Темная сторона. Ученица - Ника Ёрш

можно спрятать чувства или закрыть сердце? Поэтому, пусть осторожно, издалека, но взглядами мы обменивались, хотя бы так показывая свое расположение. После проверки запрет на отношения снимется и парни откроют охоту на понравившихся девушек.

Питер и Димитрий уже давно проявляли ко мне внимание: дарили улыбки, соперничая, пытаясь выделиться в моих глазах. Вот и сейчас, стоило мне с мамой и папой остановиться у внушительного каменного крыльца магистрата, оба парня выпрямились и, словно пара охотничьих псов, устремили горящие взоры на меня.

– Смотри-ка, какие горячие женихи, глаз оторвать от тебя не могут, – хихикнула довольная мама, легонько ткнув меня локтем в бок.

– Главное, чтоб не передрались, Лариша, а то мы с тобой слишком славную и красивую дочь вырастили, – хохотнул отец, с любовью прижав меня к своему боку. А потом, выпустив из своих рук, заботливо подвел к крыльцу: – Ну, иди, Вероничка, мы тебя тут подождем, нас внутрь все равно не пустят, сама знаешь.

– С богом, родная, – шепнула мама мне в спину, а сама потащила папу к знакомым: – Пойдем, дорогой, побеседуем…

Кинсборо – милый небольшой город, где соседи друга за друга всегда горой и помогут в случае любой нужды или опасности. И господина Стречета, нашего бургомистра, знают даже малыши. В магистрате я была дважды, ходила с отцом, оформлявшим бумаги по аптеке – выправлявшим лицензию на новые лекарственные зелья. Он готовил из меня преемницу своего дела. Я немного робела в первый раз, но с папой было не так, как сегодня. Стоило шагнуть в строгий, сумрачный после яркого солнца холл здания, сердце забилось пойманной птахой.

Еще дорогу мне неожиданно заступил высокий крепкий незнакомец в темном плаще поверх черной формы и холодно, бесстрастно указал рукой на правый коридор:

– Сюда, пожалуйста.

Натянуто вежливо улыбнувшись и кивнув этому довольно молодому стражу, сжав ручку саквояжа, я пошла в указанном направлении. И вскоре остановилась перед открытой дверью в помещении, напоминавшем приемную, где на стульях вдоль стен молча ожидали своей очереди на проверку несколько юношей и девушек. Заняв свободное место, я с осторожным любопытством, украдкой рассматривала таких же, как и сама, кандидатов. Впрочем, тоже стала объектом чужого внимания.

Напротив меня в розовом нарядном платье сидела всем известная девица Катерина Стретчет – средняя дочь бургомистра. Любимая и избалованная, по мнению моих родителей. Наш круг знакомых отличался, в основном мы сталкивались на городских праздниках, в лавках, просто на улицах и, конечно же, в нашей аптеке. Рина, как ее коротко звали близкие, мне нравилась легким нравом. Поэтому я без натуги обменялась с ней искренними улыбками.

Катерина – кареглазая стройная шатенка, выглядела ярко, броско. Розовый ей был очень к лицу, несмотря на яркий румянец на щеках с ямочками. Ее немного утомленный вид подсказывал, что сидит она здесь уже давно, в духоте опять-таки. «Странно, почему ее самой первой не проверили? – подумала я. – Ведь она – дочь самого бургомистра?»

Рядом с ней тоже томился здоровенный симпатичный парень – брюнет с пудовыми кулаками и весьма суровым и отчужденным видом. Чем-то на кузнеца похож. Он мрачно взирал на всех черными глазищами из-под густых бровей. Судя по простецкой, но добротной и аккуратной одежде, не бедняк, а вот среди местных я его никогда не видела. «Наверное, из какого-нибудь неведомого мне захолустья привезли на проверку», – пронеслось в голове.

В этот момент открылась дверь и еще один незнакомец в плаще, окинув приемную внимательным взглядом, пригласил брюнета в кабинет. При этом из помещения никто не вышел…

Мое сердце пропустило удар.

– Проверенных через запасной выход выпускают, чтобы не толкались здесь всем скопом, – шепотом ответила на мой немой вопрос Катерина.

Я благодарно улыбнулась в ответ, но настроение все равно стремительно падало. Катерина тоже передернула плечами и с затаенным страхом посмотрела на заветную дверь, за которой скрылся «кузнец».

«Нам обеим неспокойно», – поняла я.

Мой взгляд переместился от Рины к окну, за которым грелся на солнце город, гомонили горожане, смеялась молодежь, а еще наряжали площадь к началу празднеств. Сегодня последний день Недели Ушедших. Его всегда отмечают с размахом, официальный конец года как-никак. Я улыбнулась, вспоминая, что где-то там мама и папа в нетерпении ждут моего выхода. Да и Димитрий с Питером тоже там…

– Следующий! – вырвал меня из грез сухой голос.

Обернувшись, я встретилась взглядом с «черным плащом», который в упор смотрел на меня, стоя в приоткрытых дверях в злополучный кабинет. Я растерянно оглянулась на Катерину, но она словно прилипла к стулу, даже не пошевелилась, да и смотрели и ждали именно меня. Пришлось вдохнуть для храбрости и встать. Пока шла к незнакомцу, ощутила, как потяжелели ноги. Гнетущая атмосфера в приемной не прошла даром.

За дверью оказалось светлое просторное помещение; в противоположном углу темнел выход, похоже, тот самый, через который покидают «пыточную» все проверенные. Рядом с выходом раскинулся длинный стол, за которым сидели пятеро взрослых мужчин. С краю – господин Стретчет, возле него – незнакомые люди. Двое в красивых камзолах. Явно из аристократов. Так все высокородные носят. Перед ними на столе лежали писчие принадлежности. Один из мужчин как раз что-то писал мелким убористым почерком, даже не подняв головы, чтобы взглянуть на меня.

С другого края стола двое… других. Совсем. Они настолько отличались от остальных, что даже гадать не пришлось, кто тут представитель короны для соблюдения порядка и законности при проведении отбора, а кто из Академии Защитников. Тоже в черных плащах, правда почему-то еще и в капюшонах. Это показалось мне странным – здесь же жарко, даже душно. Так зачем они закутались?

Заинтересовавшись, я присмотрелась к ним. У первого, как раз поднявшего лицо к соседу в камзоле, капюшон слегка сполз назад. И я с изумлением вытаращилась на золотоволосого блондина с короткой стрижкой и нереально яркими зелеными глазами, словно в них горело пламя. Красивый, но не смазливый тип, а мужественный. Правда смутил один момент: мне показалось, когда он моргнул, будто у него веки золотистой краской подведены, как у городских девиц. Кинбсоро у большого тракта стоит, к нам частенько столичные гости и из других королевств заезжали, видали мы таких, расфуфыренных. Но чтоб мужики глаза красили?! Такого я еще не видала!

Словно в противовес