Падчерица Синей Бороды - Нина Васина

Моя мама была шестой женой этого корейца. Если Леони сдастся, она будет седьмой. Мама прожила с ним год. Значит… к моим пятнадцати годам Леони умрет. Пока Леони переминалась с ноги на ногу и расковыривала в шторах щелочку, я надевала наушники, включала плеер на полную громкость и содрогалась от ударных, злорадно представляя рядом две ступни – корейца, тридцать восьмого размера, и Леони – сорок первого.

– Этот кореец – мелкий мужчина? – задала мне вопрос сидящая передо мной женщина.

– Ты спросила из-за размера ноги? Он не мелкий. Он ужасно худой, но длинный. Он напоминает гибкий тростник под ветром – штамп, конечно, но будто для него изобретен. У него довольно большие для корейца глаза, он видит в темноте, его пальцы – тонкие, как у пианиста, почти не напрягаясь ломают карандаш, вот так, он зажимает его, кладет на указательный и безымянный, а средний вверху, вот так, видишь, а потом раз – на три части!

– Не нервничай.

– Не могу. Он очень страшный. Если он уговаривает женщину, то ее согласие – приговор! Она больше не принадлежит себе, она – раба. Его магическое число – семь, после Леони ему должна попасться восьмая жена, которая выяснит тайну запертой комнаты.

– Скажи, пожалуйста, какие-нибудь другие сказки ты в детстве читала? О Спящей царевне и богатырях…

– Про корейца – это не сказка. Я люблю о Царевне-Лебеди, там муж, который выгнал свою жену с новорожденным ребенком, в конце посрамлен и унижен, а жена его прощает. Вот это называется сказка. У моей мамы было две сестры. Они однажды сидели все втроем на террасе и пряли, нет, серьезно, моя мама отлично умела прясть пряжу, у бабушки была собака, ее чесали, а потом из этих начесов пряли нитки, из ниток вязали носки…

– Они пряли, пришел царь и выбрал твою маму?

– Кореец выбрал старшую, Ираиду. Они пряли на террасе бабушкиного дома, был вечер, сестры говорили о мужчинах, моя мама была младшая, она стеснялась, а старшая сестра уже дважды развелась и выдавала вовсю, сказала, что хорошему мужику и троих сыновей родить не жалко, а Леони в шутку (она же совершенно не умеет готовить) сказала, что мужчину можно приворожить хорошей едой, а моя мама промолчала, и тут появился кореец и сразу предложил Ираиде родить ему троих сыновей, и старшая сестра бросила прялку и пошла за ним к машине – вроде шуточка, а на самом деле она покраснела тогда, мама заметила, что она покраснела, – так ей понравился кореец.

– Твоя тетя Ираида умерла, когда тебе было…

– Девять. Кореец сразу же принялся за маму. Он приходил в ателье через день, мама шила, шила, шила… Она ему сшила столько одежды, что шкафа не хватило потом, и в нашей квартире кореец устроил гардероб из кладовки, там он прибил полки и повесил во всю длину палку, на которой болтались вешалки с его вещами.

– А отчего умерла Ираида?

– Я не знаю, я тогда еще не все понимала правильно, и пока кореец не сказал мне в одиннадцать лет, что ему нравятся девочки вроде меня – высокие, нескладные, с большими руками и ногами, потому что из таких девочек потом вырастают самые покладистые любовницы… Пока он мне это не сказал, я могла запросто пробежаться по квартире в одних трусиках. А потом я стала думать, думать, спросила у мамы, отчего умерла Ираида, но мама провела пальцем по моим губам, она так делала, когда ей не нравились мои вопросы.

– Ты любишь ходить голой?

– Теперь только в морге. Мне врач в грязном фартуке, когда уговорил одеться, пообещал, что я могу запросто приходить в его смены в морг и ходить голой сколько угодно, но потихоньку, не привлекая внимания, а это лучше делать по ночам.

– Что ты видишь на этом рисунке?

«…Синяя Борода все точил на камне свой длинный нож: точись, точись, нож. Ты перережешь горло моей жены…»

– Нож. Вот ручка, вот тут лезвие, а это кровь капает с лезвия. Я думаю, кореец зарезал Ираиду, тетя была старше его, в семье этот брак не одобрили, бабушка на свадьбу не пришла, а дедушка позвонил из Франции и заказал подарок молодоженам на дом – трех щенков дога. Понимаете? Ну, это элементарно, дедушка сразу раскусил корейца!

«Синяя Борода скакал галопом на своем черном коне, а за ним бежали три его дога, огромные и сильные, как быки».

– Если я не ошибаюсь, твой дедушка лечится во Франции?

– Мой дедушка гений, просто у него умственная усталость превысила барьер выносливости организма.

– Среди твоих других родственников есть психические больные?

