Побег из Рая - Шатравка Александр Иванович

— Что ты имеешь в виду?-спросил следователь.

— Мне, например, в Криворожском горкоме партии инструктор отдела пропаганды прямо сказал: «Таких как ты, длинноволосых, собрать бы всех вместе да расстрелять всех разом».

— Ты помнишь его фамилию?

— Конечно, я его всю жизнь помнить буду. Панченко, — ответил я.

— Скажи, — вдруг спросил финн, изменив тему, — может кто-нибудь из вас быть сотрудником КГБ?

— Нет! — ответил я. — Сивкова я знаю по мореходке с 1966 года, Романчук — мой сосед и друг, ну, и мой брат.

— Кто такой Урко Кекконен? — спросил меня переводчик — школьный учитель, которому, как мне показалось, очень не нравились мои антисоветские высказывания.

— Ваш главарь и советская марионетка, — ответил я.

Следователь рассмеялся и что-то записал, переводчик оставался хмурым и серьёзным.

— Вы нас выдадите? — спросил я его.

— Да, мы это должны сделать. У нас договор с Советским Союзом, — честно сказал финский следователь.

8

ШАМПАНСКОЕ И ПОЛИЦЕЙСКИЙ

6 октября 2005. Я веду мини-вэн по улицам Куусамо, который в моей памяти остался на всю жизнь. Город этот мы рассматривали через решетку тюремной камеры летом 1974 года. Нугзар ведет съёмки. Я должен подъезжать к прохожим и спрашивать:

— Как доехать до местной тюрьмы?

Финны, особенно молодёжь, хорошо говорят по-английски, и тюрьму мы нашли быстро. Это трехэтажное белого цвета здание полицейского участка с прилегающим к нему одноэтажным корпусом с несколькими камерами находилось в центре города. Два финских корреспондента прибыли точно к назначенному времени и уже ждали нас у входа. Им удалось отыскать полицейского, проходившего службу здесь в 1974 году, и они пообещали нам устроить с ним встречу.

Полицейского звали Сеппо Киллонен, он уже вышел на пенсию и был примерно моих лет. Нам разрешили посетить полицейский участок и сделать съёмки. На этот раз одна камера была занята пестро одетыми молодыми цыганками. Нугзар начал их снимать, но они так громко возмущались и ругались, что он передумал и быстро перевел кинокамеру. Сеппо хорошо помнил события тех дней. Он открыл дверь и мы вошли в ту же камеру, с той же самой решеткой на окне через которое тридцать один год назад я смотрел на желанный Запад.

Андрей Некрасов задавал мне вопросы, я отвечал, сидя также, как тогда на топчане и ел, принесенный по такому поводу в тюремной посуде, обед. Финнские журналисты и Нугзар не отрывались от кинокамер.

— Саша, поздравляем тебя с Днем рождения, — вдруг сказала Ольга Конская и достала бутылку шампанского.

Это моя Иринка успела ей сообщить, что сегодня мне стукнуло пятьдесят пять!

— Да, — сказал бывший полицейский Сеппо Куллонен, — я распиваю спиртное в тюрьме! Да еще и с бывшим заключенным! — это небывалый случай для Финляндии!

— За встречу и за тебя, — держа в руке стаканчик с шампанским весело сказал он.

Я вспомнил Бориса, Мишу, Анатолия и мне показалось, что они здесь рядом со мной в своих камерах.

Из полицейского участка мы уехали поздно, встретив по дороге в гостиницу тех же цыганок.

Я зашел в свой номер. На экране телевизора все еще мельтишили шарики и дрожала надпись: «Михаил Шатравка! Добро пожаловать в Куусамо!», но стоило мне включить телевизор и сменить несколько каналов как всё исчезло.

9

УРА! КИНОКАМЕРА СЛОМАЛАСЬ

Утром мы мчались к границе на юг. Эта была та дорога, по которой нас везли выдавать Советам. Тогда я ошибочно надеялся, что мы едем в Хельсинки и что это, хоть на немного, оттянет возвращение в Союз.

Теперь я сидел за рулем и мчался к месту выдачи вспоминая, как тогда сквозь окно машины у самой дороги посреди леса я видел дом зеленого цвета с витринами и неоновой вывеской «Ресторан», и сейчас я искал его, проезжая мимо озёр, пропуская стада оленей, перебегавших дорогу.

