Шуттовской рай - Роберт Асприн

Другие высказывали предположение, что их командира собираются перевести в другое подразделение – мысль, вызвавшая определенный ужас среди тех легионеров, которые склонны были серьезно отнестись к такой возможности. Хотя теперь рота и была единым целым, и ее члены искренне любили друг друга, ни у кого не вызывало сомнений, что именно капитан впервые объединил их, и они страшились того, что может произойти, если они его потеряют.

– Ты и правда считаешь, что они пошлют капитана в другое подразделение? – беспокоился один из легионеров, рассеянно отщипывая кусочки от уже опустошенного пластикового стакана.

Его собеседник поморщился, болтая ногами в бассейне.

– Наверняка. Его ведь к ним прислали в виде наказания, правда? Ну, теперь, когда положение выправляется, они должны отозвать его на другое задание.

– Ничего подобного, – вставил кто-то из сидящих за одним из столиков возле бассейна. – Вы видели, какая физиономия была у генерала, когда он садился обратно в катер? Капитан у них, в штабе, все еще ходит в штрафниках.

– Ну, не знаю, – нахмурился первый легионер. – Эй, Старшая! А что происходит по-твоему?

Бренди, амазонка в чине старшего сержанта роты, развалилась в одном из кресел у столика возле бассейна, ее телеса щедро выплескивались через края сидения и в вырезы купальника. В правой руке она держала выпивку, а в левой – бластер, что было ее любимой позой, и время от времени посылала заряд в мишень прямо со своего места, не отрываясь ни от стула, ни от выпивки ради этого упражнения.

– Что у меня спрашивать? – Они пожала плечами, и лямка купальника сползла со своего ненадежного места на плече. – С нашивками, или без, а я такой же солдат, как и ты. Никто мне ничего не говорит, пока дело не доходит до приказов. Почему бы тебе не спросить у наших бесстрашных командиров?

Легионер, задавший этот вопрос, быстро взглянул на Рембрандт и Армстронга, двух лейтенантов роты, но эти важные персоны были поглощены беседой на другом конце бассейна, поэтому он просто пожал плечами и вернулся к прежнему разговору.

Неподалеку от него некая массивная личность наклонилась к другой, едва в половину ее размеров, ведя разговор через столик.

– Супер. Ты считаешь, капитан согласится на перевод?

Супермалявка, самый маленький солдат в роте, посмотрела на своего собеседника – волтрона. Клыканини только недавно стал участвовать в посиделках у бассейна, так как яркое солнце резало его похожие на мраморные шарики, приспособленные к ночному видению глазки, а запах от мокрой волосатой груди, спины, конечностей и головы даже ему самому был, мягко выражаясь, неприятен. Тем не менее, держась подальше от воды и надев пару специально переделанных солнцезащитных очков, он получил возможность принимать участие в общих развлечениях роты.

– О чем это ты, Клык? Ах, да. Нет, не думаю, чтобы он… если, конечно, они оставят ему выбор. Извини. Меня немного беспокоит Старшая. Мне кажется, или она и правда стала больше пить в последнее время?

– Бренди? – Клыканини повернул свою громадную кабанью голову и взглянул на старшего сержанта. – Похоже, волновать ее капитан. Она его любить, знаешь ли.

– Правда? – удивилась его миниатюрная собеседница, внимательно глядя на него. – Этого я не знала.

Хотя она уже давно привыкла к негуманоидной внешности волтрона, его неправильный английский легко заставлял забыть о том, что он один из самых умных легионеров роты и уж конечно один из самых проницательных. Тем не менее, когда она в такие моменты, как сейчас, снова вспоминала об этом, то с уважением относилась к его высказываниям.

– Все в порядке, – сказал Клыканини, и на его лице появилась гримаса, должная означать одну из редких улыбок. – Капитан тоже не знать.

Супермалявка хотела было продолжить этот разговор, но тут со стороны бассейна раздались возгласы.

– Эй! Вот кто в курсе!

– Бикер!

– Эй, Бик! Можно вас на секундочку?

Дворецкий командира, Бикер, только что появился у входа, направляясь, как обычно, коротким путем через бассейн и стрельбище к жилищу капитана. К несчастью, сегодня это оказалось не самым мудрым из его решений. Несмотря на то, что дворецкий был хорошо известен своим умением хранить сведения, доверенные ему командиром, легионеры все же быстро ухватились за малейшую возможность добыть информацию и слетелись к нему подобно саранче, бросающейся на последний оставшийся на планете колосок.

– Что случилось, Бикер?

