Путешествие маленькой лягушки, или Как правильно встретить новый год - Дарья Чернышева

Здесь же, припав к окну, я прослезилась. Меня уже можно было просто оставить здесь, и я могла бы кататься всю неделю, потом сесть на обратный самолет и быть смой счастливой на свете. В окне проносились кварталы жилых домов, не очень высоких — никаких небоскребов, всё утопает в зелени и цветах. Да и дома один другого страннее: с винтовыми лестницами вместо подъездов, с бетонно-картонными стенами в желто-бежевых тонах. Всё как-то гармонично, всего в меру. Здесь даже странно смотрелся бы какой-нибудь крутой стеклянный небоскреб или бизнес-центр, ведь немалая часть города застроена только частными домиками, соревнующимися друг с другом в уютности и милоте. Но вот объявили мою станцию «Асата», где я договорилась встретиться с парнем-каучсёрфером, и мне пришлось сойти. На выходе я опять прослезилась, увидев нарисованного на двери плачущего крабика с перебинтованной клешнёй, который, видимо, защемил её по неосторожности дверью. Это вместо скучного предупреждения «не облокачиваться» и «не трогать руками открывающиеся и закрывающиеся двери». Вы когда-нибудь видели такое? Я — нет!

На станции меня встретил паренёк, взглянув на которого, я сразу поняла, что общий язык мы найдём, хотя мой английский оставляет желать лучшего. Так вот, это был молодой парень неопределённого возраста, у азиатов в принципе его довольно сложно точно определить. Копна чёрных густых волос, длинное лицо, естественно раскосые глаза, приятные, с искоркой, от них веяло какой-то лисьей хитрецой, маленькие очки на носу, который, кстати говоря, очень похож на европеоидный, не то, что у корейцев или китайцев. Роста, конечно, он был невысокого, но в сравнении с моим — метр пятьдесят восемь — он был даже малость великоват для японца. Одет парень был в чёрные пальто, брюки и ботинки, а украшал всё это мракобесие полосатый красно-оранжевый шарф. В переизбытке чувств я чуть было не бросилась к нему обниматься, но вовремя вспомнила, что у японцев это вроде как не принято, поэтому я просто широко улыбалась и, яростно жестикулируя, делилась впечатлениями от только что увиденного в поезде. Японец явно не понял, чему я так радуюсь, но с таким же энтузиазмом принялся расспрашивать меня обо мне и России, на что я, как могла, также в основном при помощи жестов, и отвечала. Кстати, зовут этого парня Хидемаса, и живет он, как оказалось, совсем недалеко от станции. По дороге я, бешено вертя головой, рассматривала воздушные линии электропередачи с трансформаторами на опорах, но это тоже для тебя, мой читатель, скорее всего, неинтересно.

Честно говоря, я совсем не готовилась к поездке в том плане, что я даже на карту ни разу не посмотрела, ни про достопримечательности не почитала. Единственное, что меня занимало, что здесь есть море, и к моменту моего приезда температура воздуха была плюс семнадцать градусов. Дело в том (об этом я узнала позже), что Окинава — самый южный остров Японии, от него до Тайваня ближе, чем до Токио, поэтому тут всегда тепло. Однако плюс семнадцать для окинавцев — это холод, они кутаются в свитера и надевают ещё сто одежек сверху — зима же. И купаться везде запрещено, кроме как в бассейнах. Но я-то не для того из России летела…

Зайдя в квартиру, я с облегчением узнала, что не зря тащила тяжеленный спальник. Квартира представляла собой три малюсенькие комнаты и санузел. Никаких прихожих, сразу зал, только маленький порожек, чтоб разуться. В зале всё по-спартански, но уютно: справа вдоль стены маленькая кухонька, никаких громоздких шкафов и антресолей да и посуды, как выяснилось позже. В центре стоит диванчик, стол. Прямо в правом углу — кресло и письменный столик, на котором есть ноутбук и лампа. Слева дверь в ванную. Дальше идёт чудесная выезжающая перегородка в спальню, где имеется кровать, стул и тумбочка с увлажнителем воздуха и большим фикусом. Всё, дальше поворот налево, в мою комнату. То есть мне так хочется, чтобы она называлась моей, но вообще она вроде как для гостей, потому что в ней нет ничего, совсем ничего. Тут-то меня спальник и спас. Но к нему мы ещё вернёмся.

Знакомство с квартирой прошло быстро и успешно, и я готова была покорять город. К тому же у Хидемасы тоже были новогодние каникулы. Правда, в Японии они намного короче, чем наши, но, благодаря этому, мой новый друг был рад показать мне город. Первым делом мы отправились на старый рынок, по которому сразу можно было определить, чем занимаются здесь люди, что едят, пьют, что носят из одежды и даже на каких инструментах играют. Побродив с часа два по лабиринтам, я уже примерно представляла, с чем имею дело и чего ожидать от поездки в общем. Тут же обнаружилось, что с ориентированием на местности у меня явные проблемы, потому что куда мы зашли и откуда вышли, я не представляла, но точно знаю, что сама я бы выход ни за что не нашла, а осталась там же с местными бомжами спать на коробках. Проходя по торговым продовольственным рядам, мы не упускали возможности перепробовать всё, что предлагали продавцы: это были и сладости, и сухари, и какие-то джемы со специфичными вкусами. Ещё мы попробовали новогодний напиток — что-то напоминающее грушевый сок с мякотью или компот. Причём все были очень рады нам как возможным покупателям, раскланивались и улыбались, болтали о чём-то на своем птичьем языке и совершенно не расстраивались, когда мы уходили без покупок. К сожалению, большая часть продавцов тоже отдыхала на праздниках, и, пробежав последние пустующие ряды, мы отправились знакомиться с местной кухней.

К этому знакомству я готовилась долго и основательно ещё в России. То есть это я так думала. Русские почему-то сильно распробовали японские суши, сусими, роллы, мисо-супчики и прочие блюда. В том же Хабаровске японских ресторанов чуть ли не больше, чем обычных русских. Вот приедет иностранец, а его даже отвести некуда — кругом только китайская, узбекская, корейская, итальянская, немецкая и, конечно, японская кухня. А русской нет! Жил у меня один японец, и по счастливому случаю буквально за пару дней до его приезда у меня гостила подруга, которая, уезжая, оставила огромную кастрюлю борща. Естественно, накормить иностранца борщом — дело святое, вот гость и питался им все три дня. А как только мы с ним собрались идти гулять, так и показать что-то из русского было нечего. Только тогда я поняла, как мы, русские, отошли от самих себя: то, что сделано в России, для нас уже давно не гордость, а посмешище, и мне стало ужасно обидно. В итоге и не осталось совсем ничего: одеваемся только в китайское, машины покупаем только японские, телефоны — только американские, даже музыка кругом играет сплошь иностранная, вот только жить, как эти в этих странах, мы не стали и не станем никогда. Ты уж извини, мой дорогой читатель, но я не могу об этом промолчать.