Кавказ в воде - Андрей Ефремов

— У-ух, хорошо попарился, даже прошлогоднюю тельняшку нашёл! — В прекраснейшем расположении духа произносит Рома традиционную, подобающую случаю, фразу. Но пока он ещё не догадывается, что тельняшки то, уже нет.

— С лёгким паром, Григорьич! — чуть ли не хором разделяют его радость присутствующие, — чайку не желаете?

— Только что заварили…

— М-м… ароматный…

— А вку-ус…

— Кстати, кто снял мои трусы и тельняшку, и где они есть? — приготовившись воздать хвалу и благодарность своим друзьям за проявленную заботу, спрашивает Рома.

— Сержант заботливо осведомляется:

— Ты где их оставлял?

— Как где, Серёга, на улице, сушились на верёвке.

— Ну, значит, сейчас их кто-то носит.

— Да чтоб у него… — Рома не может подыскать соответствующие охватившим его бурным отрицательным эмоциям, слова, — да чтоб у него… — зачем-то схватил с печки пустую эмалированную кружку с подгоревшей заваркой. Ожёгся. Бросил на земляной пол, запнул под нары. Под нарами послышался звон стекла. — Да чтоб у него…i на лбу вырос! — резко меняется настроение у наивного, толком не умеющего выражаться, милиционера: — достали все! — чутьё опытного оперативника безошибочно подсказывало: своих, таких необходимых и полезных в быту, вещей, он, попросту, больше никогда не увидит. Досадно.

Сев на нары и свесив руки с колен, обиженно уставился на буржуйку — будто это она в чём-то перед ним повинна. Но на деле виноватость перед Ромой отчего-то ощущают все присутствующие. В течение всего вечера, по причине и без, слово «достали» Рома на все лады смаковал и произносил неоднократно.

Он уже проваливался в сон, когда по своему непонятному графику рядом пальнула саушка[6], Рома моментально проснулся:

— Достали! — и тут же у него зачесались ноги, задрал штанины, приспустил носки, стал яростно начёсывать: — достали! Всё! Нервы на пределе! — зачесалась поясница, Рома принял сидячее положение: — у кого-нибудь успокоительное есть?

— Только водка, — сочувствуют дедушки.

— Да-а, Рома, до чего ж ты себя довёл…

Кажется, проснулись все.

— …Совсем себя не бережёшь…

— Близко к сердцу всё воспринимаешь…

— Ну, нельзя же так!

Кто-то Ромика и подбадривает:

— Ничего, ничего: даже у металла усталость бывает. Это пройдёт.

— Так сказать — предел прочности выработан.

Зачесались руки:

— Наливай! — достав нож, стал яростно скрести обушком клинка между пальцев, — достали, с… б… п… зарраза!

Солдаты включили двенадцативольтовую лампочку, висящую на центральной опоре палатки и питающуюся от автомобильного аккумулятора. Неподалёку от палатки взревел танк — дневальный решил разогреть двигатель, всё-таки боевая машина всегда должна находиться в постоянной готовности к ратной деятельности.

Зачесалась спина:

— Полную наливай! — Рома с остервенением переключил внимание на поясницу, — эх… - глык, — …хорошо-о… — Прислушался к себе, чесаться стало чуть меньше. Танковый мотор тоже сбавил обороты: — надо бы успокоительное заказать местным, — сделал Рома вывод: — ну, всё, давайте спать, мужики.

Но так не бывает, чтобы человек лёг и сразу выключился одновременно с лампочкой, висящей на палаточной опоре. Обычно отходу ко сну предшествуют разговоры, интересные байки травятся, умные беседы ведутся. На этот раз тема беседы была само-собой о нервах, реактивном состоянии, и кто и как, и по какой причине оказался здесь, в этой дыре. Солдатики естественно по приказу, менты — командировка. Сержант по имени Сергей, конечно же, тоже по приказу, но был переведён в это периферийное подразделение из Моздока, из роты охраны аэродрома. В то время он был ефрейтором, а служба заключалась в бдительном хождении взад-вперед перед «сухарями» — это самолёты, штурмовики серии СУ.

— …Перед самым рассветом это было, но довольно темно ещё. Звёзды на небосклоне несколько утратили свой блеск, восточный горизонт ощутимо побледнел, с севера веяло прохладой. Утро обещало быть чудным. Естественно — устал шляться. Вроде никто меня не видит, дай, думаю, полежу минут семнадцать. Сами же знаете: бронежилет-разгрузка-тяжело; спина болит, в копчик отдаётся, в итоге и простатит можно заработать и как следствие — импотенцию. На бетонке завалиться никак нельзя: после дождей сыро. Тут смотрю «расчёска» сухонькая стоит: наверное, подрулила недавно. Недолго думая взобрался на крыло, прижался спиной к борту, удобно, идрит…

— Что за расчёска то? — перебил кто-то из несведущих.

