Господь — мой брокер - Кристофер Бакли

— Братья, — сказал он, обращаясь к нам, — я начну с хорошей новости. Не может быть почти никаких сомнений в том, что мы живем в строгом соответствии с данным нами обетом нищеты. — Он показал нам пригоршню купюр. — У нас триста четыре доллара. На нашем счете в банке пусто. Наш кредит исчерпан. Не осталось ничего ценного на продажу. — Он вздохнул. — Разве что торговцы антиквариатом проявят вдруг интерес к нашему старинному линолеумному полу. У нас остался один исправный автомобиль, и бак заполнен бензином только на четверть. Нет ни малейшей надежды на то, что нам удастся завлечь в гости отшельников, пока мы не сделаем что-нибудь с водопроводом и — я далек от того, чтобы в чем-то винить брата Тома, — нашим питанием.

В течение последних четырех месяцев мы оставались в живых лишь благодаря льготным продуктовым талонам да коробкам с консервами — свеклой и зеленой кукурузой с бобами, — которые, как сообщил нам даритель, выпали из кузовов каких-то полугрузовых автомобилей на границе штата.

— Я вновь обратился с прошением в Ватикан, к главам нашего ордена.

Наш монастырь был последним оплотом некогда процветавшего ордена святого Тадеуша. Основатель наш, пылкий духом кающийся грешник, живший в двенадцатом веке и в конце концов преданный мученической смерти по приказу султана Омара Великодушного, передал орден в непосредственное подчинение Папы Римского. Однако после прискорбного случая десятилетней давности наши отношения со Святым Престолом стали натянутыми. Монахи, по традиции, послали Папе первый ящик молодого вина. Его святейшество выпил бокал за обедом и вскоре после этого занемог. И хотя неопровержимых доказательств того, что его сильное недомогание было вызвано именно нашим вином, так и не нашлось, химический анализ выявил ряд «посторонних примесей».

— Ватикан вновь не выразил желания оказывать финансовую помощь, — сказал Аббат. — Мое предупреждение о том, что нам, вероятно, придется закрыть винодельню, было встречено без всякой тревоги. Впрочем, откровенно говоря, едва ли их можно винить.

Аббат говорил так, словно ему было очень трудно сдерживать свои чувства.

— Наше винодельческое оборудование безнадежно устарело. Из-за проблем с контролем качества от марки «Кана» отказались уже все оптовые фирмы по сбыту вина, кроме той, которой владеет дядюшка брата Теодора. Да и его рвение и преданность теперь под вопросом. Дядюшка Лео позвонил мне вчера, после того, как попробовал «Кана нуво». Он человек деликатный. У меня сложилось впечатление, что его доброжелательность подвергается серьезному испытанию.

— Что он сказал? — спросил брат Тео.

— Он довольно подробно описал те трудности, с которыми столкнулся, пытаясь выпить глоток. У него нет желания бросать нас в беде, однако он сказал, что в Америке, даже в самых неблагополучных районах, да и вообще в промышленно развитых странах, вряд ли найдется хоть один винный магазин, который мог бы купить у него «Кану», какой бы низкой ни была цена. Он спросил, не рассматривали ли мы когда-нибудь возможность реализации этого вина в качестве промышленного растворителя. Я заверил его в том, что он, должно быть, получил недоброкачественную партию. Как бы там ни было, на будущей неделе он приезжает дегустировать вино нового урожая, и я думаю, что злоупотреблять его доверием больше нельзя. Господь не требует, чтобы мы превращали воду в вино, но нам следует научиться делать вино из винограда. Если не сумеем, лучше найти себе другое занятие, потому что, когда кончатся эти триста четыре доллара, Кане тоже придет конец.

Воцарилась глубокая тишина, даже более глубокая, чем та, что обычно царит в монастыре. Заговорил брат Алджернон:

— То есть придется закрыть монастырь?

— Согласно уставу ордена святого Тадеуша, мы должны быть экономически самостоятельными. Вряд ли святой Тад обрадовался бы, узнав, что мы живем на льготные продуктовые талоны. На носу зима. Я еще не оплатил прошлогодний счет за горючее и смазочные материалы. Если у вас нет никаких соображений по поводу альтернативных источников тепла, нам грозит зима без отопления — перспектива не из приятных, если учесть, что при здешнем климате температура, как правило, падает до десяти градусов ниже нуля. Обета невменяемости никто из нас не давал. Как и обета гипотермии.

Я попытался развеять мрачное настроение:

— Возможно, мы могли бы топить печь вином.

Моя попытка бездумно пошутить была встречена молчанием. Некоторые братья неодобрительно посмотрели на меня.

— А получится? — с надеждой в голосе спросил брат Джером.

