Рассказы и повести Сенкевича - И Сац

Социально-политические условия Польши 70-х и 80-х годов, общественное положение и взгляды Генрика Сенкевича доводили до крайности внутренние противоречия его таланта. Это видно не только в его произведениях среднего и позднего периода, на которых мы не можем останавливаться в нашем кратком предисловии, но и в рассказах, написанных в первый период.

Сенкевич родился в 1846 году в небогатой шляхетской семье в родовом имении Воля Окшейска, Луковского уезда. Он получил хорошее образование и рано стал задумываться о судьбах своего народа. В стране, утратившей самостоятельность, разорванной на три части и порабощенной тремя соседними державами - Австрией, Германией и Россией, - интеллигенция была настроена в высшей степени патриотически, зачастую даже болезненно патриотически. Патриотом, притом с националистическим оттенком, был и Сенкевич. Боль за свой национально униженный народ, ненависть к захватчикам; мечта о возрождении польской государственности, об освобождении польского языка, польской культуры от германизации и русификации составляли главную часть его политических взглядов. Социальные его взгляды с самого начала не были определенными и ясными; демократизм - не столько демократизм убеждений, сколько чувства - сочетался у Сенкевича с пережитками шляхетских преданий о мнимой народности польского среднего и мелкого дворянства. Однако сословные противоречия не допускали прочного единства среди польских патриотов; восстающих за национальную свободу, уже и в XVIII веке. А в те годы, когда складывались взгляды Сенкевича, разделение общества на классы трудовые и бедные, с одной стороны, эксплуататорские и имущие (капиталистические, но в той или иной степени и форме сохранившие привилегии от феодальных времен) с другой, было еще намного резче, и возможность объединения во имя общих национальных интересов - еще меньше. Выросший за это время класс польской промышленной буржуазии очень скоро стал соперником-союзником польских феодальных сословий и правящих классов держав-поработительниц (Чем дальше на Восток Европы, тем подлее буржуазия - сказано в манифесте Первого съезда РСДРП). К Польше 70-80-х годов применимо то, что писал Маркс о Германии 30-40-х годов: она страдала не только от развития капитализма, но и от недостаточного развития его. Феодальные пережитки отравляли "патриархальным" беззаконием и гнетом все общественное устройство. Они влияли, в форме крестьянско-патриархальной и ремесленно-цеховой феодальной традиции, также и на рабочую массу, замедляя и затрудняя формирование пролетарского класса. Пролетариат с трудом преодолевал свою отсталость. Он был еще недостаточно организован и сознателен, чтобы революционизировать крестьянство, забитое и утратившее веру в возможность успешной борьбы; он не мог еще притягивать к себе заметное число интеллигентов из других классов.

Интеллигенция была растеряна. Легенду о шляхте как руководительнице народной борьбы трудно было поддерживать после 1863 года, когда народ показал свое решительное недоверие ко всему дворянскому сословию. Часть вчерашних шляхетских национальных революционеров перешла к 70-м годам на сторону господствующей реакции, а другая часть пошла к упадку по тому же пути, на который все больше вступало и русское народничество, причудливо сочетая либеральную "прогрессивность", теорию "малых дел" и пережитки былых претензий на революционность. В Польше к этому присоединялись, как мы уже сказали, давно устарелые предания о "золотом веке", когда народ и дворянство были якобы едины.

Именно в это промежуточное время, - когда период дворянской революционности отошел в прошлое, не расцветшая буржуазная революционность уже увядала, а пролетарская революционность только еще всходила на первую ступень своего развития, - среди интеллигентов распространилось, как его называли в Польше, мировоззрение "позитивизма", то есть "положительной деятельности", равнозначное теории "малых дел" ("Наше время - не время великих задач" - говорили сторонники тех же взглядов в России 80-х годов; Щедрин называл и крупнейшие задачи, разрешимые с этой точки зрения например, лудить рукомойники в земской больнице). И в Польше и в России этот отказ от обобщающей идеи называли еще "работой у основ". Молодой Сенкевич, сотрудник газет и журналов, автор фельетонов, очерков, репортажей и рецензий (главным образом на книги для детей и юношества), примкнул к этому течению, которое казалось демократическим, прогрессивным и главное - реальным. (Из будущих крупных писателей к "позитивизму" примкнул также Болеслав Прус). Передовые буржуазные интеллигенты видели в программе "позитивизма" возможность установить связь с народом, оплот против охватившего интеллигенцию неверия.