— А вот и ресторан, — обрадовался я.

Он больше походил на придорожную забегаловку, как мне сейчас показалось. Я помнил, что скоро будет поворот на узкую черную дорогу влево, на восток. Нугзар сидел на пассажирском сидении, Ольга, Максим и Андрей — за моей спиной в удобном салоне мини-вэна «Фольсваген».

— Поворачивай здесь, — сказала Ольга, указывая на дорожный указатель и совсем новую дорогу, на обочине которой стояла запаркованная техника, грейдеры, катки.

Там, где была старая застава, возвышалась новая финская таможня. Впереди были видны полосатые столбы, за ними, на российской стороне, на том месте, где нас встречали погранцы в фуражках, финны своими силами строили таможню русским.

— Финнам нужен карельский лес, а Россия много лет таможню сделать не может, — объясняла Ольга.

У нас было разрешение на посещение таможни, но финские пограничники разрешили делать съёмки только возле главного входа. Нугзар носился с кинокамерой и что-то снимал. Мне не нравилось это место. Всё было не так и единственным желанием у меня было поскорее уехать отсюда. Я очень хотел заснять настоящую границу, какой я видел её тогда: лес, пограничные столбы и… опасность.

В Куусамо в павильоне «Информация для туристов» мы взяли отличную карту дорог. Я даже нашел на ней сельскую дорогу, упиравшуюся в границу России в шести километрах к югу от нашего перехода.

— У нас время в обрез, а впереди еще съёмки в Карелии и на Украине, — ответила Ольга, узнав о моём желании свозить их нелегально к границе.

Но нет худа без добра, — так, кажется, говорят в народе. Прокатались мы по Карелии три дня и вернулись в Хельсинки. Киношники отправили меня до вечера побродить по столице Финляндии, а сами остались просмотреть отснятый материал. Вернулся я под вечер. Ольга меня встречает очень расстроенная, почему-то извиняется. Нугзар с Андреем рядом стоят, молчат. Оказалось, что камера сломалось во время съёмок на финской таможне и на отснятой кассете нет резкости.

— Нужно опять в Куусамо возвращаться, — сказал Андрей, — а самолет только завтра, и времени нет.

— Что делать? — спрашивал он Ольгу, отвечавшую за расписание съёмок и за бюджет фильма. Для меня эта новость прозвучала как радость. Я предложил поскорее взять машину напрокат и заверил, что восемьсот километров до Куусамо мы проедем за ночь, сэкономим деньги на самолет, гостиницу и главное — световой день. Андрею эта идея понравилась, и мы помчались с ним в аэропорт, взяв там удобный мини-вэн «Ситроен». Хельсинки в ночных огнях остался позади. Ольга с Андреем обсуждали план съёмок, планируя завтра быть на той же таможне.

— Оля, но это же не граница! Позволь мне привезти вас на настоящую границу. Не пожалеете! Какие съёмки получатся! — стал просить я.

К моему удивлению Ольга сказала:

— Хорошо, вези!

Услышав её ответ, мне захотелось сказать ей что-то хорошее, поблагодарить за её внимание.

— Оль, большое тебе спасибо за приветствие: «Добро пожаловать в Куусамо!», только по ошибке вместо моего имени, на экране телевизора было имя брата.

— О чем это ты? — переспросила она.

Я всё рассказал ей.

— Саша, я ничего этого не делала! Я сама всё время хочу сказать и не знаю как. Когда мы все из Хельсинки в Куусамо вылетали, я показала билеты на посадку. Вижу, в билете вместо Александр написано Михаил, и подумала, что сейчас тебя в самолет не пустят, тоже самое произошло, когда мы в Хельсинки возвращались. Я билеты сама заказывала и на твоё имя.

Наступила тишина, я не знал, что сказать. Мистика просто.

Чем дальше я подымался на север, тем меньше машин и населенных пунктов встречалось по дороге. Стояла безлунная темная ночь. Все спали на мягких длинных сидениях. Я мчался, значительно превышая скорость и думал о Мише, веря, что это он помог расстроить кинокамеру, чтобы снова мы вернулись в Куусамо.