Территория пунктира (СИ) - Велесов Олег

Впереди послышались голоса. Между деревьями на берегу запорошенной снегом речки мелькнули фигуры. Четверо. Я подошёл ближе, застыл, прислонившись плечом к берёзе. Двое господ торопливо мерили шагами площадку. Третий — высокий, в мундире кавалергарда — неспешно прохаживался вдоль по берегу. На лице застыла смесь брезгливости и презрения, как будто всё происходящее было ему неприятно. Четвёртый мужчина стоял поодаль, запахнув на груди широкий плащ-крылатку. Голова опущена, чёрные кудри шевелит ветер, бакенбарды…

Здесь явно намечалась дуэль. Теперь понятно, что я должен делать. Убивать. Снова убивать. Мысль эта, как и в прошлый раз, казалась навязанной, как будто кто-то чужой вдалбливал мне её в голову, но в то же время она была настолько близкой, что никаких сомнений не вызывала. Я непременно буду убивать. Да. На этот раз моя цель — вон тот господин. Судя по разметке, он будет стоять от реки в пол оборота. Если он правша, то во время поединка повернётся ко мне грудью, и тогда я выстрелю.

Я снял шарф, обвязал дерево на уровне плеча и вставил в образовавшуюся петлю штуцер. Приподнял голову, улавливая щеками ветер — не сильный, от реки. Расставил ноги шире, прижал приклад плотнее к плечу, чтобы ограничить действие отдачи, и прильнул к прицельной планке.

На дуэльной площадке секунданты развели поединщиков, прозвучала команда сходиться. Человек в крылатке резко пошёл к барьеру, выставив перед собой руку с пистолетом, военный сделал всего один шаг, навёл свой пистолет на противника — и в этот момент я выстрелил.

Стрелять по бездвижной мишени занятие не сложное, да и оружие не подвело. Колени военного подогнулись, пистолет выпал из ладони и воткнулся дулом в снег. Один из секундантов вскинул руки вверх, словно в отчаянье. Человек в крылатке остановился в недоумении, а потом поднял голову, как бы благодаря за что-то небо, развернулся и пошёл прочь.

Я отвязал шарф, схватил штуцер под мышку и едва не бегом бросился к ожидавшей меня карете. Мой попутчик открыл дверцу и спросил:

— Владимир Алексеевич, вы сделали всё, как мы обговаривали?

— Да, да — спешно закивал я.

Он выхватил из-под пальто пистолет и выстрелил мне в грудь. Я опрокинулся на спину, в горле застрял кашель.

— Прошу прощения, Владимир Алексеевич, но это для вашего же блага.

Он спустился ко мне, обыскал карманы, забрал конверт с деньгами. Я попытался ухватить его за полы пальто, но сил не хватало. Мужчина сел в карету, кучер дёрнул вожжи, и лошади побежали по дороге, выбивая из неё хрустальные льдинки.

А я остался умирать на обочине.

Калибровка 3.0

Сэм Колокольчик. Странное имя. Я смотрел на него через весь зал и не понимал: за что я должен его убить? Внешне он ничем не отличался от прочих ковбоев, волею судеб оказавшихся сегодня в этом городке и в этом салуне. Невысокий, сухощавый, с подвижными глазами. Один револьвер он носил в кобуре на правом бедре, второй за поясом возле пряжки. Два револьвера для одного бродяги — знак того, что парень не промах. Однозначно, ганфайтер[1], и, возможно, высокого уровня. Справлюсь ли?

Я подошёл к стойке, положил перед барменом две одноцентовые монеты. Бармен взял с полки бутылку и до краёв наполнил грязный стакан. Я сделал глоток, и с трудом удержался, чтоб не выплюнуть содержимое на пол. Господи, какое же дрянное пойло подают в этом салуне! Впрочем, а чего я хотел за два цента? Бурбон?

Взяв стакан, я отошёл вглубь зала и присел за столик возле кухни. Мимо пробежала мексиканка с подносом грязной посуда, колыхнулась портьера, окатив меня облаком дыма и вонючего пара. Не самое лучшее место, зато удобное. Из своего угла я одинаково хорошо видел входную дверь, окна и очередную жертву. Сэм Колокольчик сидел в центре, и в компании таких же ковбоев играл в карты. Игра шла по маленькой, вяло, денег ни у кого из игроков не было. Сэм периодически оглядывал салун, дважды наши взгляды встречались, я отводил глаза, он усмехался.

