Агенты Коминтерна. Солдаты мировой революции. - Михаил Пантелеев

Внутрипартийная оппозиция быстро обратила внимание на смену ориентиров. Мартемьян Рютин писал в своем обращении «Ко всем членам ВКП(б)», составленном в июне — августе 1932 года: «Антиленинская политика руководства партии дополняется антиленинским руководством Коминтерна. Коминтерн из штаба мировой коммунистической революции низведен до роли простой канцелярии Сталина по делам компартий, канцелярии, где сидят трусливые чиновники, послушно выполняющие волю своего начальника. Кризис ВКП(б) привел к кризису Коминтерна».

Продолжал вовсю эксплуатироваться лозунг «социал-фашизма», имевший, однако, в данном политическом контексте для И.В. Сталина не стратегический, а тактический характер. Ситуация стала меняться лишь после событий февраля 1934 года во Франции. Тогда стихийная тяга трудящихся к единству заставила вождя французских коммунистов Мориса Тореза пойти на совместные с социалистами действия против поднявших голову фашистов. Видимо, боязнь утратить влияние на массы, а вовсе не поиск естественных союзников для борьбы с фашизмом, как это было представлено кремлевскими пропагандистами, и заставила И. В. Сталина пересмотреть курс Коминтерна. В противном случае альянс с вождями социал-демократов был бы испробован гораздо раньше, в Германии, с целью недопущения Адольфа Гитлера к власти. Но позиции КП Германии в 1928–1932 годах лишь укреплялись[32], а неприязнь коммунистических активистов к социал-демократам скорее перевешивала чувства солидарности.

В научной литературе частенько утверждается, что недооценка И. В. Сталиным силы нацизма способствовала назначению 30 января 1933 года А. Гитлера рейхсканцлером. Скорее наоборот, уверенный в неотвратимости торжества нацизма в Германии, «вождь народов» затеял игру с дальним прицелом: обратить усиливающийся фашизм против западных демократий, чтобы добиться их взаимного ослабления. Только один штрих. Маргарете Бубер-Нейман в своих мемуарах вспоминала, как ее муж, немецкий коммунист Гейнц Нейман, играл летом 1932 года с И. В. Сталиным в Мацесте в городки. «У Неймана плохо получалось, и он вынужден был сносить насмешки Сталина. Нейман попытался придать игре политический характер. Он называл фигуры именами нацистских вождей, и если одна из них падала, он кричал, что теперь упал Геббельс, теперь — Геринг, а теперь — сам Гитлер. Это так сильно раздражало Сталина, что тот вдруг крикнул: «Прекратите, Нейман! По-моему, этот Гитлер чертовски шустрый парень!»[33]

В сталинских расчетах западным коммунистам была уготована роль вспомогательной силы в планируемой с помощью Красной армии развязке. Но раз так, альянс с социал-демократами (и не только с ними) обретал смысл лишь как тактический ход, способный удержать активную часть пролетариата в объятиях Кремля. Пока массы явно не демонстрировали тяги к единству, можно было продолжать «сектантский» курс, тем более что так проще было сохранить свободу маневра и уберечь коммунистов от разлагающего влияния социал-реформизма. Не Следует также забывать, что в Коминтерне существовала группа влиятельных аппаратчиков: Иосиф Пятницкий, Вильгельм Кнорин и Бела Кун, с нескрываемым недоверием относившихся к любым проектам сближения с социал-демократической верхушкой. Не было единодушия и в руководстве многих компартий. И хотя возглавивший в мае 1934 года секретариат ИККИ болгарин Георгий Димитров был ревностным сторонником изменения курса Коминтерна, И.В. Сталин предпочитал действовать не спеша, осторожно.

Стратегии то явного, то тайного раздувания противоречий между фашистскими державами и буржуазными демократиями И.В. Сталин придерживался вплоть до начала Второй мировой войны. Разумеется, из этого не следует делать упрощенческий вывод, что VII конгресс Коминтерна, проходивший с 25 июля по 21 августа 1935 года в Москве и утвердивший лозунг Народного фронта, то есть союза не только с социал-демократами, но и с «демократическими» буржуазными партиями, был только грандиозным шоу, призванным прикрыть расчеты (просчеты?) хозяина Кремля. Спровоцировав конфликт в коминтерновском руководстве, И.В. Сталин перевел И. Пятницкого и В. Кнорина в аппарат ЦК ВКП(б). В сентябре 1936 года оказался не у дел Б. Кун. В новом политическом контексте большевикам было легче вести переговоры с западными демократиями, которые теперь были готовы пойти на сближение с СССР. В 1933 году США наконец-то установили дипломатические отношения со Страной Советов, осенью 1934 года Советский Союз приняли в Лигу Наций, а в мае 1935 года пакт о взаимной военной помощи связал Москву, Париж и Прагу.

Кстати сказать, VII конгресс был последним в истории Коминтерна: больше ни конгрессы, ни пленумы ИККИ не созывались.

Двойственным было отношение И. В. Сталина к гражданской войне в Испании 1936–1939 годов. С одной стороны, ему явно хотелось оказать эффективную помощь правительству Народного фронта, с другой — в ситуации, когда западные демократии трусливо отвернулись от республиканцев, он не пожелал увязнуть в конфликте с безнадежным исходом. Сформированные по решению секретариата ИККИ от 18 сентября 1936 года интернациональные бригады не могли изменить положения на фронтах: вопервых, потому что численно уступали прибывшим на подмогу Франко итало-немецким частям, во-вторых, потому что их боевая подготовка была ниже, чем у мятежников. А мужеством нельзя компенсировать отсутствие знаний в военном деле! Как сказал на склоне лет один бывший интербригадовец: «Мы умели умирать, а надо было уметь убивать».

Низведение Коминтерна до второстепенного орудия внешней политики СССР таило в себе возможность превращения его в разменную монету в расчетах со странами Запада, Так оно и произошло. Первой в списке стран, ради «дружбы» с которыми И. В. Сталин оказался готов пожертвовать Коммунистическим интернационалом, стала нацистская Германия. 23 августа 1939 года был подписан советско-германский договор о ненападении с секретным протоколом о разграничении сфер интересов двух держав. И. В. Сталин отлично понимал, что СССР не готов к большой войне, и, желая задобрить своего нового партнера, уже летом 1940 года помышлял о роспуске Коминтерна. В апреле 1941 года вопрос о ликвидации Коминтерна был поставлен перед Г. Димитровым более конкретно. Выдвинутое предложение И. В. Сталин объяснял необходимостью придать компартиям национальный облик, дабы помочь им решать специфические для каждой страны задачи. Разумеется, это был аргумент для публики, предназначенный закамуфлировать очередной зигзаг в советской внешней политике. Начало операции «Барбаросса» заставило отложить сталинский план. Задачей Коминтерна официально вновь стала борьба против фашизма. Он просуществовал еще два года и был распущен в мае 1943 года в угоду англо-американским союзникам по антигитлеровской коалиции. Ликвидируя Коминтерн, И. В. Сталин давал ясно понять Западу, что он порывает окончательно с идеей мировой революции в обмен на традиционную политику сфер влияния[34]. Выросший из революционного движения масс Государственный интерес, как птенец кукушки, избавившись от раздражающих соседей, стал полновластным хозяином гнезда с названием «реальный социализм». Но могло ли быть по-другому?