Терроризм вчера, сегодня и навеки - Дж. Арас

Тем временем феномен, понимаемый нами теперь как «терроризм», постепенно выходил из своего зачаточного состояния, уже начиная особо выделяться на сплошном фоне насилия того периода. Как правило, объединительным базисом для структурных групп, не признающих правовые и моральные основы правления власть предержащих, становилась религия, точнее ее особые, мистические переверсии. Рыцарский орден Тамплиеров, секта катаров – альбигойцев, и многие другие, действовавшие на грани, или за гранью формата государственно-политических систем средневековой Европы, однозначно использовали насилие как средство достижения поставленных ими целей.

Классическим примером террористической организации этого периода, ее тайной войны, диверсионной практики и насильственных средств достижения цели, является секта Ассассинов (Assasins). Где-то около 1090 года некто Хасан ибн ас-Саббах, захватил в горной долине к северу от Хамадана (совре-менный Иран) крепость Аламут. В течение последующих полу-тора столетий сторонники и последователи Горного Старца, под именем которого вошел в историю основатель секты, опираясь на контролируемый район, который сегодня профессионалы ан-ти-террора назвали бы "серой зоной", лишили покоя правящие династии на обширном пространстве от Средиземного моря до Персидского залива. Движимые не ясной до конца религиозной мотивацией, практически неуловимые, и от этого еще более устрашающие адепты секты (с позиций сегодняшнего дня - боевики), убили за период своей деятельности сотни халифов и султанов, военачальников и представителей официального духовенства, посеяв ужас во дворцах правителей, существенно дестабилизировав политическую ситуацию на обширном геополитическом пространстве Востока, и затем внезапно исчезнув в середине XII века. Согласно легенде, перед направлением на запланированное убийство его будущие исполнители усиленно обрабатывались наркотическими веществами конопляной и опийной групп, в том числе гашишем. Отсюда происходит распространенное название секты – Hashishin, дошедшее до Европы в искаженном французском произношении Assasin, от которого, в свою очередь, и произошло английское слово Assassination, означающее "политическое убийство".

Новое время

Эпоха Возрождения и процесс дальнейшего развития человеческой цивилизации в ее идейно-философских, культурных, научных и технических аспектах, вне всякого сомнения, способствовал значительной "гуманизации" внутреннего и внешнего насилия, несмотря на кажущуюся парадоксальность такого утверждения.

Уроки Инквизиции, Реформации, нидерландской революции, многочисленных и жестоких военных конфликтов XVI – XVII веков, бесчинств наемных армий, буквально опустошивших Европу, не прошли для ее обитателей даром. Тридцатилетняя война, по своему пространственному размаху и составу участников, фактически являвшаяся первой континентальной (всеевропейской) войной, завершилась в 1648 г. Вестфальским миром. Этот рубеж, несомненно, вошел в историю человечества, не только положив начало эпохе национальных государств (которая в известном смысле продолжается и сегодня), но и сформировав основополагающие предпосылки для современного международного права ведения войны – в том числе аспектов регулирования поведения в отношении пленных, нон-комбатантов, собственности и материальных ценностей, масштабов, средств и способов боевых действий.

С появлением суверенных национальных государств война стала инструментом продолжения их политики другими средствами. Нарастание амплитуды и параметров вооруженных конфликтов (Войны за Испанское и Австрийское наследство, Семилетняя война) привнесли в жизнь еще более настоятельную необходимость появления и внедрения законов, регулирующих дисциплинарно-административные аспекты действий армий на поле боя и вне его, своего рода поведенческой модели, основанной на гуманитарном отношении как к вооруженному противнику, так и гражданскому населению. И хотя говорить о соблюдении внедряемых норм не приходится, следует констатировать, что уровень прямого и побочного военного насилия в Новое время становится уже существенно ниже, чем в предыдущие исторические эпохи.

Оборотной стороной становления государств в качестве абсолютной рамочной надстройки наций и юридического закрепления за ними монополии на насилие, стало объективного торможение процесса развертывания того феноменального явления, которое мы сегодня обозначаем общим термином "терроризм". История рассматриваемого периода фактически не являет ярко выраженных и масштабных структур и индивидуумов, которые реализовали бы террористические средства достижения целей вне формата государства.