– Штабные снова напустились на капитана?

– Его собираются перевести?

Бикера уже почти приперли к стене, но тут Бренди, очень быстрая, несмотря на размеры, материализовалась между ним и наступающей ордой.

– Отставить! Все по местам!

Последняя команда была направлена вместе с негодующим взглядом двум лейтенантам, которые уже присоединились было к общей куче, а теперь смущенно вернулись на свои места.

– Оставьте человека в покое! Он знает не больше, чем мы… а если бы и знал, то не мог бы ничего рассказать. Вам известен порядок. Официальные дела Легиона идут по обычным каналам, а не через Бикера! А теперь отвалите и дайте ему заняться своим делом!

Толпа, ворча и тихо ругаясь, отступила, перегруппировалась и снова вернулась к прежним досужим пересудам.

– Благодарю вас, Бренди, – тихо прошептал дворецкий. – В какую-то минуту мне стало немного не по себе.

Старший сержант роты не подала виду, что слышит его выражение благодарности, она продолжала гневно смотреть на отступающих легионеров. Потом заговорила, не шевеля губами и не глядя на Бикера.

– А вы слышали хоть что-нибудь, Бик? Что-нибудь можете нам рассказать?

Дворецкий заколебался, потом смягчился.

– Только то, что был звонок из штаба Легиона, – ответил он. – Я и сам вернулся, чтобы узнать больше.

– Ладно, можете напомнить нашему Бесстрашному Командиру, что у него тут есть кое-кто, кому немного любопытно узнать, что происходит.

– Сделаю все возможное… и Бренди? Еще раз спасибо.

Конечно, Бренди была права. Бикер не подчинялся командованию Легиона, поскольку был нанят на службу лично Шуттом, и поэтому на него налагалось двойное ограничение на передачу информации… как военными правилами, так и профессиональной этикой дворецкого. Однако, его положение предоставляло ему одну привилегию, недоступную для легионеров, – привилегию входить в личные апартаменты командира без вызова, и теперь он в полной мере воспользовался этой привилегией: постучал, и почти тотчас же открыл дверь.

– А! Привет, Бикер. Входите. Хочу узнать ваше мнение по одному вопросу.

Виллард Шутт раскинулся на стуле, вся его тощая фигура выражала небрежную расслабленность. Дворецкому, однако, эта поза говорила как раз о прямо противоположном. Обычно Шутт в дневное время являл собой воплощение нервной энергии, постоянно ходил взад и вперед, суетился, пытался делать или обдумывать десяток дел одновременно. Чтобы он сидел неподвижно, как сейчас, должен был разразиться кризис огромных размеров, такой, чтобы отодвинуть на задний план все другие дела и заботы и заняться взвешиванием и обдумыванием насущной проблемы. Короче, всякий раз, когда он казался физически расслабленным, это означало, что мысленно он мечется по комнате.

– Возникла проблема, сэр? – задал наводящий вопрос Бикер, демонстративно закрывая за собой дверь.

– Можно сказать и так. Я только что получил из штаба распоряжение о новом назначении, и…

– Новое назначение для всей роты, или только для нас двоих? – перебил дворецкий.

– Что? Ах, да. Для всей роты. А что?

– Вероятно, вам лучше как можно скорее сообщить об этом команде, сэр. Они очень волнуются, как мне только что показалось, когда я проходил мимо бассейна.

– Не знаю, – задумчиво произнес Шутт, потирая подбородок. – Я планировал подождать, пока получше разузнаю об этом новом задании, а потом уже объявить о нем. Всегда лучше самому все выяснить, прежде чем затевать игру в вопросы и ответы.

– Заранее прошу прощения за свои слова, сэр, но я действительно считаю, что вам следует им что-то сказать, чтобы успокоить. Они знают о звонке из штаба, и многие бояться, что вас снимут с поста командира роты.

– Понимаю. Ладно, я положу этому конец прямо сейчас.

Произнося эти слова, Шутт поднес наручный коммуникатор к губам и нажал кнопку.

– Мамочка?

– Да, капитан, – ответ прозвучал немедленно и без обычных прибауток, обычных для этого легионера.

– Все ли находятся в пределах слышимости для общего сеанса связи?

– Ответ утвердительный с восклицательным знаком. По правде говоря, они все болтаются так близко, что вы могли бы просто повысить голос и не расходовать батарейки.

На лице Шутта промелькнула усмешка.

– Все равно, я буду действовать обычным способом… просто ради практики. Откройте мне передающий канал.

– Сделано, Большой Папочка. Мы все превратились в слух.