подозрения. На кону были вооруженные силы Британии и судьба Индии. Если он ошибается, он готов принять последствия. Однако, прав он или нет, он должен вывести Тигра на чистую воду.

Он так и не услышал возвращения напарника, лишь опять растущая тень, будто стервятник, неожиданно спикировала и приземлилась рядом с ним.

– Все чисто, – сказал Тигр, улыбаясь… улыбаясь, как большой сытый бенгальский кот.

Иногда окружающие Кандагар сады наполняли ночь ароматами, которые проникали даже в узкие грязные улицы города. Однако здесь, в британском лагере посреди пустыни, которая протянулась между Кандагаром и рекой Гелмонд, единственный явный аромат исходил от изобильного помета вьючных животных, которые были необходимы для транспортировки багажа и снаряжения двух с половиной тысяч сражающихся мужчин.