Последние рыцари. Фантастическая сага «Миллениум». Книга 1. Том 1 - Игорь Соловьев

Конечно, виной этому, как и всем остальным нашим проблемам, Война, но обо всем по порядку. Все-таки, это личный дневник, который я не планирую даже размещать в тераноме. Я всегда интересовался теми людьми, которые не просто живут, а составляют летописи, описывают свою жизнь и то, что происходит с окружающим миром. Возможно, я взялся за написание дневника-летописи из чувства протеста против официальных учебников: в них почти не было никакой информации о том, как жили люди до нас, ни о чем, что происходило ранее трехсот лет до этого момента. Виной всему снова Война – она была столь разрушительна, что погибло до восьмидесяти процентов жителей Земли, и все, что мы теперь знаем о прошлом – сухой пересказ в основном технических данных. Но ведь люди всегда жили и живут не среди техники и статистики – их окружают люди, мнения, идеи – а этого мы как раз не знаем. Наше прошлое было темным, негуманным, фашистским. Людьми двигали в основном алчность, презрение к инородцам, жажда власти и слепая нерассуждающая вера. Такова официальная позиция, и так нам всегда говорили в школе, так говорила и госпожа заместитель директора, Марта Тордониос, женщина резкая и громкая. Что ж, раз в учебниках нет ничего интересного, раз есть лишь упоминание о старой хронологии: Открытие Магии случилось в начале двадцать второго века по старому летосчислению, но нет ни слова о том, от какого момента это самое старое летосчисление вообще велось. Что ж, крайней мере, если потомки найдут эти мои записки, они будут знать все, что видел я, и все, что действительно знали об истории мои современники – большинство, конечно, знали меньше, чем я – все-таки не так многим интересно далекое прошлое. Итак, три столетия тому назад закончилась великая Война, неизвестно почему начавшаяся, и с ней начался Век Возрождения, сменившийся полуденным и вечным Веком Гармонии – миром гуманизма, процветания и торжества демократии. Маги из тех, кто достаточно силен и пережил те дни, видели войну своими глазами – как тот же профессор Кей или Грандмейстер, или наш декан Мун – но от них мне не удалось пока добиться ни слова о том, как именно и почему это случилось. Сам я, как и мои друзья, маг не самый сильный, третьего ранга, хотя когда-нибудь могу достичь и четвертого – лет через полста, а значит, жить мне, если повезет, лет триста-четыреста – если, конечно, не погибну раньше.

О двенадцати магических Сферах, двенадцати формах, что принимает магическая энергия, пронизывающая весь мир, неживые и особенно живые объекты, от камней до нас, homo sapiens magicus, слышал каждый, но теоретические знания сложны, неглубоки либо строго засекречены – зато прикладных форм использования магии в целях создания цивилизации – сколько угодно, и все мы, так или иначе, участвуем в круговороте добычи, перекачки и изменения этой универсальной энергии в те формы, что потребны нам – для выживания, развития и творчества. Все это, опять-таки, красиво, но меня с давних пор мучает вопрос – средства у нас есть: магия, наука, технологии – но с каких пор изобилие средств помогало в нахождении целей? Нам говорят, что цели надо искать внутри себя, реализовать себя, ну или, на худой конец, заботиться о других. Нет, я ни в коем случае не спорю с моралью, и о близких заботиться надо, но это все же не ответ – куда мы идем? Быть может, знай мы, откуда мы пришли, что было в домагические годы, как в первый век от О.М. произошла революция и наступил легендарный Век Героев, когда было создано наше Королевство Европейское, чем оно занималось, как и для чего жили люди и как все дошло до этой Войны – если бы мы знали, откуда мы, то, быть может…".

Грохот заставил меня вздрогнуть и отвернуться от окна. В первую секунду я не понимал, что вообще случилось, потом привстал и увидел – Анджела, как всегда, пришла посередине лекции. Кажется, кое-кто поставил невидимую растяжку у входа – поразительно, насколько Алексу не наскучивают детские розыгрыши, хотя меньше чем через год мы уже распрощаемся с Университетом. Альбина, как обычно, бросилась на помощь. Все расхохотались еще сильнее: слишком уж она суетилась. Я отвернулся, но наткнулся взглядом на Элли, которая одновременно и смеялась, и старалась хмуриться, что делало ее еще красивее. Пришлось опустить глаза в тераном. Я сделал усилие, чтобы отвлечься мыслями от происходящего, нырнуть в спасительное забытье раздумий.

