Кавказ в воде - Андрей Ефремов

Для того чтобы не мешать изредка проезжающим по серпантину машинам, спецгруппа выбрала место где дорога пошире, БМП поставили у обочины. До обеда не проехало ни одного автомобиля. Все сидят в бэхе[1], лясы точат. Из-за поворота показался знакомый райотделовский УАЗ с ингушскими сотрудниками, тормознул.

— Здогово, мужики! — сильно картавя, приветствует Владислав милиционеров.

— Салям, Вахид, как дела?

— Тоска, ёпти… — Влад протиснулся в битком набитую машину, — какие новости, мужики?

— По телеку минус три обещают. Когда эта зима кончится?

— Вам виднее… а ещё что нового?

— В Назрани стреляют.

— А где ж не ст`еляют…

Пока ничего не происходит можно и посидеть в тишине, от нечего делать подумать о жизни. Хизир сидит на ступеньке крыльца едва ли не единственного в этом районе чудом «уцелевшего» полуразрушенного дома на окраине города, забора давно уже нет — это самый крайний дом, метров за пятьсот дальше проходит дорога. Если смотреть со стороны дороги, окраина города представляет собой бесконечную полосу какого-то хлама состоящего из нагромождений переломанного кирпича, блоков, покорёженных железобетонных конструкций. Куски сломанной горелой мебели, штукатурки и цемента — вот что напоминает о том, что эти завалы были когда-то жилыми домами. Будто с гигантской стройки навезли огромные кучи строительного мусора. Но если через эти наворачивания пройти немного дальше или просто взобраться повыше, на какую-нибудь кучу, то откроется вид и на сам город, где мрачно зияют пустыми, просвечивающими насквозь оконными проёмами, многоэтажные скелеты мёртвых домов.

По дороге проехал старенький «москвич». Сидящие в нём люди никому не интересны и не нужны, тем не менее, они всё-равно куда-то спешат. Счастливые люди: в этом хаосе у них есть какие-то житейские дела — может это семья? Машина притормозила перед невидимой отсюда рытвиной, аккуратно объехала, двинулась дальше. Появилась женщина с тяжёлой матерчатой сумкой в одной руке, за другую уцепилась маленькая девочка, наверное — дочь. У Хизира тоскливо сжалось сердце: вспомнил свою семью…

Вот и то что нужно: ГАЗ-66 с брезентовым верхом, — движется быстро, будто спешит. Хизир вынул из кармана маленькую, размером с полтора спичечных коробка, китайскую игрушку — маломощную детскую радиостанцию; повернув колёсико выключателя, положил большой палец на кнопку передатчика. Как только военный грузовик поравнялся с ориентиром — небольшим придорожным бетонным столбиком, Хизир вдавил кнопку тонального вызова в корпус игрушки.

Удачно получилось: минный заряд был настолько мощным, что машина даже не успела выскочить по инерции, как это часто бывало до того, из клуба объявшего его пламени и смолистого чёрного дыма. Чудовищной силы взрыв унёс жизни двадцати трёх человек.

Отбросив уже ненужную «игрушку» в сторону, Хизир встал, накинул на голову капюшон плаща, поправив на плече ремень автомата, развернулся, и, не оглядываясь, зашагал через руины в сторону города.

Видеокамера

«Переселение — разорение».

Расплескав на узкой речушке радугу, в посёлок стремительно врезался БМП с солдатами на броне. Тут же, с трёх сторон, на машинах, омоновцы со спецназом батальона внутренних войск. Сама же глухая горная деревушка заранее оцеплена по периметру гвардейцами-десантниками. Рассадник ваххабизма уже заранее распределён по секторам и участкам, все участники операции досконально, в мельчайших деталях, знают свои задачи и проверяемую территорию. Подразделения действуют чётко и слаженно, как хорошо смазанный механизм. Кажется, даже команд командиров не слышно.

Проверяется каждый дом, подвал, чердак. Задерживаются все, не успевшие скрыться, подозрительные лица, которые сразу же передаются из рук в руки сотрудникам ФСБ. Ещё немного и они, под давлением неопровержимых улик и прочих, подобающих случаю, воздействий, предъявленных в момент истины, признаются во всех своих грехах. Особо опешившие, от неожиданности, не отходя от кассы, вернее от кровати, указывают на местонахождение своих схронов с оружием. Один из задержанных бандюков, как выяснилось чуть позже, даже оказался причастным к похищению московских журналистов.