— А это пехота так прозвала «сухари»: они же снизу его только и видят. Снизу пилоны торчат, а в комбинации с крылом вроде как расчёску напоминают, — пояснил Сергей.

— А что, пехота только снизу, а ты сам-то сверху видел?

— Дык! — Серёга видимо уже мнил себя ведущим авиаэкспертом.

— А что за самолёт?

— Что, что! СУ-25!

— Так вроде бы «грачи».

— Грачи, расчёски, какая разница! Короче, не умничай!

— Ну что дальше то, Серёга, не томи!

— Умничек хренов… Так вот, лежу я на крыле, балдею. Воздух чистый, дышу полной грудью, тишиной наслаждаюсь. До смены часа полтора ещё. А там, кстати, довольно удобно лежать. Да и спать хорошо. Приснилась, помню, эта… как её…

— Эдит Пиаф…

— Не, не пиав… блондиночка такая сисястая… ну снималась в этом, как его…

— Неважно…

— Ну не ска-ажи, сиськи-то во!..

— Давай таки по существу, Серёга!

— Ага, проснулся от какого-то гула и тряски, чувствую, еду куда-то. Сразу-то не врубился: ещё блондиночка перед глазами вся живая такая, а я еду. Тут только и вспомнил, что на самолёте нахожусь! Вот это, братцы, я вам скажу — реактивное состояние! У него же разбег перед взлётом метров пятьсот всего!

— Пятьсот пятьдесят…

— Не умничай!..

— Пятьсот шестьдесят три, ладно. Ну дальше таки что!?

— Умник хренов!.. Внезапно борт остановился. Только на карачки встал, чтобы спрыгнуть, а «сухарь» на разгон! Автомат с бронником вылетели. Уж не знаю, за что уцепился, за крыло, наверное; и руки разжать боюсь, и спрыгнуть: скорость то бешеная! Опять остановился. Как я по инерции вперёд самолёта не улетел — не знаю: со страху прилип, наверное. Лётчик кабину открывает…

— Фонарь…

— Не умничай, итить!.. Ты меня что, специально изводишь!?.. Рома, дай ему!..

— Не дам! Отодвинься, противный… Дальше то, дальше то что?

— Умник хренов… А что это вы там делаете-то!?

— Да, бляха-муха, чешется у меня всё!

— А-а… Короче, по рации ему сообщили, что лишний человек на борту. Так я здесь и оказался…

Как известно история имеет свойство повторяться по спирали, по этой причине Рома каждому встречному и поперечному прожужжал уши про своё прошлое и нынешнее «реактивное состояние». На четвёртые сутки, как и положено по «закону спирали», внимательно выслушав стоны с мемуарами, диагноз страдальца решительно опроверг Ваня Буцак, в той командировке он был непревзойдённым отрядным доктором и по совместительству психологом:

— Это, Ромчик, не усталость металла, это у тебя — чесотка.

— Да ты что! — удивился Роман, — что ж ты раньше-то молчал?

— А ты и не спрашивал, — резонно ответил Ваня.

— Да я же вроде бы и в бане был, — начал вычислять корень зла Рома, — это, получается, я там и подхватил насекомую?

— Так ты там защитный слой и смыл, — отвечает многоопытный Ваня, и дельно советует, — серную мазь местным закажи, пусть привезут.

Дождь. Снег тает буквально на глазах. Для того чтобы не мешать редко проезжающим по серпантину машинам, группа выбрала место где дорога пошире, БМП поставили у обочины. До обеда не проехало ни одного автомобиля. Выставив пару солдат снаружи и периодически сменяя их, все наличные силы, несмотря на категорический запрет, засели в бэхе, лясы точат. В тесноте, как говорится, но в сухости и не в обиде. Как это ни странно звучит, но во время проливных дождей никто, как правило, не воюет.

Перебрав все бородатые анекдоты, разговоры в компании переключились на тему «про баб», после чего на более серьёзные. Почему-то всех взволновал вопрос: «С чего же вообще пошёл весь этот сыр-бор на Северном Кавказе?», — который задал один солдатиков. Посыпались стандартные ответы: НАТО идрит, США итить, масоны… а также — империалисты, во веки веков заинтересованные в ослаблении России, нефтедоллары, политика.

Ваня Буцак проявил небывалую информированность:

— Короче, господа, слушайте сюда. Когда Дудаеву присвоили генерала, ему сразу отставку дали, он там, в кремле, чего-то не поделил с кем-то, ну и уехал в Грозный, а оттуда давай поливать правительство… — Информация довольно размытая, но Ваня сидит с таким видом, будто выдал откровение.

— Чего он там не поделил тут, и с кем там? — задал резонный вопрос ничего не понявший Влад, — мы тебя там слушаем, а тут не понимаем. Ты о пговокации мондиалистов талдычишь что-ли?