Искусство обольщения обнаженного оборотня - Молли Харпер

Всё же, чем меньше людей видели волков рядом с долиной, тем лучше. Человек снова остановился и повернулся. Я нырнула обратно под сень дерева. Ветви закрывали от меня лицо чужака, но его запах усилился, и мой мозг, вроде как… затих, что ли. Всё казалось спокойным и ясным, и тот инстинктивный внутренний сигнал тревоги, кричащий «Чужой! Опасно!», молчал.

Я фыркнула, пытаясь стряхнуть с себя странное чувство оцепенения. Мне больше нравилось, когда мой живой будильник громко звенел. «Спасибо тебе большое».

Мужчина побрёл в лес, прочь от моей маленькой деревушки. Какая-то магнетическая тяга повернула мои лапы в том же направлении, словно подталкивая меня последовать за ним. Но мне удалось разрушить чары, выскочить из-под сосновой хвои и побежать в сторону дома. От топота лап по земле мой разум почти очистился, но тут я учуяла более знакомый запах.

Я с трудом затормозила, и мои лапы взрыхлили холодную плотную почву, обдав карамельно-розовое шерстяное платье моей матери комьями земли.

У мамы было полное округлое счастливое лицо со светящимися карими глазами и ртом, созданным для улыбок. Но это вовсе не значило, что она не могла быть совершенно устрашающей, когда того хотела.

– Маргарет Фейт Грэхем, а ну сейчас же встань передо мной на две ноги, – строго скомандовала она, постукивая обутой в туфлю ногой по земле.

Это зрелище – да ещё с ракурса широкоугольной перспективы, видимой моими волчьими глазами, находящимися сейчас на высоте её талии! – должно было выглядеть поистине ужасающим. Но я этот вид лицезрею с тех пор, как стала достаточно взрослой, чтобы обращаться в волка. Моя невестка Мо стояла за маминой спиной, всем видом выражая… Не буду говорить, что.

Я села на задние лапы и фыркнула. Мама упёрлась кулаками в бока.

– Не дерзи мне, юная леди. Альфа ты или нет, но я сейчас начну постепенно откусывать по кусочку от твоей шкуры.

Закатив глаза, я сосредоточилась на своём человеческом обличье. Руки, ноги, пальцы… Когда моё тело начало выпрямляться, я почувствовала тепло и тянущее ощущение, как будто через мою грудь протаскивали нить. Я покрутила головой, наслаждаясь освобождением от напряжения, когда мой позвоночник с хрустом встал на место. Глаза заволокло золотой дымкой, а затем взгляд сфокусировался. И вот я уже стояла на босых человеческих ногах.

Я ухмыльнулась, глядя на Мо, которая ещё не совсем комфортно ощущала себя в компании людей, частенько появляющихся в голом виде. Она прикрыла глаза одной рукой, но другой продолжила подавать предупреждающие знаки.

– Как ты могла не побеспокоиться о том, чтобы объявиться? – потребовала ответа мама.

С непроницаемым лицом я пристально посмотрела на неё, пытаясь понять, что именно пропустила. Честно говоря, у меня было несколько вариантов. За спиной мамы Мо подняла руку над головой, пытаясь что-то изобразить пальцами. Я выгнула бровь, глядя на неё. Она стала жестикулировать ещё усерднее, от чего и впрямь стало понятнее.

– На меня… напал кальмар? – догадалась я.

Мо резко опустила руку и уставилась на меня, когда мама повернулась к ней, закатила глаза, а потом смерила взглядом нас обеих.

– Такое вообще бывает? – спросила Мо, покрутив пальцем у виска.- Напал кальмар?

Я пожала печами.

– Вечеринка, – сказала Мо и снова сделала непонятный жест. – В честь будущего ребёнка.

– Ну, нечего винить меня, если сама не умеешь играть в шарады.

– Ты пропустила вечеринку у Кэти, – сказала мне Мо. Внезапное явление мамы посреди леса в её лучшем церковном платье обрело смысл.

– О, что ж, я в любом случае туда не собиралась, – пожала я плечами.

Мама пролепетала:

– Но ты же сказала, что днём встретишься с нами в муниципалитете!

– Чтобы помочь с уборкой! – воскликнула я. – Ни при каких обстоятельствах я не собиралась потратить свой выходной, измеряя пузо Кэти туалетной бумагой и лопая маленькие карамельки со вкусом зубной пасты.

– Что ж, с помощью в уборке ты опоздала примерно на два часа.

Я посмотрела на небо, оценивая высоту предвечернего солнца над горизонтом.

– Ой! Должно быть, я потеряла счёт времени.

– Как ты могла пропустить вечеринку собственной двоюродной сестры? – спросила мама.

– Может, потому, что у меня восемнадцать двоюродных сестёр, не считая троюродных, и постоянно хотя бы одна из них ждёт ребёнка?

Мама метнула в меня гневный взгляд и зашагала в направлении деревни. Мо с сочувствием скривилась, глядя на меня.

– Ой, только не надо изображать, что ты такая правильная, и притворяться, будто здорово провела время на вечеринке, – сказала я ей, когда мы последовали за мамой сквозь чащу.

Она скорчила рожу и свирепо прошептала:

– Ты знаешь, что нет. Чёрт, я не веселилась даже на собственной вечеринке. Эти гулянки в честь будущих детей вообще нужно приберегать в качестве наказания для предателей в седьмом круге ада. Но я же пошла. И знаешь, почему? Потому что именно это и значит быть частью семьи – проводить воскресный день, занимаясь всякой ерундой, которую ты терпеть не можешь.

– И это говорит женщина, которая переехала за три тысячи миль, лишь бы оказаться подальше от своих родителей, – сказала я, пожимая плечами под курткой «Кархарт» [3], выданной мне Мо. Лёгкая осенняя куртка моего брата почти доставала мне до колен, и я могла дважды в неё завернуться.

– Да, поскольку мои родители поставили бы беременную женщину в центре расположенных по кругу барабанов, призывая богиню Луны. Для сравнения, все ваши вервольфовские причиндалы попахивают откровенным роквеллианством [4].

Я фыркнула. Родители Мо вели себя непростительно хиппово. Два года назад Мо проделала весь этот путь от Миссисипи до Гранди, просто чтобы смыться от них подальше, но смягчилась и позволила им приехать к рождению Евы. Теперь, повидав их, я больше не могла винить Мо за то, что она предпочла стаю оборотней постоянным тусовкам и подробным обсуждениям способов очистки толстого кишечника.

Я ускорила шаг, чтобы догнать маму.

– Разве я не была сладенькой, как долбаный пирог, всё то время, что она носила ребёнка? – Мама и Мо подняли брови, а я добавила: – По крайней мере, последний триместр. Разве я отсутствовала, когда Мо подняла своего щенка и представила мою новую племянницу всей стае, как Симбу в чёртовом «Короле Льве» [5]?

– Пожалуйста, перестань называть Еву щенком, – пробормотала Мо. – Ты же знаешь, что я это ненавижу.

– Я просто хочу сказать, что много помогаю женщинам стаи, когда у них появляются дети. И просто не хочу участвовать в этой куче-мале с рюшечками, – сказала я.