Лев пустыни - Виктор Островский

С этой минуты никто не установит никакой связи между ним, машиной Толлера и нагим трупом без лица, который, может, и обнаружат когда-нибудь на дне реки Мульде. Все ниточки оборваны. Карл был свободен.

Он взял напрокат машину, назвавшись уже своим новым именем, и поехал в отель «Кемпин-ски», где заранее зарезервировал номер на одни сутки. Свою нынешнюю фамилию, которую он себе выбрал, Карл держал в строжайшей тайне даже от своих самых близких друзей и коллег. Теперь он был американским гражданином, владельцем роскошной квартиры на Пятой авеню в Нью-Йорке с видом на Центральный парк в Манхэтте-не. Квартира была приобретена Штази, но Карл постарался, чтобы все следы этой сделки исчезли. В одном из американских банков его ждал счет на кругленькую сумму, а во Франции немного ценных бумаг.

Однако настоящее сокровище хранилось в почтовом абонентном ящике в Нью-Йорке.

Когда они с коллегами занимались уничтожением документов Штази в Лейпциге, ему удалось утаить досье почти всех своих агентов. Он выбирал только тех, кто и понятия не имел, на кого в действительности работает; этих людей не слишком взволновало падение ГДР. С такой отборной группой агентов, которые были разбросаны по всему миру и которых он мог задействовать в любую минуту, да с террористической сетью, созданной при его активнейшем участии, Карл становился обладателем поистине бесценного сокровища.

Следующим этапом его путешествия будет Париж, потом Нью-Йорк.

Карл решил, что на ближайшие несколько месяцев нужно затаиться, проанализировать политическую ситуацию и определить ценность своего капитала при этом, как его теперь называли, новом мировом порядке.

Перед Карлом открывалась перспектива стать бизнесменом, причем очень богатым. Так ему, во всяком случае, подсказывала интуиция профессионала.

2

5 сентября, время: 17.00 – Дамаск

Шейби Тарик Талаат, низенький полнеющий мужчина лет пятидесяти, вышел из здания, где размещался генштаб вооруженных сил Сирии, на раскаленную сентябрьским солнцем улицу. Лицо Шейби, изборожденное глубокими морщинами, было сейчас неестественно бледным. Он нисколько не сомневался в достоверности только что полученной информации, хотя на этом совещании оказался совершенно случайно.

Ахмед Дайеб, шеф бюро национальной безопасности, уже несколько дней был болен, а его заместителя, непосредственного начальника Шейби, срочно вызвали в Аль-Хасаках, что в Восточной Сирии. И поэтому Шейби пришлось представлять свою организацию, самую могущественную из национальных структур безопасности, на совещании небывалого ранга и значения. К нему отнеслись с должным уважением и ознакомили с информацией, к которой он никогда не получил бы доступа при обычных обстоятельствах.

Шейби сразу сообразил, что напал на золотую жилу, и решил, что использует ее на все сто процентов, до конца. Он будет продавать информацию маленькими порциями. Таким материалом он не располагал никогда. Шейби отлично знал, что такие сведения стоят целое состояние. Сначала он пошлет покупателям что-нибудь для затравки, чтобы дать понять, какое сокровище у него в руках, а потом за каждый новый факт будет драть с них по три шкуры.

Когда совещание закончилось, он первым покинул конференц-зал.

Теперь же Шейби быстрым шагом спускался по наружной лестнице роскошного особняка в колониальном стиле, торопясь к своему «пежо-504», за-паркованному на правительственной стоянке. Когда он выезжал за ворота, охранники отдали ему честь.

Дамаск с его узкими улочками – не лучшее место для автогонок; напротив, он требует от водителя большого опыта, сосредоточенности и умения маневрировать. Вот почему Шейби, хотя и очень спешил домой, ехал по запруженным людьми и транспортом улицам медленно и осторожно, пробираясь кратчайшим путем через крытый базар Мидхат-Паша к Эль Малек. Затем, миновав кварталы правительственных учреждений и новое здание министерства образования, он вырулил на проспект Фарука Эль Аваля, где попал в солидную пробку.

Жара не спадала, хотя это время года было обычно более прохладным, чем остальные. Шейби обливался потом. Тонкий хлопок рубашки прилипал к спине. Шейби прекрасно понимал, что попасться на передаче секретной информации – это верная смерть. И совсем не обязательно – мгновенная. Но ненасытная жажда шикарной жизни оказалась сильнее страха перед возможным наказанием за то, что Шейби собирался совершить.

Он вел машину почти автоматически, мысли его в этот момент были далеко. Он не слышал муэдзинов, которые призывали правоверных на вечернюю молитву с крыш минаретов, чьи тонкие силуэты вырисовывались на фоне затянутого желтой дымкой неба.

В воздухе стоял удушливый запах мяса, которое уличные торговцы жарили над ямами, наполненными древесным углем, и, громко расхваливая свой товар, предлагали его многочисленным прохожим.

