Рождественские клятвы (ЛП) - Райли Алекса

Мне потребовалось время, чтобы понять, что нет ничего плохого в том, чтобы проявлять привязанность к своей второй половинке. Другие до сих пор качают головами, когда Даниэль сажает меня к себе на колени. Он открыто целует меня в шею и говорит, что любит. Его даже не волнует, находится ли он посреди встречи или за обеденным столом с другими людьми. Если он хочет поцеловать или прикоснуться ко мне, он это делает.

— Нет, мне действительно нужно сделать это. К тому же, я должна сказать ему, что мы идем на прием. — Я добавляю последнюю часть, надеясь, что это сработает. Она закатывает глаза, но, в конце концов, соглашается. Мы прощаемся «воздушными поцелуями» в обе щеки, и я смотрю, как она садится на заднее сиденье своего лимузина. Я слегка машу Люку — ее водителю — когда он закрывает за ней дверцу машины.

— Вас подвезти, миссис Блэк? — спрашивает он.

— Я поймаю такси, — отвечаю я ему, приподнимая бровь. — Офис моего мужа в нескольких минутах езды. Со мной все будет в порядке.

— Будьте осторожны. Я не хочу, чтобы ваш муж пришел за мной.

— Обещаю, — со смехом отвечаю я, махая такси.

Когда одна из машин останавливается, я взволнованно сажусь, более чем готовая увидеть своего мужа. Настроение после обеда все еще беспокоит меня, и я не смогла достичь прогресса с семьей. Но знаю, что Даниэль сможет вывести меня из этого состояния, пока я буду пытаться придумать что-нибудь еще.

Глава 2

Даниэль

Я откидываюсь на спинку стула, глядя на своего адвоката, который выглядит так, будто его вот-вот стошнит. Вижу его беспокойство и чувствую себя неуютно. Он лучший в своем деле, и именно поэтому я плачу ему чертову кучу денег, чтобы он был у меня на побегушках. Но я никогда раньше не видел, чтобы этот человек напрягался. Он самоуверенный засранец, но я даже не могу стебать его за это, потому что у него есть все основания быть таким.

Как и он, я тоже не напрягаюсь. Если что-то не срабатывает — к черту это и переходим к следующему. Нет времени беспокоиться, когда можно перейти к следующему проекту и наверстать упущенное. Таким я всегда был и вот почему так преуспел в своей жизни. Есть одно исключение из этого правила — моя жена.

Когда речь заходит о ней, я теряю все свое спокойствие, собранность и хладнокровие. Переход к следующему никогда не относился к ней и никогда не будет. Либо она, либо смерть, и я дал эти клятвы в тот день, когда мы поженились. Я погибну в битве, но не оставлю ее. Встречу бой лицом к лицу, когда смерть попытается забрать меня у нее.

— Выкладывай, это должно быть легко, — напоминаю я ему, бросая взгляд на часы и гадая, закончила ли свою встречу Блейкли. — Мы просто расставим все точки над «i».

Я делаю все, чтобы успокоить мою жену. Она вбила себе в голову, что я должен быть близок с ее семьей. Она хочет, чтобы я им понравился, и хочет, чтобы и они мне тоже понравились. Этого никогда не случится, но ради нее я буду притворяться, хотя у меня нет такой привычки.

Не знаю, почему беспокоюсь об этом, потому что они никогда не сделают того же для нее. Я знаю, кто они на самом деле, и, если бы не тот факт, что я спас ее отца от разорения, уверен, он был бы более чем недоволен, что я пришел и забрал его единственную дочь. Ему повезло, что я не забрал всё, что у него было. Единственное, что меня остановило — это Блейкли. Они должны целовать землю, по которой она ходит, а не обращаться с ней, как с досадной помехой. У нее нет сил злиться, но у меня есть. Я могу разозлиться за нас обоих.

Гнев вспыхивает во мне, как всегда, когда я думаю о ее семье. Это случается чаще, чем я могу себе позволить, но видеть ее несчастной — противоречит всему, чего я хочу, и я сделаю все, чтобы это изменить.

— На самом деле, есть одна проблема. — Слова Брента прерывают мои мысли, и я смотрю ему в глаза.

Наклоняюсь вперед и опираюсь локтями об стол.

