Побег из Рая - Шатравка Александр Иванович

— Если погранцы нас словят, ох, дадут они нам, — сказал наш пограничник в тот момент, когда лес расступился и мы вышли на большую открытую поляну.

— Ложись! — вдруг зашипел Толик. — Вон вышка! На пост нарвались!

Меня охватил ужас от мысли, что нас обнаружили. Честно говоря, я не видел никакой вышки, но пополз скорее в лес за Анатолием.

Только теперь из леса мы разглядели пограничную вышку, с неё хорошо видна была вся округа. Карта показывала, что мы находимся на узком перешейке между двух озер. С дороги сходить не хотелось, но другого выхода не было. Я взял азимут по компасу на самую высокую сопку и мы зашли в лес, двигаясь на север в обход заставы и небольшого озера за ней. Шли долго через буреломы, топи и глыбы камней. Местами лес становился черным, еле проходимым от гудящего гнуса.

— Лучше б столько медведей было, им хоть в морду дать можно, — отмахиваясь, ворчал Борис.

Начался долгий затяжной подъем. Эта была та самая сопка, над которой вчера висело солнце. Лес расступился, уступая место гигантским валунам. Далеко на юге упиралась в небо сопка Чувара Кумпу, и ели просматривалось озеро Паанаярви, с уходящими за горизонт на запад берегами, сливалось с синевой тайги.

Вид с вершины сопки на погранзону. Фото автора 2011.

Там была уже Финляндия.

Было далеко за полночь, когда на самой вершине сопки в валунах камней мы разожгли костер. Внизу, далеко от нас пролетел пограничный вертолет.

— Погранцов по постам развозит, — подбрасывая ветки в костер, пояснил Толик.

Борис сидел у костра и перебирал пачки сигарет, сильно помявшиеся в его рюкзаке. Брат доедал кашу с безвкусной кониной и устало молчал. Я пил горячий ячменный кофе, прикусывая сахаром, и думал об отце с матерью, ничего не знавших о наших планах. От мысли, что мы с Мишей их больше никогда не увидим, становилось очень горько на душе и в это никак не хотелось верить.

Мать всю жизнь работала воспитателем в детских садиках и теперь, наверное, потеряет работу. Отец много лет прослужил в погранвойсках и этим очень гордился.

Мой отец Иван П. Шатравка, пограничник войск НКВД. Фото 1945 г.

«Граница наша — на замке. Птица, и та незамеченной перелететь её не сможет», — говорил он. «Посмотрим завтра, как там птицы летают», — подумал я.

Утром, позавтракав, мы потушили костер и двинулись в путь. До границы оставалось идти километров двадцать семь. Я шел теперь по стрелке компаса к реке Оланка, к тому месту, где она пересекала границу и впадала в озеро Пааноярви. Озеро показывалось из-за леса и приближалось всё ближе и ближе. С большим трудом мы перешли ещё одну глубокую, бурную речку, состоявшую, похоже, из одних водопадов. Для этого пришлось долго по очереди рубить топором огромную ёлку. Наконец, её вершина упала на другой берег и мы осторожно, боясь сорваться в бурлящий поток, перебрались через речку.

Озеро Пааноярви. Карелия.

Появилась стая сорок и стала преследовать нас, перелетая с дерева на дерево, громко крича. Толик, пытаясь обнаружить запрятанную сигнализацию, вышел на хорошо утоптанную тропу, идущую под телеграфными столбами к границе.

— Это тропа связистов. Дальше идти нельзя. Привал сделаем на берегу и будем ждать до завтра, когда на заставе сменится патруль, — сказал он.

Брат с Борисом разжигали костер, а мы с Толиком ушли в разведку. На противоположном берегу озера стояла застава из одноэтажных построек и смотровой вышки, куда медленно приближалась лодка.

— Это наряд с КСП (контрольно-следовой полосы), на заставу везут, их новый патруль сменил, — шептал Толик.

2

ПЕРЕХОД ГРАНИЦЫ

Рано утром я проснулся от шума. Брат сидел у костра и смеялся, слушая, из-за чего Борис ругался с Толиком, самым старшим из нас, любившим, как барон Мюнхгаузен, всегда выдумывать неправдоподобные истории, злившие Бориса.

