Темная лошадка. Начало пути - Архангельская Мария Владимировна

Давине Мортимер шёл тридцать первый год. Она родилась и провела первые годы жизни на одной из окраинных планет Федерации, позже семья Мортимеров переехала на куда более благоустроенный Парадиз. Её пси-способности выявились в возрасте десяти лет, во время прохождения стандартных тестов. Два года подготовительных курсов, и девочка должна была отправиться в специальное учебное заведение, когда произошло событие, определившее всю её дальнейшую судьбу: в результате несчастного случая погиб её отец.

Как и все дети, Давина не слишком задумывалась о взаимоотношениях в своей семье, хотя, став постарше, начала понимать, что её родители не слишком ладили между собой. У них хватало такта не выяснять отношений при дочери, но относились они друг к другу с заметной прохладцей. Давина, сколько себя помнила, была папиной дочкой, обожавшей отца, который платил ей полной взаимностью. Горе подвигло её на не самый красивый поступок – однажды она без спроса залезла в электронный секретер матери и прочла хранившиеся там письма родителей, в надежде ещё раз услышать живой отцовский голос. К сожалению, одно из найденных ею писем принадлежало совсем не отцу. Оно было подписано незнакомым девочке именем, и по его тону и содержанию стало ясно: это послание, адресованное матери её любовником.

Удар довершил произошедшую в Давине перемену – обвинив мать в предательстве, юная телепатка практически порвала с ней всякие отношения. Вместо уже выбранного для неё училища недалеко от дома Давина поступила в школу-интернат при ПсиКорпусе, а после окончания была зачислена в Корпус сперва курсантом-стажёром, а потом и младшим лейтенантом. Приезжать домой даже на каникулах или в отпуск она отказывалась, и в конце концов мать перестала звать. Их общение ограничивалось сухой формальной перепиской. Прежде искренняя и порывистая, Давина замкнулась в себе, стала угрюмой и недоверчивой.

Дейнебская война прошла мимо псионика четвёртого разряда Мортимер. Она не поддалась порыву, заставившему многих из Корпуса покинуть его ряды и вслед за Конверсом и Игеном пойти воевать против дейнебов, вторгшихся в зону Внешних планет. Тогда девушку куда больше занимала учёба. Когда же нападению подверглась Федерация, места в действующей армии для Давины тоже не нашлось, что дало ей возможность спокойно закончить обучение. Что ж, она наверстала своё в последовавшей за тем войне с Альянсом. Военные действия шли вот уже четвёртый год, и конца им видно не было. Ещё совсем недавно войска былых союзников по Дейнебской войне шли победным маршем от планеты к планете, и казалось, что Федерация вот-вот будет опрокинута. Но после смелой до наглости диверсии, предпринятой скорее от отчаяния, чем в надежде на успех, и неожиданно для всех выведшей из игры Консула Конверса, наступление Альянса не то чтобы захлебнулось, но затопталось на месте. Так что весь последний год война шла с переменным успехом. Весьма переменным.

Давина чувствовала, что устала от неё. Она ещё была далека от того, чтобы послать всё к чертям и подать в отставку (куда её, учитывая обстоятельства, могли и не отпустить), и всё же, всё же… Скорей бы всё это кончилось, уныло думала она, отлично сознавая, что для неё всё ещё только начинается.

Посреди каюты громоздились сваленные чемоданы. Нужно было разобрать их, или оставить все дела на завтра и лечь спать, но вместо этого женщина подтянула к себе монитор местной сети и вызвала личные дела команды и находившихся на борту «Гордости Астурии» десантников. Она отлично понимала, что ничего нового там не найдёт, но и избавиться от этой привычки, ставшей почти болезненной зависимостью, молодая женщина не могла.

«…И сказал демон: «Склонитесь предо мной, служите мне – или отравлю ваше солнце, и тогда восплачете горькими слезами». – «Это невозможно, – ответили ему люди. – Нет в мире силы, способной повлиять на солнце». Тогда поднялся демон ввысь, дохнул на солнечный шар, и солнце почернело, и губительными стали лучи его. И восплакали люди, и построили корабли, чтобы подняться в небо и искать себе новое солнце. А те, кто не успел или не захотел улететь, оказались отравлены губительными лучами, и набросились друг на друга, и друг друга перебили…»

– Эй, обалдуй, отдай! Это моё!

