Сквозь тернии - Карина Василь

На главной площади уже зажигали фонари. Но они миновали ещё шумные улицы и углубились в квартал, где светло было только от свечей в окнах, а в темноте переулков слышалась возня, охи, шуршание одежды и стоны.

Наконец они подошли к обычной двери обычного на вид дома. Отец нервно постучал несколько раз чугунным кольцом, которое голова льва держала в пасти. Дверь открыла бледная служанка в несколько фривольном наряде. Отец подтолкнул Кэтти вперёд, сказал служанке несколько слов, наскоро чмокнул Кэтти в щёку, порывисто обнял и, бросив: «Прощай, я скоро тебя навещу», быстро ушёл, не оборачиваясь. Служанка, посторонившись, дала Кэтти войти. Затем, закрыв дверь, повела тёмным коридором вглубь дома. Бросив сквозь зубы: «Жди здесь», она исчезла в полумраке. Кэтти осталась одна с саквояжем, который оттягивал ей руки.

Через некоторое время глаза привыкли к темноте, и она стала различать смутные силуэты вещей, находившихся там, где её оставили совершенно одну. Это место напоминало гостиную в деревенском трактире. Кэтти сделала несколько шагов и оказалась в центре просторной комнаты. Слева от двери, в которую ввели Кэтти, располагалась широкая лестница, которая вела на галерею, окружавшую комнату по периметру. В неверном свете большого камина, располагавшегося прямо перед Кэтти, были видны двери комнат, выходящие на галерею. Одни были плотно закрыты, другие приотворены. Из некоторых комнат слышался смех или звуки музыки.

От долгой дороги Кэтти устала и присела на один из стульев, которые заметила в полумраке. Он оказался необычно мягким и широким. Неожиданно одна из дверей рядом с камином, незамеченная Кэтти, распахнулась, и на пороге показалась женщина. Падавший сзади свет освещал контуры её стройного тела. Услышав шум, Кэтти порывисто встала. Женщина, заметив движение, остановилась. Она некоторое время смотрела на Кэтти, а та, в свою очередь, не могла разглядеть выражения её лица. Только походка, пока женщина не остановилась, показалась ей несколько вялой.

– Джейн, – произнесла женщина. В её голосе была странная грусть. – Мне сказали, что ты умерла. Но именно так ты и должна выглядеть теперь, когда прошло… Боже, сколько же прошло лет… Ты так похожа на мою мать… И меня… И мою сестру… – Голос становился все менее слышным к концу фразы.

Кэтти не сводила с женщины глаз. Несмотря на странный наряд, она казалась ей феей, которая вышла из пещеры дракона, чтобы помочь ей. Женщина одной рукой придерживала спадавшее с плеч платье, а другой пыталась пригладить свои растрёпанные волосы. Но и вызывающее платье, и непорядок в причёске в полумраке предстали для Кэтти прекрасным и необычным обрамлением для чудесной волшебницы. Очевидно, только теперь женщина осознала, как она одета и что девочка, которую она назвала Джейн, не сводит с неё глаз. Она ещё раз передёрнула плечами, пытаясь прикрыть их своим откровенным и крикливым нарядом, и подошла к Кэтти ближе.

Когда женщина подходила, Кэтти сквозь свои мечты уже не знала, кого она видит. Её глаза увидели лицо, которое видеть просто не могли: сквозь полумрак к ней шла её мать. Правда, более стройная, осунувшаяся и черты лица были мягче. Но само лицо было очень похожим.

– Нет, ты не Джейн, – разочарованно сказала женщина, погладив Кэтти по щеке. – Джейн должна быть красивее.

Не в первый раз Кэтти слышала высказывания о своей внешности. Сердце её защемило от огорчения, но она усилием воли отогнала обиду, стараясь не думать о ней.

– Я Кэтти Сафферинг, дочь Алекса и Хизер Сафферинг из Харрогит-холла, – сказала она, серьёзно глядя на женщину. – А вы? И где мы находимся? – осмелев, спросила она, отбросив свою обычную застенчивость и замкнутость.

– Женщина резко убрала руку, и словно очнулась.

Ты – дочь Хизер? – пробормотала она, медленно опуская руку. – И Алекса… И ты здесь! Здесь!

Она внимательно оглядела Кэтти, словно не веря своим глазам.

– Где – здесь? – снова спросила Кэтти.

Женщинапо молчала.

– Ты одна? Кто тебя привёз? Долго ты будешь здесь находиться? – встревожено спросила женщина.

– Сюда меня привёз отец. Но он уже ушёл.

– Ушёл? – Женщина вздохнула и сказала вполголоса: – Хотя, кто бы захотел здесь остаться надолго, не будучи скомпрометированным.

– Он и мать решили, что здесь я буду ходить в школу.

– Здесь? В школу? – Дама, казалось, была поражена. – Но…

– Не будь дурой, Нэн, – вдруг раздался грубый голос из темноты. Из мрака показалась тучная фигура женщины в тёмных одеждах. Она, тяжело ступая, подошла к ним. – Твой Алекс писал тебе. Ты должна была устроить её в приют. Оплату за неё, – она кивнула на Кэтти, – он уже внёс за год вперёд. Ты должна присматривать за ней.

– А… да… точно… А сегодня?

– А сегодня она переночует у тебя, – недовольно сказала женщина. – Ты не работаешь.

– А жить она будет в приюте?

– Да. Ты уже обо всём договорилась. Я при тебе писала письмо директору того приюта.

Женщина оценивающе оглядела Кэтти.

– Сколько тебе лет? – резко спросила она. – Восемь есть уже?

