Кот, зверь и конец света (СИ) - Ростова Ирина

Илья прыснул от смеха, падая лбом на стол.

— А они?

— А они берут учебник, конечно, что им остается. Но мотивированные такие.

— Котики все делают лучше, — резюмировал Илья.

“О, суперкот, — потешаясь сам над собой, подумал парень. — Подскажи мне, что за хрень с записками?”

Но суперкот, конечно, предложил бы ему самому решать свои проблемы, на то он и суперкот.

Следующую записку Илья с оттенком раздражения сорвал с зеркала в прихожей дома, когда вернулся домой поздно вечером.

— Св, а Св? — позвал он в сторону кухни, где горел свет.

— Чего тебе? — недоброжелательно отозвалась его старшая сестра, у которой явно не ладилось с ужином (впрочем, как обычно).

— Что тут на зеркале за послания из ада?

— Да, видимо, злая тетя заходила, оставила ругательные ругательства про наш бардак.

- “Надвигается шторм”? Серьезно?

— Ты о чем? — Света высунулась из кухни, смеривая брата полным сомнения взглядом. В руках у нее была миска, в которой она что-то сосредоточенно мешала. Насколько Илья себе представлял развитие событий, это была тысячная (или восьмитысячная) попытка отважной героини совершить грандиозный подвиг по выпечке чего-то не слишком ядовитого, так что скоро содержимое миски полетит в унитаз, а Св закажет что-то съедобное на ужин.

Илья помахал в воздухе цветной бумажкой.

— Там про корки от пиццы под диваном в гостиной, — нахмурилась девушка. — И про кару за это. Но это, конечно, можно так назвать, что на нас “надвигается шторм”.

Илья снова посмотрел на бумажку и закатил глаза. Сговорились они, что ли?.. Но, вроде, не первое апреля, да и не были в дурацких розыгрышах замечены ни Св, ни Леха.

— Ай, да черт с ним, — парень скомкал бумажку и прицельно пульнул ее в сторону гостиной. Не то, чтобы он хотел позлить их приходящую домработницу, просто как-то само собой получалось.

Совсем уж не думать и выкинуть странные прописульки из головы не получалось, но повседневные заботы, в отсутствии подпитки в виде новых упоминаний о “шторме”, сделали свое дело, и Илья подзабыл и перестал дергаться — ровно до тех пор, пока снова не встретил давешнего неформала, и нельзя сказать, чтобы эта встреча его сильно обрадовала.

С Тургеневской на Чистые Пруды Илья обычно переходил по “короткому” эскалаторному переходу, но в этот раз что-то не заладилось, то ли толпа, то ли задумался — и пошел со всей массой народа по длинному коридору, прижимая к боку тяжелую сумку одной рукой, а второй запихивая обратно в уши постоянно вываливающиеся “капельки” наушников. Там играло, по обыкновению, что-то бесконечно далекое от классической музыки, которую ему старательно и бесполезно прививали в музыкальной школе на протяжении скольки-то долгих лет.

Откуда вынырнул красноплащник, Илья и не понял. Народу была уйма, теплая погода словно выгнала на свет божтй сегодня больше людей, чем вчера уснуло, поэтому дальше десятка плеч и не видно толком было ничего, так что угрозу Илья не видел до последнего момента, до той секунды, как тот неожиданно оказался рядом: непроницаемо спокойное лицо тяпкой, холодящий цепкий взгляд, кожаный прикид неформала. Так близко идущий навстречу по середине прохода, что столкновение было неизбежным — траектории пересекались, а шагнуть в сторону было просто некуда из-за большого количества людей. Илья успел привычно сгруппироваться, чтобы ударом его не отбросило, и сумку отвел назад отработанным движением (если его толкали в плечо с сумкой, она на обратном ходе давала противнику классный пендель), но буквально на волосок от столкновения ощутил основательный удар с другой стороны. Его развернуло, и плечо, затянутое красной кожей прошло буквально в миллиметре от его плеча. Так рисуют в японских мультиках и показушных боевиках: когда два врага замедленно проплывают в безвременьи тысячной доли секунды, чтобы затем возобновить ход времени и свой бой, чтобы в конце-концов стало ясно, кто из них таки пан, а кто, увы, пропал.

