Барышня-попаданка (СИ) - Анастасия Сергеевна Кольцова

С четвёртой попыткой мы не на жизнь, а на смерть сцепились по поводу того, были ли американцы на Луне — конечно же этот олух утверждал, что полёт был инсценировкой! Я доказала ему, что он абсолютно не прав, вот только вместо того чтобы порадоваться рождению в нашем споре истины, он почему-то тоже от меня сбежал.

Я долго не переживала — туда ему дорога. Мало того, что неуч, так ещё и ошибки свои признавать не умеет! Благо, студентки инженерных вузов от недостатка парней не страдают, в нашей группе их целых девятнадцать человек, одиннадцать из которых до сих пор свободны.

Так что Макс стал моей пятой попыткой не умереть в компании сорока кошек (или как там говорят о девушках, не нашедших нормального парня в ворохе маменькиных сынков, тупиц, и мальчиков ниже ста восьмидесяти см).

— Даш, возвращайся в мир живых, наша станция, — щёлкает у меня перед носом Макс, и мы покидаем душный вагон. Выход через турникеты, десять минут по аллее, только-только начинающей разбавлять зелёные оттенки жёлтыми и золотистыми, и вот мы наконец добираемся до дома, в котором Макс живёт с родителями и старшим братом. Вовремя, а то так пить захотелось.

— Раздевайся, я пока чайник поставляю, — как только мы заходим в квартиру, однокурсник указывает рукой на вешалку, и, не разуваясь, убегает куда-то вглубь розовато-бежевого коридора. Пока Макс тусит на кухне с чайником, я снимаю кроссовки, вешаю на крючок джинсовую куртку и начинаю разглядывать висящие на стенах гравюры в позолоченных деревянных рамах. Старинная Москва, парадные залы, полные мужчин во фраках и дам в длинных платьях, всадники, сцены сражений…

— Это старший брат собирает, он у меня историей увлекается, — кивает вернувшийся Макс, швыряя в угол правый ботинок и стягивая левый. — Если хочешь, можешь тапки надеть, вон те синие у нас для гостей.

— Странное увлечение, — протягиваю я, засовывая ноги в тапки и вспоминая занудные уроки истории, преследовавшие меня вплоть до второго курса универа.

— Да уж. Не поверишь, он ещё в музее историческом работает. Младший научный сотрудник! — с гордостью сообщает однокурсник, и снисходительно добавляет, швыряя в угол второй ботинок: «Должен же кто-то в семье быть гуманитарием. Пойдём, покажу тебе квартиру, пока чайник греется».

Как любой нормальный человек, попавший после учебного дня в свою комнату, первым делом Максим включает комп. Надо же в соцсети зайти, ютубчик посмотреть, или пострадать ещё какой-нибудь далёкой от учёбы фигнёй.

— Какая мощность? — спрашиваю я, примостившись на край компьютерного стола и поглаживая стильный деревянный корпус навороченных колонок.

— Сто двадцать ватт, — Макс тоже проводит рукой по гладкой поверхности, и как бы случайно его рука оказывается поверх моей, отчего я покрываюсь мурашками, знакомлюсь с бабочками и в голову лезет разная романтическая фигня.

— Фига се, — я встряхиваю волосами и пододвигаюсь ближе к сидящему в компьютерном кресле Максу. — Домашние дискотеки устраиваешь?

— Ага, знала бы ты, как брат бесится, — довольно ухмыляется Макс, поглаживая мою руку. — Хочешь что-нибудь послушать?

— Давай, — охотно соглашаюсь я. Пришла пора заценить твои музыкальные вкусы, «кандидат в депутаты».

— Ты тоже слушаешь «Раммов»! — восторженно сжимаю я руку Макса, лишь только заслышав первые обманчиво-умиротворяющие нотки, предшествующие зловещему голосу Тилля Линдеманна. — Здорово!

— Да, люблю «Раммштайн», — Макс переплетает свои пальцы с моими. — И вообще тащусь по металлу, слушаешь «Слипкнот», «Металлику», «Буллетов»?

Боже, этот парень идеален, у нас с ним даже музыкальные вкусы совпадают! Даже мой любимый братишка, с которым у нас так много общего, какую-то попсово-клубную фигню слушает.

— Давай пока чай пьём покажу тебе комнату брата, у него там иногда такие странные штуки лежат, что я офигеваю, — заговорщицки предлагает Макс, как бы невзначай касаясь второй рукой моего колена. — Этот зануда не любит, когда я у него шарюсь, но сейчас он в своём музее, так что почему бы нет? Я у него один раз старинный меч видел, а в другой раз — пепельницу из настоящего человеческого черепа!

— Крутяк, давай посмотрим, — соглашаюсь я и спрыгиваю со стола. Пару секунд мы с сидящим на кресле Максом не отрываясь смотрим друг на друга, мне кажется, он чувствует то же, что и я. Ещё доля секунды — и…

— Чайник, наверное, уже вскипел, — не вовремя вспоминает Макс, и я неохотно отвожу взгляд от его невероятных, потрясающих, умопомрачительных голубых глаз. Мы проходим на большую светлую кухню, Макс разливает чай, и с кружками наперевес вторгается в комнату младшего научного сотрудника.

По сравнению с коридором, кухней и комнатой Макса комната его брата оказывается на редкость душной и тёмной. Только когда однокурсник щёлкает выключателем я наконец вижу наглухо задвинутые тёмные шторы, старинный шкаф с книгами, деревянный рабочий стол, заваленный диковинными историческими штуковинами.

— Ему на работе по башке не настучат, за то, что он всё это домой тащит? — отхлебнув из кружки горячий чай, ставлю её на стол, и на этот же стол усаживаю себя, подвинув какой-то грязный глиняный горшок. Кажется, я сегодня на всех столах в этом доме посидеть успею.

— Не, не настучат, папин друг зам директора музея, так что братану там всё с рук спускают, — смеётся Макс. — Поэтому он безнаказанно притаскивает домой разное барахло из запасников и типа «изучает» его.

— О, я бы вот эту штуку изучила, — выцепляю взглядом и достаю из кучи исторического барахла серебристый шлем, заострённый на макушке. — Хочешь примерить?

— Конечно, для полного счастья мне не хватает только этого шлема, — угорает Макс, и я водружаю ему на голову громоздкий головной убор, оказавшийся более тяжёлым, чем я предполагала.

— Давай и тебе что-нибудь подберём, — Макс достаёт из кучи на столе наручные часы. — Как тебе?

— Да ну, на них ни ремешка, ни цепочки, — отмахиваюсь я. — Интересно, они вообще ходят? Дай-ка посмотреть!

Беру у Макса часы и пытаюсь вскрыть заднюю часть корпуса, но тут нужно явно что-то получше моих накрашенных под цвет топика красных ногтей. Поэтому отбрасываю идею поковыряться во внутренностях и начинаю крутить заводную головку, заставляя часовую стрелку неторопливо ползти, а секундную вприпрыжку бежать по золотым римским цифрам на белом фоне.

— Брат насчёт этих часов все уши нам прожужжал, когда их притащил. Типа их пожаловал император за какие-то особые заслуги, а мужик, которому он их пожаловал, то ли магом был, то ли волшебником, и наделил эти часы какой-то особенной силой. Короче, с фантазией у моего братца всё очень хорошо.

— Вот же антинаучная пурга, — смеюсь я. Сверяюсь с телефоном, выставляю нужное