– Мне десять, – сказала Кэтти. Её весьма удивило вмешательство постороннего человека в её дела и странная забывчивость дамы, которая приняла её за какую-то Джейн.

– Это твоя тётка, – прямо сказала женщина, не сводя глаз с Кэтти. – Двоюродная сестра твоей матери. Если, конечно, она не наврала. – Женщина перевела подозрительный взгляд на даму. Та, казалось, ушла в себя.

– Но зачем Хизер отправила тебя сюда? – неизвестно к кому обращалась дама, поскольку, приложив руку к виску, она начала медленно прохаживаться по полутёмной комнате. – Неужели я согласилась на этот приют? – Она остановилась прямо напротив женщины в чёрном. – Мадам, но вы прекрасно знаете, кого берут в приют святой Магдалины. При чём здесь дочь моей кузины?

Женщина хрипло рассмеялась.

– Откуда мне знать? Тебе надо внимательнее читать письма своего любовника. Может, твоя кузина нагрешила и опомнилась только теперь. А может, твой любовник выдавал свою дочь за её, и она всё же догадалась. Я же не твой секретарь. И не могу вечно вести твою переписку, пока ты в отключке. Наверняка её папочка что-то тебе написал, когда подкинул такой «подарочек». Отведи её к себе и дай отдохнуть и поесть. А то этот заморыш помрёт под тяжестью своих сокровищ. – Она кивнула на саквояж Кэтти, который та продолжала держать в руках.

– Она права, – произнесла дама. – Пойдём.

Она протянула руку к саквояжу. Поколебавшись, Кэтти отдала его.

– Но всё же, где мы находимся? Что это за место? – осмелев, спросила Кэтти, не двигаясь. Дама, которая повернулась уже, чтобы идти наверх, остановилась. Женщина в чёрном снова грубо расхохоталась.

– Ты в борделе, детка. В доме терпимости, увеселения, порока – зови, как хочешь.

Дама дёрнулась. А Кэтти, хотя и побледнела смертельно, но выражения лица не изменила.

– Знаешь, чем тут женщины занимаются? – издевалась женщина, глядя на опущенные плечи дамы. – Ублажают мужчин. Раздеваются догола, раздвигают ноги и не только ноги…

– Я знаю, что такое бордель, – спокойно сказала Кэтти. Бледность еще не сошла с её лица. – В книгах моего отца о языческих ритуалах варваров и римском праве я читала об этом. История римских цезарей времен Империи полна примеров того, о чём вы говорите. Имена Мессалины и Клеопатры мне тоже знакомы, как и дела, прославившие их. И я тоже не понимаю, зачем я здесь.

– Ты не будешь здесь, – процедила женщина, снова оглядывая её с ног до головы. – По крайней мере, пока.

– Она не будет на тебя работать, – неожиданно твёрдо сказала дама, резко развернувшись к женщине.

– Это мы посмотрим, – Женщина ухмыльнулась. – Жизнь непредсказуема.

– Если меня отдали в бордель, одно могу предсказать точно, – серьёзно сказала Кэтти. – Ни отца, ни мать я не прощу.

Обе женщины удивлённо посмотрели на неё.

– Поддержи её, а то она сейчас в обморок хлопнется, – сказала женщина брезгливо.

– Не беспокойтесь, – ответила Кэтти, поднимая на неё глаза, в которых уже не было ужаса. – Я ещё ни разу не падала в обморок. Даже в притворный.

Она подошла к даме и тронула её за руку.

– Мне действительно надо отдохнуть, – сказала она.

Дама погладила её по голове. Кэтти вежливо отстранилась. Дама вздохнула и направилась к лестнице. Женщина в чёрном с циничной усмешкой смотрела на них.

– Ты будешь на меня работать. Не сейчас – так через год. Не через год – так через пять. Все воспитанницы приюта Марии Магдалины возвращаются сюда. Рано или поздно. Все. Всегда.

Глава первая

Кейт давно не переступала порога этого дома. Девять лет, проведенных ею в пансионе Магдалины, её тётя, Нэнси Стаффорд, ни разу не назначала ей встреч здесь. Если нужно было передать письма или деньги, или просто обменяться новостями, они встречались сначала в приёмной пансиона, потом в гостиницах Плимута. От встречи к встрече Кейт наблюдала, как меняется её тётя. Нет, она по-прежнему разительно походила на мать Кейт. Однако Кейт помнила резкие суровые черты лица своей матери, на лице которой всегда лежала печать уверенности в правильности своих мыслей, поступков и суждений. Лицо же Нэнси Стаффорд отражало грусть и едва уловимую мягкость характера. Однако в последнее время оно стало припухлым, отражая образ жизни, который вела его хозяйка. Но печать скорби и тоски не сходила с него никогда. Поэтому Кейт перестала приглашать её в пансион. В то, что её тётя – это двоюродная сестра её матери, Кейт не верили. И первые годы пребывания в пансионе она была часто бита теми девочками и девушками, которые считали, что этим она ставит себя выше них. Возможно, это и следовало бы делать, поскольку внебрачные дочери оступившихся дурочек или неожиданные плоды матерей-проституток часто выбирали себе ту же дорогу по достижении возраста 12—15 лет. Потому как любителей юного тела в домах терпимости всегда было полно. Особенно в Плимуте – городе, в котором мужчины сменяли один другого с приходом нового корабля. Но не Кейт. Её тяга к знаниям вызывала недовольство у монахинь монастыря, опекавшего приют, которые считали, что их подопечные, в лучшем случае, могут стать прислугой в каком-нибудь не слишком респектабельном доме. Прислуге же знания не нужны.