Провинциальные рассказы - Роман Константинович Требухин

старика, машинально ответил отказом. Вероника громко рассмеялась. Больше этого старика они никогда не встречали.

В городском саду

Торговый представитель табачной компании Саша Курилов и его старший товарищ некто Забухайлов сидели в городском саду на скамейке и наслаждались тихим, теплым летним днем.

– Эх, Санька, хорошо то как, – сказал Забухайлов. – Аж выпить хочется.

– А, мне как-то не особо…

– Да, ты только представь: расстелить сейчас на вооо-он той полянке, – Показывает указательным пальцем на залитую золотым солнцем поляну среди, цветущих лип. – газетку, – продолжает он, – на ней разложить спелые, красные, аккуратно нарезанные помидорчики, зеленый лучок, солёный огурчик и конечно же несколько кусочков, свежааа-айшего, теплого хлеба. Рюмочки рядом поставить, одну тебе Санька, вторую мне. Достать из сумки, холоднююю-ющую сороковку, да и замахнуть по стопке… Хорошо же, согласись?

   Курилов, морщится, качает головой, показывая свое не согласие, и откидывается на спинку скамейки, вытягивается и заносит скрещенные в пальцах руки за голову.

– Зря ты это, – продолжил Забухайлов. – Не нравится так, давай следующим образом поступим: пойдем вооо-он в ту палатку, сядем в тенёчке за столик, закажем у Ары, по сочному шашлычку из свиной шеи, по кружечке светлого, холодного пивка, а как с мяском и пивком разберемся, то и по рюмашке не помешает.

– Не-хо-чу! – ответил ему тот.

– Да, что ты заладил как маленький! Не хочу… Не буду… – передразнивал его Забухайлов. Я тебе реальные вещи предлагаю, так сказать учу тебя, молодого, как можно сделать столь прекрасный летний день еще лучше.

   Курилов повернул к нему голову, и дерзко, напыщенно спросил:

– Мне оно надо?

– Эх, тыыы! ЗОЖжж! – Ответил ему Забухайлов и отмахнулся рукой.

   После этого, некоторое время Забухайлов сидел тихо, словно помышляя о чем то. То наблюдал за дерущимися синицами, то делал вид, что слушал стрекотания кузнечиков в траве, то и вовсе ковырялся в носу. Наконец нарушив молчание, он резко встал, схватил Курилова за руку и потянул на себя.

– Санька, вставай, пошли.

   Курилов машинально встал, не понимая, куда тот его собирается вести.

– Куда? – Удивленно спросил он.

– Сейчас увидишь, – Ответил ему Забухайлов и взяв его под руку, направился в сторону шашлычной палатки.

   Но, чтобы сбить Сашу с толку, запеленать разум, следуя своему коварному плану, Забухайлов повел его не по аллее, напрямую, а сделал пару кругов по тропам. Затем вывел его из парка, обошел вокруг и снова завел обратно. Остановившись у киоска, Забухайлов сделал вид, что выбирает мороженое, и как бы невзначай спросил Курилова:

– Санька! – Тот обернулся. – Вот если бы тебе предложили на выбор холодное в стакане или шоколадное на палочке, что бы ты выбрал?

– Холодное в стакане.

– Есть! – Радостно подумал про себя Забухайлов. Слепо веря, что согласно НЛП учению, сейчас настало самое время для контратаки, что подсознание Курилова готово, и уже само говорит за себя.

– Зааа-а мной! Скомандовал он. И уверенными, четкими движениями, как солдат победивший в бою, чеканя каждый свой шаг, он повел, ничего не подозревающего товарища туда, откуда легкой дымкой по всему парку разносился запах сочного, свежего, аппетитного, приготовленного на древесных углях жареного мяса.

   Подойдя к палатке, Забухайлов усадил своего друга, за белый, обшарпаный и казалось переживший куда более хорошие времена стол, а сам направился к прилавку. Саша, тем временем сидел и недоумевал, как этот старый пройдоха, заставил его оказаться там, где тот в свою очередь некоторое время назад быть совсем не хотел.

– Пусть сам за меня тогда платит, – подумал он.

– Бари ор, Арам джан! – с улыбкой приветствовал Забухайлов, стоящего за прилавком повара. Сделай мне и моему другу, – он указал на сидящего за столиком Курилова, самый, лучший, самый свежий шашлык, а пока ты его будешь делать, плесни пивка и подавай его сюда, я сам отнесу.

   Арам, хитрый, не высокий армянин, в белом, хлопковом кители и большим колпаком на голове, молнееносно выполнил просьбу своего драгоценного клиента, поставив на стойку две наполненные, пенящиеся пивные кружки.

– Mek rope (что по-армянски означало «один момент»). – Сказал он. – Самый лючший, самый сёчный в этом городе шаайшлик, готов! И уюже как сукюнда, ждёот вас, нашего дорого гостя!

– Благодарю, Арам джам, – сказал Забухайлов, беря в одну руку мясо, а в другую сразу две большие пивные кружки, – рассчитаемся опозже. И направился к своему столику.

   Товарищи с аппетитом поели мяса, нахваливая повара за изысканный вкус и отличную прожарку. С удовольствием выпили холодного пива.

   Вытирая ладонью, влажные красные губы, Забухайлов сказал, обращаясь к Курилову:

– Ну, что Санька, понравилось?!

– Угм, – отвечал тот, не отрывая губы от пивной кружки.

– Вот видишь, а ты не хотел! ЗОЖжж! – Гордясь собой и своим удачно выполненным планом, сказал Забухайлов. – Я тогда схожу, отолью, а ты допивай и иди, рассчитайся. У меня денег нет! Я лишь выпить хотел!

   Курилов чуть не подавился пивом от ярости, с остервенением, как на врага народа посмотрел он на Забухайлова, а тот словно ни в чем не бывало довольный, пританцовывая, направился вон из палатки.