Я опустошил стакан на половину и уже чувствовал, что больше не смогу влить в себя ни капли этой гадости. То ли дело, когда мы с парнями после суток глушили Сормовский коньяк о три звёздочки. Вернуть бы сейчас то время, почувствовать заново его вкус… Стоп! Какой коньяк? О чём я? И почему именно Сормовский?

Додумать мысль до конца я не успел, ко мне за стол подсел бродяжка. Выглядел он не ахти: грязный, небритый, из-под ободранной шляпы свисали чёрные колтуны. Он осклабился, обнажая гнилые зубы, и сказал:

— Мистер, у меня есть новость, которая будет вам интересна. Хотите услышать?

— Не хочу, — покачал я головой.

Местные новости меня не интересовали. Кто с кем спит, кто кого ненавидит, победители родео, расписание дилижансов — всё это никоим образом не могло повлиять на успех моего задания.

— Очень зря, — вкрадчиво заговорил бродяжка. — Никогда не знаешь, что ждёт тебя за поворотом. А я могу сообщить нечто такое, что, несомненно, спасёт вашу жизнь. И стоить это будет всего-то недопитый вами виски.

Он говорил, а сам не сводил глаз с моего полупустого стакана. Или наполовину полного? Как правильно? Для него, скорее всего, наполовину полного. Небрежным движением, я подвинул стакан к нему, но не от того, что меня вдруг заинтересовала его информация, а чтобы избавится от этой гадости.

Бродяжка поднёс стакан к губам и с наслаждением, мелкими глоточками осушил его до дна. Потом минуту сидел, блаженствуя и облизывая губы, и наконец, выдал:

— Я видел, как вы смотрели на Сэма. Хотите пристрелить его, так? Запомните, Сэм опасный человек. Колокольчиком его прозвали за звонкий смех, но следовало окрестить Коварным. В накладном кармане под пиджаком он носить ещё один револьвер. Чтобы выхватить его, ему достаточно скрестить руки на груди. Подобным образом он убил семерых. Не становитесь восьмым.

Бродяжка вскинул два пальца к виску, словно отдавая мне честь, и растворился среди посетителей.

Вот значит как! Третий револьвер. Однако, не зря я отдал свою выпивку этому доходяге. Учту.

Я вновь посмотрел в зал. Сэма на прежнем месте уже не было. Пока бродяжка клянчил моё виски, Колокольчик закончил партию и вышел на улицу. Я увидел, как хлопнули двери, поднялся, делая вид, что никуда не тороплюсь, и направился следом.

Городок походил на один из тех передвижных лагерей, которые следуют за строителями железной дороги. По обеим сторонам длинной улицы стояли большие палатки, предоставлявшие услуги ночлежек. Капитальных зданий было не много: банк, контора шерифа, гостиница, салун, из которого я только что вышел, и станция дилижансов Уэллс-Фарго. Народ бесконечно курсировал вдоль по дощатым тротуарам, из салуна в магазин, из магазина в столовую. В основном это были мужчины в рабочей одежде, направляющиеся на прииски Калифорнии, и ковбои, ожидающие начала сезона перегона скота в Восточные штаты.

Сэма я не видел. Скорее всего, он юркнул в какой-нибудь магазинчик или парикмахерскую. Я прошёл вперёд, вернулся, заглянул в одну палатку, в другую. От напряжения и злости, что упустил его, перед глазами поплыли жёлтые круги. Я убью его. Найду и убью!

Мысль об убийстве настолько крепко засела в моих мозгах, что выжигала их изнутри. Кто вложил её в меня? И как мне удаётся перемещаться из эпохи в эпоху? Твою мать!..

В памяти возродились два предыдущих эпизода, в которых я тоже убивал, а потом убивали меня. Но каждый раз я возвращаюсь к жизни, словно Феникс, и снова иду убивать. Цепочка убийств. Надо как-то прервать её. Надо как-то прервать…

Кстати, моя версия о постепенном отступлении вглубь веков не работает. Первый эпизод без сомнения можно отнести к Гражданской войне в России, примерно восемнадцатый год. Второй случай — первая половина девятнадцатого века. Если мне не изменяет память, свой штуцер господин Бернерс представил миру в году, эдак, тысяча восемьсот тридцать втором. А сейчас я в Америке, в мать их Соединённых Штатах, и судя по новенькому кольту-миротворцу в моей кобуре, совсем скоро здесь начнётся усобица между Севером и Югом…