– Дедушка не псих. Он большой ученый, все гении воспринимают мир иначе, чем простые люди. Дедушка навел справки, он узнал о прошлой жизни корейца, теперь-то я знаю, что именно он узнал! Ираида была пятой женой, она вышла за четырежды вдовца! Дедушка посчитал, с интуицией гения прикинул, что может случиться дальше, и заказал щенков! Когда мама сказала, что выходит замуж за корейца, бабушка умоляла ее не делать этого, просила жить в грехе, но не заставлять внучку, то есть меня, участвовать в безумии этого постыдного брака.

– А гениальный дедушка не прислал случайно на свадьбу своей младшей дочери – твоей матери – черного жеребца?

– Нет. Лошади очень дорогие. Собак проще заказать и оплатить по карточке через Интернет.

– Сделаем перерыв. Чай? Лимонад?

– Можно я выпью немного красного вина? Я знаю, это не полагается, но мы могли бы пойти вон в то кафе через дорогу, только на полчасика, ну пожалуйста… Да?! Ты прелесть!

– Мне нравится слово «прелесть». Хотя оно не в тон. Нельзя называть тестирующего тебя психиатра «прелестью». Два бокала красного, пожалуйста, бутерброд с сыром…

– А можно еще желе?

– Желе и кофе. Черный. Ладно. Давай продолжим. Здесь шумновато, но уютно. Когда ты решила выследить своего отчима?

– Как только он сказал, что я буду покладистой любовницей. Я сразу поняла, что он – Синяя Борода. А он великодушно дал мне это понять. Я стала следить за ним, за мамой, правда, иногда я отвлекалась на личные дела и делала это не очень тщательно. Все-таки я была еще маленькой. Но после морга, когда врач сказал мне, что у мамы нет почки, я поняла, что у корейца где-то должна быть потайная комната. Он хранит там разные внутренности от разных жен.

– Минуточку, я поменяю пленку. Вот так. Продолжим. Ты хочешь сказать, что от твоей мамы ему нужна была почка?

– Вероятно. Но может быть и так, что патологоанатом сказал не все. Пощадил маленькую девочку.

– Хорошо. Допустим, что в этом холодильнике кореец хранит внутренности от разных жен. Зачем ему это надо?

– Может быть, он хочет собрать идеальную женщину. Он сам сказал бабушке, что всю жизнь живет в поиске. Бабушка сдалась, когда ее третья дочь – Леонидия – вышла замуж за корейца и приехала посмотреть на мужчину, уже похоронившего двух ее дочерей. Она спросила корейца, зачем ему в жизни столько жен, а кореец засмеялся, посмотрел на меня, подмигнул и пообещал, что восьмая жена положит всему этому конец. Он сказал, что идеала так и не нашел, но в каждой женщине есть своя прелесть – у одной большое и доброе сердце, у другой – редкий ум и так далее. Я очень хотела слышать, что там далее, тогда кореец сказал, глядя мне в глаза своими желтыми глазами, что должна быть женщина с самым колдовским влагалищем, но ему еще такая не попадалась, и бабушка сразу же встала и ушла, а я спросила, что ему так понравилось у тетушки Леонидии? Ведь, несмотря на ее слова тогда, на крыльце деревенского дома, Леони совершенно не умела готовить, вечно питалась на ходу, и кореец своими кулинарными ухаживаниями, как, впрочем, и серенадами, скорее подавил тетушку, а не осчастливил. Оказывается, ему очень понравились ее глаза. Глаза, понимаешь?! Не понимаешь…

– Я понимаю. Леонидия упала с крыши, и арматура строящегося цоколя проткнула ей глаз.

– Я не знаю, что там было с арматурой, но тетушка Леони оказалась в морге без глаза, об этом мне сразу же доложил мой друг-патологоанатом, мы к этому времени настолько подружились, что мне даже позволялось иногда присутствовать при вскрытиях, особенно когда доктор был изрядно подвыпивши и поэтому особенно словоохотлив. Он раскрыл мне тайны многих болезней, объяснил прямую зависимость веса и цвета внутренностей от пожирающих их недугов, представь только, что увеличенная пористая печень – это результат не только токсикологического воздействия, инфекции, но и чрезмерной злобы. И я подумала, что печенка моей тетушки Ираиды – чистая и, в полном соответствии веса и объема, хранится у корейца как пример добропорядочной покорности судьбе и праведного образа жизни. Он ни за что бы не взял себе ее матку – старшая из сестер не родила ему трех сыновей, это злая ирония судьбы – Ираида, выбранная им для деторождения, была бесплодна. А вот глаз, зеленовато-голубой глаз Леонидии, наверняка плавает у корейца в колбе как образец невероятного художественного чутья – эта моя тетушка всегда смотрела поверх голов, всегда – в небо и безупречно подбирала цвета на своих картинах, не ела баклажаны, потому что они казались ей противоестественно-фиолетовыми для пищи, давила клюкву в пальцах и обмазывала потом соком свои губы – и не было цвета роднее для ее губ. Кореец сразу же набрасывался ртом на обмазанные клюквой губы, без прелюдии любовной игры, восхищаясь ее вкусом и умением возбуждать мужчину правильно подобранным цветом рта на длинном, болезненно бледном лице с огромными холодными глазами.