В этом конкретном случае, луж крови не случилось ни с одной, ни с другой стороны. В сущности, со стороны красноплащного видения не было вообще ничего, даже его самого, как будто корова языком слизнула. Илья только мигнул, восстанавливая равновесие и оборачиваясь назад, но никого уже не увидел. Словно красноплащник ему почудился, и только спешащие люди не преминули толкнуть и крутануть неловко застрявшего посреди прохода парня еще пару раз.

О, суперкот, подумал Илья, пытаясь вернуться в свой ритм движений. Защити от толпы в метро и толкучих людей! И тут же сам себе ответил: “помоги себе сам: купи шипы, в метро не заходи, езди пораньше или попозже, а у меня лапки”.

И все-таки, что это было? И кому, спрашивается, можно такое рассказать? Илья замороченно размышлял, может ли быть, что этот красный нарочно попадается навстречу, или просто случайность? В принципе, такое возможно, все-таки, место примерно то же, может, они совпадают по траекториям движения и времени?.. Но откуда тогда мерзкое чувство, словно он только что избежал чего-то отменно мерзкого?..

Из обалделой прострации его вывел дикий вопль “Илька!” и не менее дикие объятия с разбегу влетевшей в него девушки с возмутительно кудрявыми волосами, которые тут же забили ему все отверстия на лице. Впрочем, зато их обладательницу было легко и просто узнать, тоже бонус: не пришлось гадать, на кого это его вынесло, потому что людей без серьезных опознавательных знаков Илья узнавал из рук вон плохо. Ну а что, говорил он очередному обиженному тем, что знакомец с ним не здоровается. Вы все примерно одинаковые: два глаза, рот, нос. Вот если бы у тебя, дорогой друг, был бы глаз на лбу, или нос вместо глаза?.. Вот у Наты такой “нос вместо глаза” был — грандиозная кудрявая шевелюра, которой позавидовал любой участник рок-группы 80-х.

— Нэсть, ты-то тут откуда?

— Это ты откуда! А я на Чистых работаю, между прочим, в отличие от некоторых.

— А я тут на Сокольническую перехожу, так что оставь свои грязные инсинуации, — отозвался Илья. Может, и не было ничего? Показалось? Мало ли расписных неформалов в этом веселом городе?.. А Илья в самом деле плохо различает людей, почти так же плохо, как свои реальные ранние воспоминания и ранние же выдумки.

— Я их мыла, — торжественно показала ему язык бывшая одноклассница, но тут же взволновалась, поскольку недовольные гримасы Ильи всегда вызывали в ней некий рудиментарный сестринско-материнский инстинкт. — Ой, Илька, ты чего такой смурной?

— Да я так, — вяло отозвался он и потер лоб. — Толкнул кто-то и башка закружилась.

— Так, — живо сориентировалась Ната. — Давай-ка наверх. Знаю я твое давление в кастрюльке, еще в обморок хлопнешься!

— Я не падал в обмороки с пятого класса! — возмутился Илья, но, чувствуя серьезное облегчение от того факта, что с ним рядом будет другой человек, предположительно, нормальный, позволил увлечь себя на поверхность.

Впрочем, нормальность — дело относительное, а Ната и в школе слыла странной. Конечно, и сам Илья был, что называется, с придурью, но его отдельные эксцентричные задвиги успешно скрашивались демонстративным курением, отдельными меткими двойками, игрой на гитаре, участием в ралли с супер-крутой старшей сестрой и дорогими гаджетами, которыми его исправно снабжал дядя. Собственно, за прочие заслуги общественное мнение милостиво прощало ему даже периодическое общение с Натой и двумя ее подругами, такими же “недоразвитыми”, по мнению школьного консенсуса, как она. Эти девочки были из другого плана существования, и в их тесный круг Илья по старой памяти и давней детсадовской дружбе с Натой заглядывал, в основном, для обсуждения новых мультиков, которые он тоже посматривал в моменты скорби, и для сверки решений домашек по физике, в которой Ната была, что называется, знаток. И, кажется, со школы Ната не сильно-то и изменилась.

— И кем ты работаешь на своих Чистых прудах? — уточнил Илья, усаживаясь с подносом вредной, но вкусной еды в забегаловке, беззастенчиво расположенной в здании крупного вуза федерального значения.