Заговор патрициев, или Тени в бронзе - Линдсей Дэвис

— Ну, оттого, что мы будем здесь стоять, он никуда не денется…

Я сдернул тряпку, накрывающую труп, и мы увидели тело во весь рост.

Мертвец лежал в том же положении, как и упал, но находился в совершенно ином отвратительном состоянии. Мы чувствовали, как отваливались его внутренности, а в теле все кишело личинками. Я не осмеливался посмотреть на лицо.

— Юпитер, Фалько; этот ублюдок принадлежал к среднему классу! — Фронтин казался обеспокоенным. — Ты должен знать: ни один представитель среднего класса не умирает без сообщения в «Ежедневной газете», чтобы предупредить богов в Гадесе, что тень знатного человека рассчитывает на лучшее место в лодке Харона…

Он был прав. Если обнаружится тело в одежде с узкими фиолетовыми полосками римского всадника, сыщики будут настойчиво раскапывать, чьим сыном или отцом был этот достойный экземпляр.

— Будем надеяться, что он не очень застенчивый, — тихо согласился я. — Его придется раздеть…

Юлий Фронтин снова пробормотал грубое слово моего брата.

II

Мы работали быстро, борясь с отвращением.

Нам пришлось раскромсать две туники, воняющие тем, что осталось от тела. Отыскать эти тряпки так далеко и обнаружить вышивку с именными надписями на внутренней стороне воротника мог бы только самый безумный старьевщик. Однако мы хотели быть абсолютно уверенными.

Снова выйдя во двор и полной грудью вдыхая свежий воздух, мы сожгли все, что можно; даже ботинки и пояс превратились в пепел. На пальцах этот человек носил кольца. Фронтину какимто образом удалось их снять: золотое кольцо, указывающее на принадлежность к среднему классу, огромную изумрудную камею, перстень и еще два других, на одном из которых стояло женское имя. Продавать их было нельзя, на случай, чтобы они не всплыли вновь; позднее в тот же день я выбросил кольца в Тибр.

Наконец, обвязав почти обнаженный труп веревкой, мы затащили его на носилки, которые принесли с собой. Я собрался было подтолкнуть тело ногой, но одумался.

Молчаливые преторианцы следили за тем, чтобы в переулке никто не появился, пока мы с Фронтином, шатаясь, прошли по нему, чтобы сбросить свою ношу в канализационный люк. Мы прислушались; на дне послышался всплеск. Довольно скоро на тело наткнутся крысы. Когда во время следующего летнего дождя с форума уйдет вода, останки через массивную арку под Эмилиевым мостом попадут в реку, а затем тело либо прибьет к бревнам, чтобы пугать лодочников, либо унесет в море, и там какаянибудь рыба дочиста обглодает его.

Проблема была решена; Рим больше не вспомнит о своем пропавшем гражданине.

Мы зашагали обратно. Сожгли носилки, вымыли пол хранилища, тщательно оттерли свои руки и ноги. Я принес ведро чистой воды, и мы оба вымылись еще раз. Я вышел, чтобы вылить грязную воду.

Ктото в зеленом плаще с капюшоном замер, увидев меня у ворот. Я кивнул, стараясь не встречаться с ним глазами. Незнакомец пошел дальше по улице. Этот уважаемый гражданин, наслаждавшийся прогулкой на свежем воздухе, продолжил свое дело, ничего не зная о той ужасной сцене, которую только что пропустил.

Учитывая погоду, я удивился, почему он так сильно закутался; иногда кажется, будто в Риме все крадутся по тихим переулкам, выполняя какието задания, где требуется маскировка.

Я сказал, что закрою ворота.

— Тогда мы пошли! — Фронтин повел своих парней выпить по заслуженному стаканчику. Меня он с собой не пригласил — и я не удивился.

— Спасибо за помощь. Еще увижу тебя, Юлий…

— Если я не увижу тебя первым!

После их ухода я некоторое время стоял, ощущая на сердце какуюто тяжесть. Теперь, когда я остался один, у меня появилось больше времени, чтобы замечать всякие мелочи. Во дворе мой взгляд упал на интересную груду у наружной стены, предусмотрительно прикрытую старыми шкурами. Будучи сыном аукциониста, я никогда не проходил мимо брошенных вещей, которые можно было продать; я направился к стене.