– От обалдуя слышу!

Райан оторвался от журнала и поднял голову, но его вмешательства не потребовалось – десантники уже разошлись, беззлобно поругиваясь себе под нос. Кубрик жил своей жизнью: кто-то травил анекдоты, кто-то включил наушники, кто-то дремал. Райан снова откинулся на подушку – исторический журнал, неведомыми путями попавший в корабельную библиотеку, оказался на диво интересным. Небольшая ниша, отведённая под койку Райана, сияла девственной чистотой. На белых стенах не было ни фотографий девушек, ни портретов членов семьи, ни хотя бы картинки с курортным видом. Мягким желтоватым светом горела лампа на гибком стебле, свисало с крючков снаряжение, которое в первую очередь могло понадобиться при тревоге.

«К сожалению, расшифровка текстов, найденных в храмах и гробницах на Пангее, Аиде и Нифльхеле, дала нам крайне мало сведений о повседневной жизни наших предшественников в космосе. Зато благодаря им мы теперь имеем некоторое представление о верованиях и мифологии этой расы. Особенностью воззрений Древних надо считать то, что развитая мифология в их обществе дожила до эпохи космических полётов. Каждое значимое событие или открытие оформлялось соответствующим мифом, хотя были ли они поэтическими иносказаниями или воспринимались серьёзно, исследователям неясно до сих пор. Неясно также, какое именно событие стоит за легендой об Отравленных солнцах. Кое-кто склонен отождествлять их с так называемыми Тёмными звёздами, но гипотеза о существовании подобных звёзд пока тоже не получила научного подтверждения…»

– Эй, Райан! – развалившийся на соседней койке Андрей дёрнул его за рукав. – Ты ведь уже видел эту новую псионичку?

– Видел.

– Ну и как она тебе?

– А что – как? Женщина как женщина, – Райан пожал плечами.

– Говорят, что телепатки – в постели бабы хоть куда, – вмешался ещё один десантник. – Они ж всё-всё чуют. Ты ещё сам не знаешь, чего хочешь – а она уже делает!

– Рисковый ты мужик, Ди! – хохотнул Андрюшка. – Тащить в постель мозголомку!

– А что? Внизу-то они все одинаковые. Верно говорю, старшой?

– А? – Райан поднял затуманенные глаза от страницы.

– Тебе приходилось спать с мозголомками?

– Мне не нравится слово «мозголомка».

– А что с ним не так?

– Ну, «мозголом» – звучит устрашающе. А «мозголомка» – как название какой-то травы.

Почему-то это высказывание десантников очень насмешило:

– Травы! Скажешь тоже!

– И правда – как ломанёт мозги, сразу будто укуришься!

– Так что? – спросил Андрей, когда все отсмеялись. – Никто не пробовал псионичек? Эта новенькая – какая она хоть из себя, Райан?

– Шатеночка, довольно симпатичная.

– Наш Тарасов, должно быть, рад-радёшенек – компания появилась, – заметил Ди.

– Я бы на его месте не радовался – раньше только он мог всех читать, а теперь и его тоже.

– Это запрещено законом, кроме строго оговоренных случаев, – заметил Райан. Стало ясно, что пока парни не угомонятся, спокойно дочитать ему не дадут. Бабы же – неважно, телепатки или нет – были темой, которую они могли обсуждать бесконечно.

– Ну-у, закон…

– А может, она и вовсе читать не умеет, – рассудительно сказал Андрей. – Не все ж псионики – телепаты.

– Телепатов и эмпатов больше всего, – Райан поставил журнал на закладку и отложил «читалку» в сторону. – К тому же она, судя по нашивкам, четвёртого разряда, так что, скорее всего, умеет.

– Какого разряда? – тут же спросил Андрей.

– Все псионики делятся на пять разрядов. Не слышали разве?

– Не-а.

– Первые два – это эмпаты и телепаты. Те, кто считывают и передают чувства, и те, кто считывают и передают мысли, грубо говоря. Хотя тут всё далеко не так просто. Одно время даже сомневались, стоит ли выделять эмпатов в отдельный разряд, настолько порой тонка грань между ними. Вот, например, если ты способен считывать не только эмоции, но и зрительный образ, картинку, которую представляет себе человек – ты ещё эмпат, или уже телепат?