Синева - Элла Чудовская

– И в аптеку не забудь! Я тебе все написала! – Контрольный выстрел в спину.

Не забуду, не забуду. Как можно забыть купить морской воды?! Ее же тут днем с огнем не сыскать! Эх!

– Лила, девочка, иди сюда, в тенек.

Бульдожка пыхтит, перебирает лапками. Мы жмемся к теневой стороне улицы. У Прокопия над воротами малиновым облаком вьется бугенвиллея. Сам он восседает на табурете с отверткой в руках и ковыряется в замке.

– Привет, Макарий! Как дела? Смотри что! Напихали дряни в замочную скважину…

– Привет, Прокопий! Мы на набережную идем. Прихватить тебе что-нибудь?

– Не. Сорви красотке цветок.

Охотно. Лила у нас шатенка, и ей идут все оттенки красного. На спинке шлейки я прикрепил маленькую прищепку – как раз для таких случаев! Это выглядит так же парадно, как плюмаж на конской сбруе.

За домом Прокопия улица обрывается, и нам предстоит преодолеть двести метров крутого спуска над каменистым берегом вдоль металлических поручней. Внизу лениво шлепают волны, цикады пропиливают утро навстречу полдню, а мы в тени горы ползем себе по холодку.

Мастерская Винсента притулилась в самом изножье горы, но мы не сразу к нему пойдем – у нас ведь еще аптека, а это почти на набережной. И мы с Лилой выходим на променад.

Я клянусь, мне в жизни не доставалось столько внимания, сколько его получает Лила! От младенцев до беззубых стариканов – все замирают от ее красоты, а отмерев, создают круговое движение. И только старушки с трясущимися чихуанцами нервически озираются по сторонам и хватаются за поводки.

Мы меланхолично проплываем в этом нескончаемом потоке восхищения и усаживаемся на террасе у Джины. У нее самый лучший кофе на острове и изумительное миндальное печеньице. Джина нас замечает и тут же приносит для Лилы непередаваемой красоты керамическую пиалу, облитую бирюзовой глазурью, с холодной водичкой.

– Джина, ты бы мне хоть раз такую роскошь подала!

– Болтун! Кофе?

– Как всегда, дорогая.

Лила напилась и сидит под столиком у моих ног. Терраса приподнята, следуя капризам рельефа, и прохожие имеют возможность любоваться Лилой и моими старыми мокасинами.

Из проулка на малой скорости выскальзывает скутер, ссаживает пассажирку. Она резко сдергивает шлем, распускает черные блестящие волосы, расправляет и приглаживает челку над высоким лбом с широкой полоской пластыря. Скутер исчезает, а девушка направляется в нашу сторону и поднимается на террасу. Взмахом руки с массивным золотым браслетом ее призывают к дальнему столику.

Лила пятится, прижимается к моим ногам и закидывает морду кверху, ища моего взгляда.

– Что, девочка, что? Сейчас идем.

Нам правда уже пора. Прижав блюдцем пять евро, я киваю Джине, занятой на кухне, и сбегаю книзу. За Лилой кидается маленькая девочка с леденцовой конфетой: на, собачка, на! Я успеваю поймать ребенка на краю ступени и вручить в руки подбежавшей матери. Мельком замечаю, как побелевшие пальцы владельца золотого браслета впиваются в запястье девушки с пластырем, прижимая к столу и удерживая.

Винс курит под навесом, потягивая белое домашнее вино из запотевшего бокала. Эта страшная кислятина производится его кузеном в промышленных масштабах с чувством невероятного достоинства. Я напускаю на себя жутко озабоченный вид, суетливо жму руку, рвусь к мастерской – все что угодно, лишь бы избежать угощения. Винсент – отличный мастер по дереву, все в моем доме приведено в порядок его умелыми руками. Расплачиваюсь за раму, бережно несу ее перед собой до ближайшего угла, а там надеваю на себя через плечо и прихватываю на руки Лилу – солнце уже высоко, тени почти исчезли, и темная шерстка красотки раскаляется немилосердно, а нам еще предстоит подъем. Малиновый цветок поник, и я бросаю его в заросли осоки.

Я люблю жару – мое поджарое, легкое тело не знает усталости и не поддается испытаниям погодой. Я молод, бодр и чертовски привлекателен. Кто-то, не будем говорить – кто, зовет меня дедом, но это все неправда и навет. Лила лежит мягким животом на предплечье, легкая рама тихонько тукает по ноге. Полуденное солнце рыбьей чешуей искрится в мелкой морской ряби, оглушая и ослепляя светом. Внизу, под перилами, на изломах плоских камней дна черные пушистые комочки морских ежей выложили свою версию звездного неба. Желтовато-зеленая прозрачная вода перекатывается с ленивым шепотом. За синими картинами приходить надо пораньше или попозже…

И все же я и запыхался, и вспотел, и отчего-то стал не в духе, когда подошел к своему дому, опустил Лилу на землю и уставился на рыжие ворота, как тот баран из поговорки. Это просто невыносимо. И тогда я вспомнил про девушку с пластырем на лбу. И еще что забыл купить морскую воду.

3

Моя Лариса творила неприятные вещи с моей головой. Она в нее вбивала острые клинья пронзительного голоса.

Пришлось лечь с давлением и головной болью.

Почему нельзя этому внуку промывать нос в естественной среде?! Именно этому! На улице июль, люди платят бешеные