Шейби никак не удавалось сосредоточиться. Он мечтал выбраться из Сирии раз и навсегда. Он ненавидел эту скучную, жаркую страну с ее монотонной, тоскливой жизнью. Его манили блеск Европы, ее звуки, ароматы, женщины. Да, в первую очередь – женщины.

Он запарковал машину на стоянке перед домом. Время ползло, как черепаха. Шейби Зашел в подъезд своего дома.

Казалось, прошли годы, прежде чем маленькая кабина лифта остановилась на девятом этаже. Он выскочил из нее так стремительно, словно испугался, что лифт вот-вот сорвется и рухнет в мрачную глубину шахты.

На этаже было четыре квартиры, по две с каждой стороны длинного темного коридора. Шейби подошел к своей двери и нервно оглядедся. Сейчас он проверит, на месте ли маленький кусочек резинки, который он вложил между дверью и косяком. Убедившись, что в коридоре больше никого нет, Шейби вынул визитную карточку и дрожащей рукой просунул ее в щель.

«Если резинка исчезнет, значит, тебя навестили незваные гости. И стало быть, пора смываться. – Так говорил Брэд, офицер, который инструктировал Шейби. – Если же резинка на месте, то твоя конура в порядке».

Каждый день Шейби с замиранием сердца ждал самого страшного. И сегодня он тоже затаил дыхание, пока медленно пропихивал белый картонный квадратик в щель между дверью и косяком.

Нащупав резинку, Шейби облегченно вздохнул. Он может поздравить себя – у него есть еще один день жизни. Поспешно спрятав визитку в карман, Шейби открыл дверь своим ключом. Краем глаза он уловил какое-то движение и замер. И вновь последовал вздох облегчения: оказалось, что это просто горячая струя воздуха, вливавшегося через балконную дверь в комнату, колышет шторы.

Шейби поспешно запер дверь на замок, а потом добавил еще и цепочку. Но беспокойство и неуверенность так и не покидали его. Предчувствие грядущей катастрофы вползало в его душу, словно грозовая туча.

Несколько первых месяцев он надеялся, что привыкнет к своей тайной деятельности и она станет его второй натурой, превратившись в нечто такое, с чем можно жить. Но все получилось иначе. Теперь ужас сковывал его по рукам и ногам; появлялась тяжесть в груди и становилось трудно дышать.

Сегодня он собирался сесть за передатчик раньше, чем обычно. Этого Шейби не делал еще никогда. Брэд постоянно твердил, что поступать так следует лишь в исключительных случаях. Но Шейби посчитал, что сегодняшний случай – исключительный во всех отношениях.

Надо было действовать очень быстро. Шейби вошел в спальню и снял с прикроватного столика ночник, потом перевернул столик и положил его на кровать кверху ножками. Затем он вынул из бумажника пятисантиметровой длины шпильку и вставил ее в маленькое отверстие, находившееся в нижней части одной из ножек столика.

«Этот тайник невозможно обнаружить, если не знать, где его искать», – уверял Брэд, и в его голосе звучали хвастливые нотки.

Когда шпилька вошла глубоко в отверстие, Шейби надавил на нее большим пальцем. Раздался глухой щелчок, и нижняя доска столешницы откинулась, как крышка. Под ней лежало три черных прямоугольных предмета – каждый в своем отделении. Один из них, передатчик, напоминал калькулятор с маленькой клавиатурой, оснащенной дополнительными кнопками: несколькими красными и желтыми и одной голубой. Два других предмета были того же размера, что и «калькулятор»: около десяти сантиметров в длину и шести в ширину. Толщина каждого приборчика не превышала сантиметра.

Несколько минут Шейби сидел молча и неподвижно, пытаясь собраться с мыслями и унять дрожь.

«Это самая опасная фаза операции – все оборудование на виду. Не теряй времени. Сконцентрируйся! – учил Брэд. – Разделайся с этим как можно быстрее. Когда приборы опять окажутся в тайнике, ты снова будешь в безопасности, поэтому не расслабляйся!» Слова инструктора звучали у Шейби в ушах так, словно Брэд был тут, рядом с ним, заглядывал через плечо и строгим голосом давал указания.

Шейби поспешно схватил «калькулятор» и щелкнул рычажком на нижней панели. Так всегда нужно было делать перед тем, как выйти на связь. Этот рычажок имел какое-то отношение к смене частоты, но Шейби не очень разбирался в таких вещах. Он знал только то, что сказал Брэд: ни в коем случае не забывать перед началом передачи передвигать эту пипочку на одно деление вправо. Потом Шейби составил шифровку. Это занятие тоже казалось ему ужасно таинственным. Он мог закодировать сообщение объемом до двухсот слов, а черный ящичек превращал текст в один-единственный импульс и посылал туда, где его ждали. Поэтому засечь передатчик было практически невозможно.