Если б не рейтузы - Татьяна Янковская

Наверное, сейчас многие молодые мамы не умеют вязать. А зачем? Все можно купить. Если дорого, купишь на распродаже. Но в 80-е годы в России невязавшая женщина была такой же редкостью, как и женщина без единой пломбы во рту. Ксения была как раз такой женщиной. Она не только не вязала, но и пломб не имела, чем повергала в священный ужас впечатлительных зубных врачих. Когда беременной она пришла провериться к зубному, врач ахнула и позвала работавших в том же кабинете коллег заглянуть ей в рот. А спустя несколько лет на медосмотре в НИИ, где Ксения работала, приглашенная дантистка так возбудилась, проверяя ее зубы, что вышла в коридор и позвала людей из очереди, чтобы те разделили ее профессиональный восторг. «Вы только посмотрите, какие зубы! Здоровые, красивые. Как это вы их сохранили? Никогда не видела, чтобы в тридцать лет у женщины не было ни одного плохого зуба. Где вы росли, что ели?».

Вот и Вика туда же: «Боже мой, Ксенька, ну где ты росла, откуда взялась такая? Вроде не безрукая, а петли накидывать никак не научишься. Вот, смотри». Но сколько Ксения ни смотрела, все было без толку. Вика, например, петли сверху накидывала, а Ксюшина мама их как-то снизу поддевала. Ксения пробовала и так и эдак, но не втянулась. Тут ведь прочувствовать надо, до автоматизма дойти. И как это люди вяжут и при этом еще телевизор смотрят? Так что если Ксения покупала хорошую шерсть или распускала старый свитер, то мама вязала ей шарф и шапочку, а Вика говорила: «Ладно уж, неси пряжу, Дашке твоей сарафан свяжу». И Ксения рассталась с мыслью овладеть сей премудростью.

Но вот Даша подросла, пошла в школу, и однажды, вернувшись с работы, Ксения застала дочь с вязанием в руках: Даша вязала кукле сарафанчик!

– Мамочка, но это же так просто, смотри!

– Да когда же ты научилась?

– Когда у бабушки была в воскресенье, она мне показала. Хочешь, я тебя научу?

Как можно не хотеть, чтобы твой ребенок научил тебя вязать? Да хоть чему угодно научил бы! Ксения решила начать с простого: она как раз распустила свой черный свитер и решила, что свяжет из этой шерсти теплые рейтузы для Даши. А что еще свяжешь ребенку из черной пряжи? Начнет в пятницу вечером, когда Саша уйдет на встречу с ребятами из турпоездки, он недавно вернулся из Германии. Год назад она тоже ездила, правда, в Чехословакию, и они тоже потом собирались, смотрели слайды. Ее слайды оказались тогда лучшими в группе, а от Сашкиных вообще все попадают. Итак, за работу, товарищи! Ксения начала медленно, Даша ей помогала. Потом они поужинали, и дочь пошла поиграть с соседскими детьми, а она продолжала уже самостоятельно, постепенно набирая скорость. Потом Даша легла спать, и Ксения перешла в другую комнату. Пальцы двигались все проворнее, и она уже получала удовольствие от собственной ловкости, от ритма своей работы. Жаль, не спросила Сашу, когда он вернется. Уже полдвенадцатого, пора бы. Она тихонько завела пластинку. Под Вивальди хорошо вяжется, и то, и другое успокаивает. Пластинка кончилась. Метро уже не работает, скоро перестанут ходить трамваи. Куда же он поехал? В каком районе живет эта девица, у которой они собирались? Телефона он не оставил, а ей и в голову не пришло спросить. Так. Пора убавлять петли, отсюда штанины начнут сужаться. И пора бы позвонить в милицию. Но в милицию звонить она не будет: года три назад, когда Саша позвонил с работы, что вечером поедет к Саенко работать над статьей, в три часа ночи она не выдержала и позвонила в милицию, и как раз когда ей ответил дежурный милиционер, повернулся ключ в замке, и в прихожую вошел Саша. Он просто засиделся у Саенко, после ужина они продолжали обсуждать статью, потом Сережа стал показывать свои картины – Саша и не знал, что у него такое хобби, во талантище! – и про время забыли, а телефона у Саенко не было… Нет, звонить в милицию она не будет. К какой же из девиц они поехали? Постой-ка, где же дневник поездки? В нем, наверно, и телефоны чьи-то есть. Игоря, например. Да, но Игорь тоже там. Может быть, его родители что-нибудь знают? Но не звонить же им среди ночи! Ксения нашла толстую тетрадь в стопке на письменном столе. На первых страницах ее рисунки – какие туфли ей привезти из Германии, какую сумку. Надо же, как точно он нашел то, что она хотела! Да еще и перчатки того же цвета привез – такие хорошенькие! Вот описание первого дня, второго… Вот, наконец, несколько имен с телефонами. Два женских, одна из девиц живет на Гражданке. Туда, видимо, они все и поехали. Звонить или не звонить? А если он специально не позвонил ей? А если он вообще решил уйти от них с дочкой, вот просто так, ничего не объясняя?

