Слепой. Обратной дороги нет - Андрей Воронин

ровным слоем размазывая грязь. Их судорожные движения раздражали, а толку от них не было почти никакого: дорога впереди виделась как будто сквозь густой грязно-коричневый туман. Нужно было остановиться и протереть стекло специально припасенной для такого случая тряпкой, но остановиться было негде: справа до самого неба громоздилась отвесная, схваченная металлической сеткой, крошащаяся скала, а слева манила, приглашая отправиться в полет, обнесенная стальным барьером, без малого двухсотметровая пропасть. И – ни малейшего намека на обочину…

Водитель с раздражением выключил стеклоочистители. Щетки косо замерли посреди стекла, судорожно дернулись, подвинувшись на пару сантиметров книзу, затем дрогнули еще раз и остановились окончательно – совсем не там, где им полагалось бы находиться в выключенном положении. Ткнув окурок в переполненную пепельницу, мужчина за рулем покосился на одометр. Если верить показаниям этого прибора (который почти наверняка привирал), до ближайшей стоянки было километров пять, а то и все восемь. Остановиться здесь, на крутом серпантине, где видимость от поворота до поворота составляла от силы метров пятьдесят, было бы чем-то вроде игры в русскую рулетку. Поездки к побережью и обратно всегда здорово смахивали на эту веселую игру, а остановка в неположенном месте была еще одним патроном, вложенным в барабан приставленного к виску револьвера.

Уклон сделался круче, водитель почувствовал это по тому, как замедлился ход машины. Он перешел с четвертой передачи на третью раньше, чем двигатель начал спотыкаться; «юго» зарычала и, выбросив из ржавой выхлопной трубы густое сизое облако, упрямо продолжила подъем. Снега, по счастью, выпало мало: он пятнами белел на склоне, во впадинах между камнями, а на дороге его не было вовсе, что позволяло лысым покрышкам «юго» худо-бедно справляться со своей задачей. Водитель знал, что скоро дорога станет ровнее, а потом и вовсе пойдет под уклон, спускаясь с отвесной горной стены к побережью.

Там, на побережье, примерно на полпути между Котором и Баром, расположен клочок ровной земли, некогда служивший базой югославских ВВС, а с некоторых пор превратившийся в гражданский аэропорт, обслуживающий в основном туристские чартерные рейсы. Черногория – страна, давно живущая за счет туристов. Настоящей промышленности здесь нет – парочка каменоломен, разумеется, не в счет, – а земледелие в краю, где участки относительно ровной земли можно пересчитать по пальцам, сводится к выращиванию оливковых деревьев на рукотворных террасах. Зимой этот край впадает в спячку – туристам здесь делать нечего, и рейсы из единственного здешнего аэропорта отправляются крайне редко. На один из этих рейсов и намеревался успеть водитель потрепанной «юго», взятой им напрокат в Подгорице.

Билет на самолет лежал во внутреннем кармане его пальто вместе с паспортом и официальным приглашением, которое подписал секретарь московского отделения Общества российско-сербской дружбы.

Смуглое бородатое лицо водителя расплылось в невольной улыбке. Ощущать себя официальным лицом, представителем международной общественной организации было ему в новинку, но он полагал, что как-нибудь справится с поставленной задачей, не ударит лицом в грязь. Тем более что никаких дипломатических ужимок от него в Москве не потребуется – все давно обговорено, решено и подписано без него. Ему же останется только с умным видом валять дурака на публике, отрабатывая обязательную программу – пара-тройка официальных заседаний с заученными речами, экскурсия по Москве, непременное «Лебединое озеро» в Большом театре, банкет – скорее всего не один… Итого – три дня активного отдыха за счет принимающей стороны; три дня публичного, не слишком обременительного лицедейства, призванного замаскировать простой и будничный факт передачи из рук в руки некоего чемодана, содержимое которого поможет хотя бы отчасти разрешить некоторые давно наболевшие проблемы – в Косово, например, и не только там…

При мысли о том, как будут решаться упомянутые проблемы, руки в тонких кожаных перчатках с огромной силой сжали руль, а темно-карие, почти черные глаза превратились в узкие щелочки, как будто водитель смотрел на врага через прорезь автоматного прицела. На скулах заиграли желваки, извилистый шрам на левой щеке побелел, став заметнее, чем обычно. Лиха беда начало; обремененные собственными проблемами, русские не могут, как встарь, помочь сербским братьям выбить мусульманских захватчиков с их земли, не могут открыто встать плечом к плечу с единоверцами и скрепить вековую дружбу вражеской кровью. Политика, чтоб ей пусто было… Но политика – палка о двух концах. Русские деньги будут использованы с умом; судя по тому, как обставлена переброска денег, начавшийся процесс управляется с российской стороны весьма влиятельными лицами, и в дальнейшем можно ожидать новых поступлений.

Политика!

Водитель «юго» не без удовольствия предвкушал эти три дня в Москве, где до сих пор ему не довелось побывать ни разу. Конечно, русские поступили не очень-то красиво, оставив сербских братьев один на один с натовскими бомбардировщиками и кровожадными бандами албанских боевиков, однако их можно было понять: после распада Советского Союза им самим приходилось несладко и от былой военной мощи остались одни воспоминания. Как ни крути, они были сербам братьями, а между братьями случаются и размолвки, и ссоры… и примирения. К тому же правительство и народ не одно и то же. Бородатый водитель «юго» знал об этом не понаслышке: в отряде, которым он когда-то командовал, русских было чуть ли не два десятка – добровольцев, приехавших бескорыстно помочь братьям, всеми правдами и неправдами просочившихся через границы и кордоны и бившихся так, словно они защищали родной дом.

Рукой в перчатке он дотронулся до шрама на щеке. Если бы не русский парень, москвич по имени Юра, дело не обошлось бы одним только шрамом. Вообще-то, албанец, оставивший Слободану Драговичу эту памятную отметину, имел явное и недвусмысленное намерение перепилить ему глотку своим зазубренным тесаком. Поскольку Слободан в тот момент был оглушен взрывом и не вполне соображал, на каком свете находится, этот кровожадный замысел имел все шансы на успех… Если бы не Юра, раскроивший ублюдку череп прикладом своего разряженного автомата, а затем на плечах вынесший серба из-под шквального огня. Где он сейчас, что делает? Собираясь в эту поездку, Слободан Драгович отправил по оставленному Юрой адресу письмо, но ответа не получил…

Встречный грузовик снова залепил ветровое стекло грязными брызгами. Беззлобно выругавшись, Драгович включил «дворники» и машинально вдавил кнопку пустого стеклоомывателя. Где-то под капотом противно заныл работающий вхолостую электрический моторчик, сопла разбрызгивателя выплюнули по паре капель, и этим дело кончилось. Моющей жидкости, чтобы наполнить бачок, у Слободана не было, зато в дорожной сумке лежала бутылка минеральной воды. На худой конец сойдет. Пока эта керосинка на ходу, тепло от мотора не даст