Мы не будем подробнее характеризовать все течение "позитивизма", который приобрел в основном антиреволюционное, буржуазно-реакционное значение; у самого Сенкевича в его позднем романе "Водовороты" контрреволюционный смысл "позитивизма" выявился вполне. Но сейчас мы говорим лишь о ранней фазе еще во многом неопределившегося "позитивизма" и о том периоде в творчестве Сенкевича, когда он, автор рассказов, был отнюдь не таким абсолютным сторонником этого учения, как принято думать.

Один из характернейших рассказов Сенкевича, написанных в этот период, "Нет пророка в своем отечестве". Обычно его приводят в пример того, как сильно молодой литератор-шляхтич был захвачен либерально-постепеновской тенденцией.

Герой рассказа Вильк Гарбовецкий, образованный столичный житель, родовитый, но небогатый шляхтич по происхождению, купив небольшое и запущенное имение, решает применить идеи "позитивизма" на практике. Он изучил теорию сельского хозяйства и сам управляет своими делами; чтобы показать пример и крестьянам и помещикам, он сам работает в поле наряду со своими батраками. Имение в короткий срок становится образцовым. Кроме того, Вильк Гарбовецкий бьется над тем, чтобы приохотить к чтению помещиков и чиновников уездного городка, организует для этого читальню, для которой выписывает книги по сельскому хозяйству. Он надеется таким образом улучшить положение крестьян, сделать помещиков полезными руководителями сельскохозяйственного производства, побороть дворянское чванство, уничтожить сословную вражду. Но пропаганда его имеет лишь незначительный успех. В Варшаве среди крупных бар еще находились люди, которые, не разделяя его взглядов, все же ценили ум и образованность молодого шляхтича. Провинциальные же "полугоспода" видят в нем опасного смутьяна, "красного" и оскорблены тем, что он роняет достоинство всего дворянского сословия. Постепенно все объединяются против него. Его травят, преследуют тупыми насмешками и издевательствами; подсылают к нему соседних крестьян, чтобы они губили его посевы и срубали посаженные им плодовые деревья - и крестьяне охотно идут на это за малую плату, потому что тоже не уважают и не любят этого помещика, идущего за плугом, он "ненастоящий барин" и с их точки зрения Вильк Гарбовецкий вынужден вступить в войну не только с шляхтой, но и с крестьянами, взыскивая с них штрафы за потраву и порубку, как всякий помещик, и даже еще более неуклонно, ибо хочет через суд привить крестьянам понятие о "законности". Наконец, его провоцируют на дуэль с местным обедневшим шляхтичем, прихлебателем местных богачей Вильк Гарбовецкий убит пулей, которую послало в него в сущности все реакционно-дворянское сословие. Комиссия, составленная из местных дворян, подтверждает: "Покойный страдал известного рода манией, каковая была очевидна всем разумным людям и каковая со временем, перейдя в полное помешательство, стала причиной самоубийства".

Всем своим рассказом Сенкевич тоже подтверждает, что поведение Вилька Гарбовецкого было самоубийством. Самоубийство выступать в одиночку против реакции, взывать к уму и совести тупой, жадной и чванной шляхты, надеяться, что в ее среде найдешь себе союзников. Конечно, Вильк Гарбовецкий не маньяк; его идеи, думает Сенкевич, разумны и благородны; но его способ пропаганды и осуществления этих идей безнадежен.

Какой же способ следует предпочесть? Этого Сенкевич не говорит.

Нельзя не видеть в этом рассказе по меньшей мере скептического отношения к "позитивизму" Нельзя не оценить по достоинству и признание Сенкевича, что самый просвещенный и демократичный помещик останется в глазах крестьян прежде всего помещиком, человеком чуждым и враждебным; его отличие лишь в том, что он не облечен всей мощью старозаветного барства, то есть он "не настоящий господин". Половинчатость общественной позиции Вилька сказывается на каждом шагу.

Недаром Сенкевич издал рассказ "Нет пророка в своем отечестве" в цикле, названном "Юморески из портфеля Воршиллы" (Воршилла - фамилия лица, повествующего о судьбе Вилька). Сатирического осмеяния заслуживают не одни реакционеры; Вильк Гарбовецкий тоже не трагическая, а трагикомическая фигура.