Она возвращается и садится за вязание. Чтобы не разреветься, вслух считает петли. Так, с одной стороны убавить, теперь с другой. Одна штанина, теперь другая. Но, может быть, он кому-то все же рассказал о своих планах. Ей побоялся, а Пашке, соседу снизу, может, и сказал. Саша с Павликом с детства дружат, Павлик на него до сих пор снизу вверх смотрит, и к Ксене так всегда внимателен, смотрит с восхищением, всегда поможет, если нужно, его и просить не надо. Но все же будить его среди ночи было бы чересчур. И о чем она его спросит – не знает ли Павлик, почему Саша дома не ночует? Боже, какой стыд!

Она идет к телефону и набирает номер на Гражданке. Короткие гудки – занято. Еще и еще раз – занято. Может, номер неправильный или телефон не работает? Но тогда Саша позвонил бы домой из автомата, что остался там ночевать. Наверно, что-то случилось. Она снова берет в руки спицы, пытается успокоиться, но по щекам текут слезы. А может, у них там оргия? Трубку сняли, чтобы никто не беспокоил. Девицы, судя по рассказам Саши и Игоря, интеллигентного парня, с которым Саша познакомился в поездке, если не шалавы, то уж точно оторвы. Не первой молодости, небось, прошли огонь, воду и медные трубы. А телефон все занят. Уже пять утра, в милицию звонить бесполезно, родителям Игоря и Павлику слишком рано, но скоро начнут ходить трамваи, и Саша, конечно, позвонит и приедет. Ксения продолжает вязать. Она уже достигла автоматизма. Мелькают пальцы и спицы, два черных трикотажных полотнища ползут вниз, и только они, ее ночные союзники, помогают не сойти с ума.

В семь утра на Гражданке по-прежнему занято. Она звонит Павлику. Хоть и суббота, но его можно и разбудить.

– Ты вчера не видел Сашу?

– Видел, мы на лестнице столкнулись, когда я шел домой. А что?

– Он ушел на встречу группы, с которой ездил в Германию, и не вернулся.

– Хм.

– Я думала, может быть, он тебе что-нибудь сказал – что там останется ночевать, или еще что-то о своих планах.

– Нет, ничего не говорил.

– Мне тоже, но почему-то домой не пришел.

– И не позвонил?

– Нет.

– Странно. В таких случаях полагается звонить.

– Я нашла какой-то телефон в дневнике поездки, но там все время занято.

– Не волнуйся, Ксюша, я уверен, что все в порядке. Может, просто перепились.

– Но он не напивается никогда, ты же знаешь.

– Вообще-то да. Ну, трамваи уже пошли, метро работает, так что он скоро приедет.

– Ладно, Паша, извини, что разбудила, мне надо идти Дашу в школу поднимать.

– Ой, мамочка, ты уже столько связала! Ты что, совсем не спала? А где папа? – спросила Даша, садясь завтракать.

– Папа скоро придет. Одевайся потеплее, Дашуля, сегодня мороз.

Даша ушла, и Ксения, собравшись с духом, позвонила Игорю. Ответил неприветливый спросонья женский голос.

– Простите, пожалуйста, за ранний звонок, но можно к телефону Игоря?

– Да уж действительно, неприлично звонить так рано в субботу. Игоря дома нет.

Ксении стало легче дышать.

– Извините ради бога, это жена Саши Кушнарева. Они с Игорем вместе пошли вчера на встречу тургруппы, и Саши до сих пор нет дома, я очень волнуюсь.

– А разве он вам не звонил?

– Нет. И телефон там все время занят.

– Телефон у них не работает. Игорь вчера в одиннадцать позвонил мне из автомата, что они остаются ночевать. Действительно, в такой мороз ночью добираться… Трамваи не отапливаются, такси не достать… Но это безобразие, что ваш муж вам не позвонил. Мой сын мне позвонил! – Голос матери Игоря налился вагнеровской мощью. – Он сказал, что часов в десять будет дома.

Уже девять. Игорю дальше ехать, значит, Саша должен вот-вот прийти. Ксения возвращается в комнату. Лечь поспать? Поесть? Начать уборку? Но она ничего не может делать, только вязать. 10 часов. Ну где же он? 10:30. Она начинает сшивать две половинки рейтуз. Слезы снова начинают течь бесконтрольно. 11 часов. Да что же это такое? Она достает из шкатулки бельевую резинку, отрезает кусок и вдевает в рейтузы. Готово! Что же теперь делать? Наверно, он уже никогда не придет…

– Здравствуй! – входит Саша, как ни в чем не бывало. – Почему ты молчишь? В чем дело?

– В чем дело?! Разве ничего не случилось?

– А что случилось?

– Ты не ночевал дома! Я всю ночь не спала!

– Но ты же знала, что я пошел на встречу.