Агенты Коминтерна. Солдаты мировой революции. - Михаил Пантелеев

Когда же наступило время «сталинского умиротворения», потребовался иной тип людей — нерассуждающих исполнителей «генеральной линии». Формирующаяся политическая система заставила одних коминтерновцев полностью интегрировать в нее, других, пытавшихся сохранить собственное «я», выпасть из номенклатурной «обоймы», третьих — бросила в застенки и под пули палачей. Из пяти «посланников революции», чьи биографии представлены в этой книге, репрессий избежали двое: А. Е. Абрамович и И. П. Степанов. Случайность? Скорее всего, нет. Но только доступ в архивы НКВД позволит с точностью ответить на этот вопрос.

О мужестве и малодушии аппаратчиков Коминтерна, их звездных часах и трагических минутах, о том, что их объединяло и что разъединяло, — настоящая работа. Но сначала кратко о самом Коминтерне.

КОМИНТЕРН И СУДЬБЫ АППАРАТЧИКОВ

ГЛАВА 1

Четверть века Коминтерна, или Шагреневая кожа интернационализма

Вопрос о создании нового международного объединения пролетарских партий, в котором не будет места оппортунизму и шовинизму, был официально поставлен В.И. Лениным в «Апрельских тезисах» 1917 года. «Надо основывать именно нам, именно теперь, без промедления новый, революционный, пролетарский Интернационал…»[2], — утверждал он. Всероссийская конференция РСДРП(б), одобрив ленинскую идею, поручила Центральному комитету «приступить немедленно к шагам по основанию Третьего интернационала»[3]. Однако эта резолюция, несмотря на свое неоднократное подтверждение, стала реально воплощаться в жизнь лишь после Ноябрьской революции в Германии, ставшей для В.И. Ленина как бы козырной картой в аргументации в пользу близости всемирной пролетарской революции, в которой российские события являлись лишь первым актом. Раз ход истории подтверждал ленинскую логику, то задача сплочения авангарда революционных сил действительно становилась актуальной.

Не случайно ставка делалась прежде всего на германский пролетариат: высоко оценивая его боевой потенциал, руководство большевиков вместе с тем считало Германию наиболее развитой страной Европы, способной «взять на буксир» отсталую Россию. Под впечатлением вестей о волнениях в Берлине В.И. Ленин писал 3 октября 1918 года: «Кризис в Германии только начался. Он кончится неизбежно переходом политической власти в руки германского пролетариата… Теперь даже самые ослепленные из рабочих разных стран увидят, как правы были большевики, всю тактику строившие на поддержке всемирной рабочей революции и не боявшиеся приносить различные тягчайшие жертвы»[4]. Было создано «Бюро РКП(б) по заграничной работе», активизировавшее контакты с сочувствовавшими за рубежом «московским экстремистам» группами в общественном движении.

Спешно созванный в Москве 2–6 марта 1919 года Первый конгресс Коммунистического интернационала должен был перехватить инициативу у социал-демократов, организовавших в феврале свою международную конференцию в Берне с целью воссоздания развалившегося в годы мировой войны II Интернационала. Большевикам было очень важно не только продемонстрировать, что в важнейших странах Европы и Америки есть силы, готовые следовать их опыту, но и «морально легализовать» своих сторонников перед лицом консолидирующейся социал-демократии. Тем не менее единственная зарубежная компартия, показавшая себя серьезной политической силой, — германская, устами своего представителя Гуго Эберлейна (в Москве он конспирировался под псевдонимом Альберт) выступила против немедленного конституирования Коммунистического интернационала. Предложение, мотивировавшееся слабостью коммунистов вне России, под давлением большевиков было отвергнуто.

Первый конгресс Коммунистического интернационала принял Манифест, написанный Львом Троцким. «Эпоха последней решительной борьбы наступила позже, чем ожидали и надеялись апостолы социальной революции, — говорилось в Манифесте. — Но она наступила. Мы, коммунисты, представители революционного пролетариата разных стран Европы, Америки и Азии, собравшиеся в Советской Москве, чувствуем и сознаем себя преемниками и вершителями дела, программа которого была возвещена 72 года тому назад. Наша задача состоит в том, чтобы обобщить революционный опыт рабочего класса, очистить движение от разлагающей примеси оппортунизма и социал-патриотизма, объединить усилия всех истинно революционных партий мирового пролетариата и тем облегчить и ускорить победу коммунистической революции во всем мире… Если Первый Интернационал предвосхищал будущее развитие и намечал его пути, если Второй Интернационал собирал и организовывал миллионы пролетариев, то Третий Интернационал является Интернационалом открытого массового действия, Интернационалом революционного осуществления, Интернационалом дела…»[5]

Всего лишь через две недели после закрытия конгресса была образована Венгерская советская республика, в апреле советскую власть провозгласили в Баварии, в июне — в Словакии. Казалось, что мировая революция наконец-то становится явью. Подготовленный все тем же Л. Троцким Манифест Второго конгресса Коминтерна, состоявшегося летом 1920 года, утверждал: «Гражданская война во всем мире поставлена в порядок дня. Знаменем ее является Советская власть»[6].

Выражая готовность не только на словах, но и на деле бороться с оппортунистами, делегаты конгресса приняли «21 условие приема в Коммунистический Интернационал». Автор документа, Председатель ИККИ Григорий Евсеевич Зиновьев, позже, не без утрирования, так раскрыл его смысл: «Во время II Конгресса общее положение… было таково, что принадлежать к КИ считалось тогда модным. К этому стремился каждый более или менее хитрый центрист… Справа у нас действительно были враги. Мы отлично сознавали, что эти хитрые люди проглотят все, что угодно, лишь бы только пробраться в КИ и саботировать его изнутри. Отсюда — 21 пункт»[7].

Седьмой пункт «условий» особо оговаривал необходимость «полного и абсолютного разрыва с реформизмом и с политикой «центра». В этом же документе указывалось, что «партии, принадлежащие к Коммунистическому Интернационалу, должны быть построены по принципу демократического централизма, ибо в нынешнюю эпоху обостренной гражданской войны коммунистическая партия сможет выполнить свой долг лишь в том случае, если она будет организована наиболее централистическим образом, если в ней будет господствовать железная дисциплина, граничащая с дисциплиной военной…». С процитированным пассажем перекликался пункт шестнадцатый: «Все постановления съездов Коммунистического Интернационала, как и постановления его Исполнительного комитета, обязательны для всех партий, входящих в Коммунистический Интернационал. Коммунистический Интернационал, действующий в обстановке обостреннейшей гражданской войны, должен быть построен гораздо более централизованно, чем это было во II Интернационале».