Внимание: «Молния!» - Виктор Кондратенко

Не нужно быть военным стратегом, чтобы понять: положение сложилось воистину критическое — в бой введены все наличные войска, а их наступательные возможности исчерпаны. Ожидать же утра (а значит, терять драгоценное время) ни в коем случае нельзя: никому не известно, что может предпринять через несколько часов хитрый Манштейн! Как же быть? Что предпринять?..

Повесть «Внимание: «Молния!» тем и ценна для современного читателя, что она не дает на все вопросы однозначного, заранее обусловленного ответа. Стратегическое дарование одного из самих молодых полководцев Советской Армии времен Великой Отечественной войны Виктор Кондратенко раскрывает не с помощью высоких эпитетов или авторских восхвалений (после победы над гитлеровским рейхом это простейший и легчайший способ!), а в изображении сурового и напряженного поединка двух противоборствующих военачальников. В книге мы видим, что судьба не раз сводила Ватутина с Манштейном на поле брани. На основе изучения архивных материалов автор исторически достоверно показал, как драматически складывались их ратные взаимоотношения.

Первая их встреча произошла в самом начале войны на северном участке советско-германского фронта, когда самоуверенный, быстро продвигающийся по служебной лестнице после легких побед на Западе «лучший стратег вермахта», племянник фельдмаршала Гинденбурга фон Манштейн появился в Прибалтике. Подобно всеуничтожающему тайфуну, его отборный танковый корпус устремился на Ленинград. Но манштейновский «блиц» нисколько не смутил тогдашнего начальника штаба Северо-Западного фронта — Ватутин быстро сумел разгадать тактику любимца Гитлера: назад не оглядываться, на фланги не обращать внимания и стремительно продвигаться вперед вдоль шоссейных дорог. С помощью своих верных помощников крестьянский сын из Белгородской области, успевший закончить Полтавскую пехотную школу (1922), Киевскую высшую объединенную военную школу (1924), Военную академию им. Фрунзе (1929) и Военную академию Генштаба (1937), в сжатый срок сумел подготовить и осуществить такой силы фланговый удар, что после битвы под Сольцами больше месяца хваленый Манштейн вообще не появлялся на Восточном фронте.

Второй их смертельный поединок состоялся в районе Тормосина в январе 1943 года, когда Манштейн, став с повеления Гитлера во главе группы армий «Дон», повел «тотальное наступление» к Волге с целью деблокировать окруженные в Сталинграде войска 6-й армии Паулюса. Поначалу казалось, успех сопутствует самому способному генералу на Восточном фронте: возглавляемые им переброшенные из Франции и Балкан в донские степи полнокровные дивизии, преодолевая упорнейшее сопротивление потрепанных в предыдущих боях советских частей, продвинулись на шестьдесят-семьдесят километров на восток. По меркам сорок первого года им оставался всего лишь суточный переход, чтобы достичь заветной цели. Но в снежную непогодь дивизии Воронежского фронта, возглавляемые Н. Ф. Ватутиным, по приказу Ставки внезапно нанесли удар по левому крылу тормосинской группировки гитлеровцев, навсегда похоронив в заснеженной Задонщине честолюбивые планы восходящей звезды вермахта. Оказалось, что и во второй раз хваленый Манштейн оказался битый Ватутиным.

В третий раз судьба свела их на знаменитой Курской дуге в июле 1943 года.

Убежденный, что начавшаяся битва будет последней в Восточной кампании, совершенно уверенный, что именно ему, фельдмаршалу Манштейну, предначертано выиграть ее с блеском и таким образом взять реванш за Сталинград, любимец фюрера бросил в бой почти полуторатысячную бронированную армаду «тигров», «пантер», «фердинандов». Что могло устоять против такой лавины огня и стали?

И первый эшелон нашей обороны действительно был смят и раздавлен. За неделю кровопролитных сражений фашистским гренадерам лишь на тридцать шесть километров удалось ценой астрономических потерь вгрызться в расположения советских войск. Но зря Манштейн ликовал, предвкушая скорую победу.

Несмотря на предельную накаленность обстановки, не унывал и Ватутин, хотя и не преуменьшал опасности, сил противника, его умении противоборствовать. По собственному опыту он уже знал: победы над Манштейном давались нелегко, их приходилось добывать в упорном поединке невероятным напряжением силы воли и ценою больших жертв. Только когда разразился на Прохоровском поле невиданный за всю историю войн встречный танковый бой и уральские «тридцатьчетверки», выдержав сокрушительный удар «стальной Европы», нанесли противнику тяжелый урон, Николай Федорович облегченно вздохнул: выстояли — значит, победили! Ведь ему хорошо был известен стратегический замысел Ставки: измотать противника в оборонительных боях, а затем силами Воронежского и Степного фронтов перейти в решительное наступление с целью освобождения Левобережной Украины и выхода на рубеж Днепра.

Принципиально иначе оценивал после сражения под Прохоровкой обстановку Манштейн. Несмотря на то, что ему так и не удалось разгромить и обратить в бегство советские армии, надменный, самоуверенный, презирающий все славянское, чистопородный тевтон был глубоко убежден: после такого сражения силы русских предельно иссякли, а значит, в обозримом будущем они не способны не только наступать, но и активно обороняться. Он верил своей интуиции, что своим «белгородским замком» намертво закрыл «советам» выход на просторы Украины, поэтому решил укрепить подвижными частями северный и южный участки фронта.

Ватутин не стал ему в этом препятствовать. Более того, он приказал прекратить любые атаки после трехнедельных боев. Фронт остановился и замер, на деле подтверждая вывод «виднейшего германского стратега». А тем временем Ватутин накапливал силы и незаметно готовил войска к грандиозной наступательной операции. И когда Манштейн начал выводить из района недавнего сражения танковые дивизии для укрепления Орловского плацдарма и «донецкого балкона», советские войска обрушили на голову врага удар, вследствие чего через два месяца почти вся Левобережная Украина была освобождена...

И вот их новая встреча на Днепре.

Конечно, после Сольц, Тормосина и Курской дуги, наученный горьким опытом Манштейн прекрасно знал, с кем имеет дело, и со всей серьезностью готовился взять убедительный реванш за все предыдущие поражения. Казалось, обстоятельства вполне способствовали этому. Ведь геббельсовская пропаганда вовсе не для красного словца окрестила Днепр «Восточным валом», сокрушить который не под силу никакой армии в мире. Это утверждение было близко к истине: холмистый, густо изрезанный глубокими оврагами, опоясанный почти километровой водной преградой с мощным течением правый берег с его отвесными кручами действительно выглядел неприступным бастионом.