Странно, последний год учебы, а мысли о будущем щекочут куда меньше, чем на первых курсах. Каким тогда все было… даже не сказать толком. Не то что бы волшебным – строго говоря, наш мир и так слишком полон магии, чтобы быть волшебным, так что, скорее, так: эти годы были полны надежд и ожиданий чего-то, чего обычно не бывает, а точнее мне и не сказать. Возможно, я ждал, что в последние годы нас будут ждать не бесконечные уравнения по подсчету арканных линий в межконтинентальных порталах – дело полезное, никто не спорит, но все же решительно непонятно, почему этим должны заниматься все без исключения студенты, ведь архитекторами порталов станет в лучшем случае каждый двадцатый.

Хуже того, нуднейшая технология программирования големов перекочевала и на последний курс – ну, только до Нового Года, и на том спасибо. А ведь я действительно надеялся, что где-то на последних курсах мы чуточку приблизимся, хотя бы чуть-чуть узнаем о настоящих тайнах – о секретах, которыми владеет Грандмейстер, например, или хоть что-нибудь конкретное о Войне, а может и о том, что было до нее… Увы. Профессор Томашевский – тактичнейший, милейший из людей, самый сердечный и тонкий педагог. Числиться в его клубе счел бы за честь каждый студент Университета, но и он рассказывает об истории не больше, чем положено. Я бы не отказался, конечно, попасть в его кружок в этом году, и надеюсь, что предстоящие дебаты мне в этом помогут. Конечно, это в каком-то смысле корыстно, ведь меня интересует не он сам, а лишь информация, знания о прошлом… Хотя вообще, должен ли я этого стыдиться? Да, мне нужна от него информация. На занятиях по этике и искусству общения нас всегда учили – помните, что разговаривая с человеком, вы имеете дело с такой же личностью, такой же вселенной, полной смысла, желаний, эмоций, мыслей, как и вы сами. Что главное – не низводить людей до безликих источников получения информации вроде тераномовской «Омнипедии», не подменять цель, то есть человека, на средства.

Спору нет, тераном, это, конечно, гениально. Единая сеть, упорядоченный эфир магической энергии, преобразованной в информационную связь, доступную каждому, кто находится в регионе действия магического поля и имеет при себе маленький, с сувенирный камушек размером, амулет. Хочешь – перед тобой возникнет большой экран – или маленький, хочешь – вообще материализует ту же газету. Все СМИ, все сети, банки, коммуникации, все в одном, доступном для всех, месте, все держится на системе перераспределяющих кристаллов, которые постоянно поддерживаются и управляются магами-специалистами по части магических информационных коммуникаций – и как раз у нас, в Университете, этому и учат – среди прочих дисциплин. Очень удобно: сам можешь быть где угодно, и при этом иметь доступ к любой информации, не выходя из собственной берлоги. Интересно, не потому ли я так мало общаюсь? Я пробовал, правда пробовал – но не могу. Конечно, кто-то… кто-то мне интересен как вся Вселенная, и, пожалуй, даже больше. Но каждый? Нет. Я признался себе – мне неинтересны почти все люди, и я не могу заставить себя видеть в них Вселенную. Наверное, я и правда эгоист, и должно быть, поэтому я не могу никого до конца осудить – или поддержать. «Такой же расплывчатый и бесформенный в мыслях, как и в своих жирных боках» – резюмировал я с болезненным наслаждением, и обидная игла кольнула в легкое, вновь заставив меня очнуться. Профессор Финкель все так же тянула лекцию, пока цифры чертились на парящей в воздухе голографической доске, и визгливый, высокий, резкий голос упорно выталкивал из реальности.

Я потянулся мыслями к часам, висевшим в Гранд-Холле, закрыл глаза и увидел Холл перед собой. Увы, оставалось целых полчаса, но я намеревался так их и просидеть, созерцая бесконечные своды Холла, испещренные рунами, колонны, уходящие ввысь, и стол с Хрустальным Шаром, что в свое время отправил меня на Аквеус, разлучив с Элли. Впрочем, что врать – виноват не Шар, он лишь показал, что наши характеры противоположны и едва ли смогут находиться рядом.

Примерно через пятнадцать минут постыдного самокопания я вынырнул из медитации – профессор Финкель, конечно, скорее левитировалась бы верхом на Шпиль Победы и превратила свое вечное коричневое платье в клоунский костюм, чем снизошла до того, чтобы заметить студента и прервать из-за него нескончаемый поток слов – в самом деле, сияние разума и истины куда важнее такой пошлости, чем ее усвоение какими-то малолетними неучами. С другой стороны, сил пребывать в этом постыдном состоянии у меня больше не было.