Господь — мой брокер - Кристофер Бакли

Аббат вышел из комнаты. Брат Джером нажал кнопку магнитофона, и оттуда полилась песня «Оставаться в живых» группы «Би Джиз». Замысел состоял в следующем: брат Джером начинает отплясывать в чане «диско», подняв руку а-ля Джон Траволта. Перед самым возвращением Аббата с новым гусиным пером он опять нажимает кнопку. Звучит «Храни Господь королеву», и он вновь принимается с серьезным видом давить виноград.

Голос диктора: «"Кана", каберне на любой вкус».

Потом Аббат говорит: «Коль мы подали вино, то божественно оно».

По моему мнению — которого, впрочем, никто не спрашивал, — в этом ролике мог бы сняться и носорог.

Съемка протекала неважно. Брат Джером то и дело отплясывал «диско» под церковное песнопение, а под музыку диско с серьезным видом давил виноград. Потом он по собственной инициативе — несмотря на требования Брента прекратить самодеятельность — принялся подпевать «Би Джиз». На «Оставаться в живых» его фальцет в духе «Би Джиз» звучал довольно неприятно, но когда он заголосил под песнопение тринадцатого века «Храни Господь королеву», стал и вовсе невыносимым.

— Стоп! — скомандовал Брент. В течение четырех съемочных дней это слово мы слышали часто. Однажды было снято сто двадцать шесть дублей.

Аббат так разволновался, что начал безбожно перевирать свой текст:

— Коль мы выпили вино…

— Стоп!

— Коль свинья не пьет давно…

— Стоп!

Брент то и дело подходил к Филомене и помощникам, толпившимся у видеомонитора, и хмурился — а я, как монастырский казначей, понимал, что это обходится недешево.

Люди уже переставали владеть собой. Аббат с отвращением швырял на пол гусиные перья. Филомена с Брентом громко спорили. Лишь брат Джером, по двенадцать часов в день стоявший по колено в виноградной жиже, оставался невозмутимым.

Да и мое терпение было на исходе. Я приехал в Кану с намерением удрать от окружающего мира, а тут окружающий мир сам заявился в Кану, да еще и с криками «Черт подери!». Когда Брент в очередной раз чертыхнулся, я не выдержал и ринулся в атаку.

— Стоп! — вскричал я.

Все повернули головы. Казалось, Брент потрясен тем, что я присвоил себе его роль. Я размашистым шагом вышел на середину съемочной площадки.

— Послушайте! — строго сказал я перепуганной группе. — Подобные выражения здесь неуместны. Это вам не Голливуд. Это монастырь, названный в честь первого чуда Господа нашего на земле.

— Ну, тогда извините, — сказал Брент. — Я и понятия не имел. Это что, тот случай, когда он ходил по воде? Может, продемонстрируете нам это чудо? У вас же тут имеется озеро. Может, прогуляетесь по нему?

— В Библии вы разбираетесь не лучше носорога, — ответил я. — К вашему сведению, чудо в Кане не имеет никакого отношения к хождению по воде. Позвольте мне вас просветить.

Я раскрыл свой требник и прочел:

«На третий день был брак в Кане Галилейской, и Матерь Иисуса была там. Был также зван Иисус и ученики его на брак.

И как недоставало вина, то Матерь Иисуса говорит Ему: вина нет у них.

Было же тут шесть каменных водоносов… вмещавших по две или по три меры.

Иисус говорит им: наполните сосуды водою. И наполнили их до верха.

И говорит им: теперь почерпните и несите к распорядителю пира. И понесли.

Когда же распорядитель отведал воды, сделавшейся вином — а он не знал, откуда это вино, знали только служители, почерпавшие воду, — тогда распорядитель зовет жениха и говорит ему: всякий человек подает сперва хорошее вино, а когда напьются, тогда худшее; а ты хорошее вино сберег доселе»[14].

Я поднял глаза и увидел полдюжины невыразительных лиц. Все пристально смотрели на меня. Филомена сказала:

— Выходит, наша рекламная формула должна быть такой: «"Кана" — вино, которое подают, когда гости уже слишком пьяны, чтобы уловить разницу»?

— Я бы с удовольствием пригласил его на свадьбу своей дочери, — сказал Брент, — но, откровенно говоря, мне не понятно, в чем суть. Мы же тут рекламу снимаем.

— Минутку, — сказала Филомена. — Чудо в Кане…

Два месяца спустя мы собрались в калефактории, чтобы посмотреть готовый рекламный ролик. Аббат с гордостью включил первый в монастыре видеомагнитофон, подсоединенный к новому телевизору с экраном в сто двадцать восемь дюймов. На экране появилась надпись «ЧУДО В КАНЕ, 30 сек.», после чего начался отсчет продолжительности ролика.