— Боря, я-то здесь причем? Под ноги смотреть надо. Хотя это хорошая примета, к удаче, — улыбаясь, оправдывался Толик.

Оказалось, что ночью Анатолий сходил по нужде далеко от костра в лес, утром Борис в этой необъятной тайге умудрился найти тоже самое место и, вляпавшись там в кое-что, теперь вытирал свой кед, громко ворча на Анатолия.

Всё утро мы просидели в кустах у воды, дожидаясь, когда от заставы отойдёт лодка. Пограничники начали обход границы. Они должны были пройти вдоль вспаханной полосы двенадцать километров до стыка с соседней заставой — и вернуться. Значит, у нас было часа четыре до их возвращения, и за это время мы должны были успеть проскочить. Мы тронулись в путь, но лес здесь был вырублен, нас легко было заметить с вышки и пришлось пойти по тропе связистов к границе

Скоро начали сдавать наши нервы. Как только показался лес, мы поспешили скрыться в нем, но это был не лес, а сосновый бор, где человека и зверя видно было за сотню метров. Болот, на которых отсутствуют КСП и где мы должны были переходить границу, согласно планам Анатолия, здесь не было и впомине. Но менять что-либо было уже поздно, время поджимало, а тут, как назло, опять бурная речка.

Борис обвязал себя веревкой и первым полез в воду. Глубина была чуть выше колена, но сильный поток воды вдруг сбил его с ног и потащил вниз по камням. С трудом удерживая веревку, мы остановили Бориса и, цепляясь за камни и коряги, он смог выкарабкаться. Теперь и мы быстро перебрались на другой берег.

Толик показал нам что-то рукой и прошептал:

— КСП, КСП, — и побежал вперед.

У меня и у брата к рюкзакам были привязаны чайник и кастрюля с крышками. Пока мы бежали, крышки подпрыгивали и гремели на весь лес. Остановиться и отвязать их — на это нужно было время. Борис бежал рядом, прихрамывая. Я видел, что подошва его кеда оторвалась полностью. Толик вырвался далеко вперед и теперь метался около вспаханной на песке пограничной полосы. Полоса была метров шесть шириной. Прикоснуться к ней, значит оставить след, который сразу заметит патруль и начнется погоня.

— Где твоё болото? — зло спросил у Анатолия Борис.

— Оно там, дальше, — не растерявшись врал Толик.

— Смотрите, не порвите сигнализацию, — Анатолий указал пальцем на другую сторону КСП.

Вдоль полосы, сантиметров двадцать от земли, рядом с тропой обхода тянулась тонкая, еле заметная медная проволока. Решили идти друг за другом, оставляя глубокий след на полосе. Если след обнаружат, то быстро пошлют пограничников с собаками на перехват со стороны границы.

Контрольно-следовая полоса (КСП). Фото автора.

Пробежав сотню метров, я выбросил в лес рюкзак со звенящим чайником, Борис и брат последовали моему примеру.

Анатолий, задыхаясь сказал, что он не может бросить рюкзак, там лежат все его документы и добавил:

— Пограничникам разрешается стрелять в бегущих в сторону границы.

Эти слова так меня подстегнули, что спортивный Борис и брат вместе с Анатолием быстро начали отставать. Я держал компас и нёсся на запад по белому мху соснового бора. Мне казалось, что я бегу по хорошо ухоженному городскому парку, которому нет конца. Вдруг этот лес закончился и впереди появился широкий, метров в шестьдесят выруб. Посередине выруба шла хорошо укатанная грунтовая дорога и, не заметив ничего подозрительного, я быстро перебежал её.

— Где же эта граница? — спрашивал я себя.

Я бежал еще долго, метров пятьсот, пока не оказался на песчаном берегу мутной реки.

Это была Оланка. Только теперь я увидел возле себя пограничный столб с красно-зелеными полосами и гербом Советского Союза и финский с сине-белыми полосками на другом берегу реки.