Брат Джером, который ухаживал за свиньями и курами, пользовался репутацией не только благочестивого монаха, но и простодушного человека.

Аббат тяжело вздохнул — так же, как вздыхал всякий раз, когда брат Джером вносил очередное полезное предложение.

— Этот вопрос мы рассмотрим со всей серьезностью. Думаю, брат Зап пытался нас развеселить. Вероятно, одного года молчания ему маловато. — Он пристально посмотрел на меня. — Брат, зайдите, пожалуйста, ко мне в кабинет. После того, как поможете брату Джерому навести чистоту в свинарнике.

После короткой общей молитвы он велел нам приступить к исполнению своих обязанностей. Храня покаянное молчание, я отправился чистить хлев, а разделавшись с этим, зашел к Аббату.

Он сидел, углубившись в чтение, за своим рабочим столом — старой дверью, лежащей на двух грязноватых желто-коричневых шкафчиках для хранения документов.

— А, брат Зап!

Закрыв книгу, он заметил, что я прочел название:

НАКОПИТЬ И ЖИТЬ В ДОСТАТКЕ

Сознание богатства в поле безграничных возможностей

Дипак Чопра, доктор медицины

— Слыхали когда-нибудь об этом парне? — Аббат стал читать вслух текст на суперобложке: — «С присущей ему строгой, ясной мудростью Дипак Чопра раскрывает глубокий смысл сознания богатства, а также предлагает поэтапный план обогащения и реализации потенциальных возможностей на всех уровнях нашей жизни». Его книги расходятся миллионными тиражами. Я слышал, он постоянно выступает по телевидению, по учебному каналу.

— Надеюсь, вы не всерьез… — Я осекся. У бедняги на лице было написано, что он и вправду настроен серьезно. Он дошел до ручки. Я решил, что лучше ему не перечить. — Ну и как, цветут лилии в этом поле безграничных возможностей?

— До поля я еще не дочитал. Он разработал систему под названием «Шаги к обогащению от "А" до "Я"». То ли это чрезвычайно сложный метод, то ли…

— Полнейшая чушь?

— Честно говоря, Фома Аквинский показался мне более доступным. Я понятия не имею, о чем толкует этот парень. Потому я вас и пригласил. На Уолл-стрит вы имели дело с богачами. Насколько мне известно, у Чопры множество последователей. А вы о нем какого мнения?

— Ну, — сказал я, попытавшись увильнуть от прямого ответа, — вряд ли у него тут много полезных советов по виноделию.

— Советов? Посмотрим-ка букву «С», — сказал Аббат, возбужденно листая книжку. Потом прочел вслух:

«Буква "С" символизирует Сознание богатства без забот. Сознание богатства предполагает отсутствие денежных забот. Истинные богачи никогда не боятся потерять деньги, поскольку знают, что там, откуда берутся деньги, их запас неисчерпаем.

Однажды, когда я и мой учитель Махариши Махеш Йоги обсуждали план установления всеобщего мира, кто-то спросил его: «Где же взять столько денег?» И он ответил без колебаний: «Там, где они находятся в данную минуту»».

Аббат с видом человека, доведенного до отчаяния, взглянул на ярлык с указанием цены на корешке книги:

— Я заплатил за нее четырнадцать долларов. Эти деньги уже отправлены Дипаку Чопре. Вот где находятся мои деньги в данную минуту.

— Возможно, вам следовало бы истратить эти четырнадцать долларов на бутылку вина, — сказал я. — По крайней мере выпили бы что-нибудь, не содержащее частиц ржавчины.

— Наверно, вы правы. Надо было зайти не в книжный магазин, а в винный. Несомненно, именно там находится в данную минуту хорошее вино.

Внезапно он переменился в лице и вновь напряженно вгляделся в текст:

«Там, где они находятся в данную минуту… Там, где они находятся в данную минуту».

Он встал:

— У меня для вас поручение, брат Зап.

Въезжая в город на пикапе форд семьдесят восьмого года, я неожиданно для себя принялся ломать голову над смыслом невнятных бормотаний Аббата. Он вручил мне последние триста четыре доллара Каны, велев поехать в винный магазин и истратить их на шесть ящиков «доброго чилийского столового вина». Я то и дело твердил себе, что, скорее всего, он хочет подвергнуть вино анализу, дабы повысить качество нашего собственного пойла. Но пока шасси вибрировало на проселочной дороге, мне не давал покоя один вопрос: если это так, то зачем ему понадобилось столько вина? «Там, где они находятся в данную минуту». Это напоминало слова Уилли Саттона, сказанные судье в ответ на вопрос, зачем он грабит банки: «Так ведь там же деньги лежат».