Под шкурами увидел пару живых пауков и множество свинцовых слитков. Пауки были чужаками, а вот слитки оказались старыми друзьями: заговорщики собирались воспользоваться краденым серебром, чтобы взятками проложить себе дорогу к власти. Преторианцы нашли все слитки, содержащие драгоценные металлы, и отнесли их в Храм Сатурна, но воры, которые контрабандой вывезли слитки с британских рудников, повеселились, прислав заговорщикам огромное количество свинца — бесполезного для подкупа. Повидимому, императорский обоз оставил свинец здесь для коллекции. Все куски металла были ровненько сложены с военной точностью, каждый следующий ряд — под идеальным углом к нижнему. Для человека с полезными связями свинцовые слитки имели свою ценность. Я снова накрыл их, как и следовало поступить честному государственному служащему.

Я оставил ворота открытыми и снова отправился к люку канализации. Из всех сгнивших трупов неудачливых предпринимателей, которые засоряют Рим, этот в последнюю очередь заслуживал такого неуважения. У каждого изменника есть семья, а его семью я знал. Его ближайшим родственником мужского пола, который должен был совершить эти похороны, был сенатор, чья дочь очень много для меня значила. Типичная проблема Фалько: встретившись с очень важной семьей, я старался произвести впечатление. Мне приходилось демонстрировать свой замечательный характер, сваливая их мертвых родственников в общественную канализацию без какихлибо похоронных обрядов…

Тихо ворча, я снова поднял крышку, поспешно бросил вниз горстку земли и пробормотал основную заупокойную молитву: «Богам теней я посылаю эту душу…»

Я кинул ему монету, чтобы заплатить перевозчику, и с надеждой подумал, что если фортуна мне улыбнется, то я последний раз слышу об этом человеке.

Никаких шансов. Богиня фортуны всегда лишь строит мне гримасы, как будто только что прищемила в дверях свой святой пальчик.

Вернувшись на склад, я ногами разбросал остатки нашего костра по двору. Я положил цепи себе на плечи, чтобы закрыть ворота. Перед уходом я в последний раз вошел внутрь.

Вонь совершенно не уменьшилась. Неугомонные мухи продолжали кружить над пятном на полу, как будто здесь все еще присутствовала душа покойного. В тени неподвижно висели мешки бесценных восточных пряностей.

Я повернулся, чтобы уйти. Мой глаз уловил какоето движение. Меня затрясло от приступа страха, будто я увидел призрака. Но я не верил в призраков. Из пыльной темноты прямо на меня бросилась закутанная фигура.

Она была вполне реальной. Фигура схватила палку и ударила меня по голове. Свет падал только на спину этого человека, но я смутно почувствовал, что знаю его. Не было времени, чтобы спрашивать, чем он недоволен. Я развернулся, неловко запустил в него цепью, а потом потерял равновесие и, ослабев под своей тяжелой ношей, свалился на пол на правый локоть и колено.

Если бы мне повезло, то я смог бы схватить его. Удача редко бывает на моей стороне. Пока я выпутывался из железных цепей, негодяй убежал.

III

Хотя я отходил к люку всего на минутку, мне следовало быть к этому готовым. Это Рим; стоит на три секунды оставить сокровищницу без присмотра, как пронырливый ворюга обязательно туда заберется.

Я не видел лица этого человека, но меня не покидало чувство, что я знаю его. Зеленый капюшон, так надежно закрывавший его голову, не оставлял никаких сомнений: этого человека я видел, когда выливал из ведра воду после мытья. Проклиная его, а потом самого себя, я, прихрамывая, вышел в переулок; по моей ноге текла кровь.

Разбросанные лучи яркого солнца ослепляли, в то время как непроницаемая тень была беспокойной и холодной. Дорога с задней стороны склада была шириной всего в три локтя с одним входом по грязной узкой протоптанной тропинке. Другой выход скрывала из виду сворачивающая в сторону дорожка. По обе стороны располагались промозглые склады, заполненные старыми тележками и неустойчивыми грудами бочек. Грязные веревки тянулись к открытым дверям. Страшные объявления, прибитые гвоздями, запрещали посетителям подходить к воротам, которые выглядели так, словно их уже лет десять никто не открывал. Глядя на эту противную дыру, кажется невероятным, что за две минуты можно пешком дойти до веселой суеты рыночной площади — это Рим. Как я и сказал.

Никого не было видно. На крышу прилетел голубь, затем проскочил внутрь сквозь сломанную черепицу. Скрипнула подставка для бочек. Больше ничто не двигалось. Кроме моего сердца.

Злодей мог быть где угодно. Пока я искал его в одном месте, он мог ускользнуть другим путем. Пока я был увлечен поисками, он или любой другой негодяй мог неожиданно выскочить и пробить мою кудрявую голову. К тому же я рисковал провалиться через прогнивший пол в один из заброшенных складов. В обоих этих случаях меня вряд ли бы нашли.