Во дворе одного из домов стоит, внушающий подозрение большущий стог сена, бойцы — парни шустрые, работы не страшатся: стог, с помощью подобранных тут же, на месте, палок, быстро разлохмачивается, после чего группа продвигается дальше. Через ров, по бревну, в соседний двор. Прямо посреди двора находится пчелиная пасека в двадцать ульев. Но воинам и пчёлы не помеха, для экономии драгоценного времени калитка не ищется: просто пробивается пролом в, и без того, шаткой изгороди. Работа оказалась напрасной: ни пчёл, ни бандитов, на месте не оказывается. Мёда — и того нет, даже не намазано, но это к делу не относится.

Дети низовьев, непривычные к высокогорным условиям, от нехватки кислорода и быстрого ритма начала операции задыхаются, но, тем не менее, целеустремлённо продвигаются к зданию поселковой администрации. Некоторое время отдыхают те, которые в прикрытии. Метров через пятнадцать-двадцать, группы меняются ролями, прикрывавшие становятся авангардом, авангард — прикрытием.

Разбившись на двойки-тройки зачищаются кабинеты.

Центр сельской бюрократии оказывается пустующим но, судя по основательной загаженности, пустует он не всегда, и видно, что жизнь там, иной раз, всё-таки бурлит, клокочет.

Вытащив из какого-то, обмазанного глиной, скособоченного сарая очередного ошалевшего бородатого, доходит очередь и до поселковой школы. Два бойца красиво зачищают помещения…

— …Диктофон… Прибор ночного видения, — пять штук.

— Понял.

— Та-ак, следующий момент — спутниковый телефон, одна штука, — полковник поставил галочку в списке, — зарядник… Пользоваться умеешь?

— Умеешь.

Зам начальника отдела связи МВД ответом удовлетворён, но внимательно посмотрев на меня поверх дужки очков, всё-таки подчёркивает:

— Вещь дорогая, а связь, сам знаешь, ещё дороже. Так что поаккуратнее там с техникой.

— Знаешь. — Упаковывая дорогостоящую вещь обратно в красивую упаковку, убедительно заверяю, — приложу все усилия, оправдаю.

Шеф достал из очередной цветастой коробки нечто красивое, изящное и непривычно маленькое:

— Видеокамера «HITACHI» — одна штука, кассеты… Ну, это тебе объяснять не надо…

— Надо. Как это «не надо»? — Перебиваю, уже примеривая удобный ремешок камеры к ладони и сочно хрустя липучкой, — требую объяснений, товарищ полковник. — Вещь для меня незнакомая, и строить из себя всезнайку я не намерен. В то время подобную микроэлектронную роскошь имели только новые русские да бандиты.

Босс сделал вид, что не удивлён и, пригладив седые усы, продолжил терпеливо разъяснять на какие кнопки и в каких случаях нажимать. Объясняет доходчиво, как малому ребёнку, даже инструкцию на английском языке изучать не приходится.

— Ну, с Богом, Николаич, — трогательно прощается зам, — береги себя, — и, всё-таки не сдержавшись в своих чувствах, приобняв за плечи, добавил, — и вверенное имущество тоже.

Из всего вверенного я сразу же облюбовал одну только видеокамеру, и берёг её до конца командировки как зеницу ока.

Хорошая это штука — видеокамера. За вечер до отправки успел заснять на плёнку всю семью, друзей. Благодаря ей, в ту командировку, когда о видеокамерах простые люди знали только понаслышке, на небывалую высоту был поднят статус отряда во всей войсковой группировке. Кажется ни одно из именин, операций и других событий не обошлось без этого передового технического достижения человечества. Поневоле пришлось побывать везде и со всеми. Признаюсь, порой бывало трудно, иной раз от утомления и усталости буквально с ног валился, особенно по праздникам.

И радость и горе, и война и мир, и СОБР и ФСБ, и ДШБ и ВВ, и всякие прочие АБВГД, всё зафиксировано на магнитную ленту посредством бездушного аналогового сигнала — это называется видеопротоколирование. Многие и многие из тех видеодокументов находятся сейчас в архивах различных спецслужб. И солдаты, и офицеры, и все желающие посылали домой свои видеоприветы на огромных чёрных видеокассетах. У солдат, конечно же, не было возможности лично отправить посылку с кассетой: их же никто не отпустит, они просто просили наших, выезжающих по каким-либо делам в Ханкалу или Моздок, бойцов, и никто им не отказывал. Разрыв с близкими людьми на долгий срок не воспринимался уже так болезненно.

Наверняка многие помнят события 7 января 2000 года, метко названное новостными репортёрами «Кровавое Рождество», когда весь мир облетели очередные страшные кадры этой непонятной войны, как Якутский ОМОН попал в засаду в Шали. В тот день отряд лишился одного пулемётчика и командира. Но эта запись — уже не моя заслуга. Позже в отряд была подкинута и злорадная бандитская кассета с видеозаписью того события, заснятая уже с их стороны.