— В чем проблема? Брачного контракта не было, и она получает всё. Я просто хочу убедиться, что никто не сможет манипулировать моей Блейкли. Хочу знать, что с нашими детьми все будет хорошо, и они никогда не попадут в руки ее родителей. Они пойдут к моему отцу или брату, и я хочу, чтобы все это было написано черным по белому. — Я говорю те же слова, что и в письме, которое отправил ему, когда назначал эту встречу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Брент шумно сглатывает.

Блейкли откладывает рождение детей. Она хочет, чтобы сначала я поладил с ее семьей, но я знаю настоящую причину. Она боится, что с нами что-то случится и наш ребенок останется один или будет передан кому-то, как она. Да, возможно, это был ее биологический отец, но он не был папой.

Я не давлю на нее, потому что знаю, что у нас есть время для детей. Я хочу их, и пока она не вошла в мою жизнь, я не знал этого. Я не против того, чтобы ждать и наслаждаться временем с женой, но в последнее время все чаще замечаю, как она смотрит на каждого ребенка, которого мы встречаем. У нее загораются глаза, когда мы проходим мимо детских отделов в магазинах. Я был бы лжецом, если бы не признался, что со мной происходит то же самое, хотя мои руки и взгляд чаще прикованы к ее бедрам. Думаю о том, как она вынашивает нашего ребенка, которого я зачал с ней. Думать об этом — это так первобытно и по-варварски, но мне плевать. Я привык к этому после того, как у меня появилась жена. Я не борюсь с этим, потому что этот корабль уже уплыл.

Брент прочищает горло и перебирает бумаги.

— Вчера вечером я проверял, все ли в порядке, и… — Он замолкает, делая глубокий вдох, и я поднимаю на него взгляд.

— И? — раздраженно спрашиваю я.

— Вы не женаты, — торопливо произносит он.

Мне требуется мгновение, чтобы осознать его слова, потому что они не имеют смысла.

— Что за хрень ты только что сказал?

Я вскакиваю так быстро, что мой стул отлетает назад и с громким треском ударяется о стекло. Опускаю руки на стол и наклоняюсь вперед, потому что уверен, что неправильно его расслышал. Не женаты? Когда я встретил Блейкли, то чуть не сошел с ума от желания заполучить ее. Единственное, что меня немного успокоило — то, что она стала моей. От слов своего адвоката я чувствую, как то, что живет во мне, начинает трясти кандалами, которые держали его в узде.

— Я нигде не могу найти документы. Будто все записи стерты и свадьбы никогда не было. — Брент откидывается назад, будто эти несколько сантиметров спасут его от моего гнева. Сейчас он настолько осязаем, что его даже можно потрогать в воздухе.

— Сэр, — зовет Минди, ее голос низкий и спокойный, поскольку она правильно считывает мое настроение.

— Не сейчас, — отвечаю я, даже не глядя в ее сторону.

Она издает раздраженный звук, и я знаю, она думает, что все, что она должна сказать мне, важно. Нет ничего важнее моей жены, и Минди знает это, поэтому она не давит, как обычно делает.

— Как это вообще возможно? — рычу я.

— Честно говоря, думаю, кто-то взломал систему и сделал это. Кто-то не хочет, чтобы вы были женаты.

У меня в голове тут же возникает список людей, которые не хотели бы, чтобы мы были женаты. Начиная с ее родителей и заканчивая каждым ублюдком, который смотрит на нее. Даже тот маленький придурок в кофейне, который всегда добавляет в ее кофе карамель.

— К черту их, — бросаю я в ответ своему адвокату, потому что сейчас же исправлю всё. — Минди! — выкрикиваю я, и моя помощница со скучающим видом возвращается в мой кабинет. Мы слишком долго работаем вместе, чтобы мой характер мог вывести ее из себя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Найди мне священника. Я сегодня женюсь, — говорю я и замираю, увидев свою жену, стоящую позади Минди.

— И на ком это ты сегодня женишься, муж мой? — Она наклоняет голову и улыбается легкой дразнящей улыбкой.

— Я собиралась сказать тебе, что твоя жена поднимается, — добавляет Минди, прежде чем выйти из моего кабинета, зная, что она выиграла этот раунд.

Блейкли ждет, когда я отвечу ей.