Первые кадры представляли собой сцену современной свадьбы. В бальном зале большого особняка веселилась и танцевала толпа удивительно привлекательных, хорошо одетых людей — актеров для этого ролика Брент подбирал за пределами монастыря.

К хозяину, который непринужденно беседовал со своей дочерью-невестой, с мрачным видом подошел представитель фирмы, обслуживающей свадьбу, и прошептал: «В вашем погребе больше нет вина».

Невеста выглядела встревоженной. Хозяин сунул руку в карман и достал сотовый телефон. Потом набрал номер.

Действие перенеслось к фасаду старого, напоминающего крепость монастыря, прилепившегося на крутом, неровном утесе. Башенки монастыря четко вырисовывались на фоне гряды остроконечных снежных вершин. Изнутри донеслось пение монахов, прерванное телефонным звонком. «Монастырь Каны», — ответил знакомый голос.

Филомена, сидевшая среди зрителей рядом с Аббатом, слегка подтолкнула его локтем.

Внезапно дубовые двери монастыря распахнулись, и по подъемному мосту с грохотом пронесся грузовик, в кузове которого стояла огромная деревянная винная бочка с маркировкой «Кана», а по бокам, словно пожарные, уцепились за борта монахи. Машина помчалась вниз по извилистой горной дороге.

Грузовик с визгом затормозил у входа в особняк, где уже ждала обеспокоенная прислуга. Шестеро монахов подняли бочку, вытащили ее из кузова и быстро понесли в дом.

Аббат стукнул по бочке деревянным молотком, и оттуда хлынуло вино. Появились официанты с подносами, уставленными полными бокалами.

Представитель фирмы, обслуживающей свадьбу, с наслаждением пригубил вино и похлопал хозяина по спине: «Ах вы, хитрец! Приберегли самое лучшее напоследок!»

Хозяин просиял, посмотрел в сторону и подмигнул.

Аббат, стоявший возле бочки, подмигнул в ответ и повернулся лицом к камере. Подняв бокал за здоровье зрителя, он весело сказал: «Нет, самое лучшее мы приберегли для… тебя!»

Камера постепенно приблизилась вплотную к бокалу, и на экране появилась надпись «1-800-ПЕЙ-КАНУ». Раздался голос Аббата, который произнес нараспев: «Новое чудо в Кане!»

После того как экран погас, мы несколько секунд сидели молча. Потом Аббат встал и принялся аплодировать. К нему присоединились многие монахи. Некоторые из старших монахов склонили головы и перекрестились. Я услышал, как один у меня за спиной бормочет:

— Прости их, Господи, ибо не ведают, что творят.

Не сумев сдержать своих чувств, я тоже зааплодировал. Я достаточно хорошо был знаком с деятельностью рекламщиков с Медисон-авеню, чтобы по достоинству оценить отлично выполненную работу. Да, тактика Филомены вызывала у меня раздражение, однако я не мог не восхищаться ее дарованиями — сообразительностью, гибким умом. А какими грациозными были ее движения, когда, уступив настойчивому требованию Аббата, она раскланивалась в ответ на аплодисменты! Когда же Аббат принялся хвалить ее как «первоклассную жницу в поле неограниченных возможностей», она вежливо перебила его:

— Я не заслужила такой похвалы. Идею подал брат Зап.

Вид у Аббата был недовольный. Я не мог понять почему — не ревновал же он ко мне? Его досада не осталась без внимания Филомены.

— Но в основном, — сказала она, — идея принадлежит вам, отец настоятель.

Лицо Аббата озарилось улыбкой. К моему великому удивлению, теперь был раздосадован я. Я знал, что только тщеславный человек может напрашиваться на похвалы за поданную идею, знал и то, что глупо завидовать Аббату, если его хвалит Филомена, и все же мне было неприятно смотреть, как она с ним нежничает. Что их могло связывать?

После просмотра, пока монахи упорно пытались научиться пользоваться пультом дистанционного управления, подошел Брент и неожиданно заключил меня в объятия.

— Вы с этой вашей книжечкой, по существу, всех нас спасли. Благодаря вам мы поднялись на совершенно новую ступень, старина… брат.

— Спасибо, Брент, — сказал я. Он говорил искренне. Я попытался придумать ответный комплимент. — Эти ваши рясы… они неплохо смотрятся. Мне они подходят.

Брент пошел обнимать кого-то еще. Я увидел, что Филомена с Аббатом оживленно беседуют в углу. Аббат наклонился к ней так близко, словно хотел сообщить что-то по секрету. Внезапно мне в голову пришла мысль о том, что в канонических книгах Чопры почти ничего не сказано о безбрачии. Едва ли я имел право оставлять Аббата одного в ситуации, чреватой совершением греха. Я подошел к ним и сердечно поздравил обоих с окончанием работы над рекламным роликом.