Примат государства – монополиста на насилие, наиболее отчетливо выявился в период Великой французской революции. Восстание низов, насильственное и формально незаконное по своей сути, которое лишь через десятилетия было признано правомерным при наличии целого ряда обстоятельств (право на восстание масс против режима – Levee en Masse), явилось государственным переворотом, который был узаконен его вдохновителями и лидерами в конституционном порядке. Свергнувшие государство стали им сами; насилие, кратковременно вышедшее за пределы формата, было быстро возвращено в организованное русло.

Примат государства – монополиста на насилие, наиболее отчетливо выявился в период Великой французской революции. Восстание низов, насильственное и формально незаконное по своей сути, которое лишь через десятилетия было признано правомерным при наличии целого ряда обстоятельств (право на восстание масс против режима – Levee en Masse), явилось государственным переворотом, который был узаконен его вдохновителями и лидерами в конституционном порядке. Свергнувшие государство стали им сами; насилие, кратковременно вышедшее за пределы формата, было быстро возвращено в организованное русло. Короткая история этого государства уложилась между двумя знаковыми событиями: казнью (фактически - судебным убийством) членов династии Бурбонов, и провозглашением 5 сентября 1793 г. Директорией террора в качестве официальной политики республиканской Франции, как тотального средства достижения абсолютной цели – Свободы, Равенства, Братства всех людей. Будучи утвержденной формально избранным законодательным органом – Конвентом, она может рассматриваться (почти за полтора столетия до Ленина, не говоря уже о Гитлере, Сталине и Пол-Поте), как первый исторический прецедент заявленной государственной политики внутреннего террора. За первый (и последний) год якобинской "Власти террора" (Reign of Terror) его жертвами стали 500.000 французов (каждый пятидесятый гражданин Республики); в том числе 15.000 человек были приговорены к смерти, из них 12.000 исполнены, в основном при помощи гильотины, 210-ю годовщину изобретения которой мир "отметил" в 2002 г. "Революция пожирает своих детей" - поэтому неудивительно, что и Робеспьер, вдохновитель и организатор процесса, в конце концов, сам пал его же жертвой. Куда более знаковой представляется гибель идейного генератора концепции революционного террора – Марата, - от кинжала женщины-террористки. В этом эпизоде, как в капле воды отражаются тонкие различительные нюансы между государственным насилием, и встречным насилием со стороны индивидуумов и групп, не только структурно не ассоциированных с государством, но и противопоставленных ему.

Эпоха социальных революций середины XIX – начала ХХ века (от восстания лионских ткачей и европейских событий 1848 – 49 г.г. до Парижской коммуны и российского 1905 года), почти всегда кровавых, на первый оправдывает высказывание Мао Цзе-Дуна, который в 1927 г. произнес парафразу Ленина: "Революция – это восстание, акт насилия…". Однако, эти процессы, сочетавшие в себе как терроризм масс, так и встречный государственный террор, в соответствии с противоречивыми законами общественного развития и поступательной эволюцией человеческой цивилизации, в конечном итоге, объективно вели к распространению демократии, становлению правовых систем, политических и гражданских свобод, повышению роли личности, и как следствие – снижению уровня и сужению пространства внутреннего государственного насилия.

Данная тенденция, несомненно, нашла свое отражение и в системе внешнего (межгосударственного) насилия. Кровавая эпоха Наполеоновских войн завершилась в 1815 г. Венским конгрессом, которые сформулировал предпосылки для принятия цивилизованными государствами законов ведения войны. Закрепленные Брюссельской декларацией 1847 г., Женевскими конвенциями 1863 г. и 1906 г., Гаагскими конвенциями 1899 г. и 1907 г., они нашли свое отражение не только в межгосударственных договоренностях, но и действующих уставах армий того периода. В 1864 г. молодой швейцарец Анри Дюнан, потрясенный картиной страданий раненных, брошенных на поле сражения при Мадженте и Сольферино (французско-австрийская война, 1859 г.), создает организацию Красного Креста. Постепенно, защищающее действие законов ведения войны распространяется на периферийные группы – например, африканских рабов, или американских индейцев. Гражданская война 1861 – 65 г.г. между Севером и Югом способствовала формированию права также применительно к внутренним вооруженным конфликта.