Три килограмма конфет (СИ) - "Нельма"

Но всё пошло наперекосяк. А чего ещё стоило ожидать? Я всегда была неудачницей, одной из тех людей, что вечно попадают в тупые ситуации, проливают на себя что-нибудь, падают на ровном месте. В общем, той самой девушкой, про которую можно вспомнить с десяток разных смешных историй, не позволяющих воспринимать меня серьёзно.

В нашей гимназии всегда было два гуманитарных класса («А», где училась я, и, соответсвенно, «Б») и один математический (класс «В», с которым пересекались мы нечасто). Но, по закону подлости, именно в этом году администрация решила учесть пожелания всех родителей, и второй гуманитарный класс вдруг превратился в «лингвистический», забрав к себе не только хлопающую своими прелестными круглыми глазами Риту, но и объект всех моих романтических, эротических, и всех остальных до безумия нереальных фантазий.

Дима Романов так и остался тем самым парнем мечты, отныне встречающимся мне лишь в коридорах гимназии, ставшей серой и унылой. Теперь я могла только здороваться с ним, обычно получая в ответ быстрый, немного унизительный кивок головой, а изредка — ответное, сказанное по инерции «привет», а ещё томно вздыхать, преисполненным грусти взглядом наблюдая за ним, ставшим после каникул ещё выше и красивее.

А сегодня я увидела, как Дима уверенно шёл к воротам, крепко сжимая ладонь Светы из 11 «В». Света, как бы нелепо это ни звучало, действительно светилась от счастья, получив самого завидного парня школы, а я, как и положено мечтательным дурочкам, сбежала от всех и тихонько ревела, глядя на неестественно ярко-зелёный газон, расстеленный на поле, раздражающе-нелепым пятном врывающийся в общую меланхоличную серость.

Я, конечно, всегда понимала, что эти истории о популярных красавцах, влюбляющихся в неприметных простушек, встречаются в основном лишь в американских подростковых комедиях, как бы невзначай дающих шанс, что подобное когда-то может произойти с тобой. Но это ведь не так, и наивно, глупо, слишком самонадеянно верить в какие-то сказки и тешить себя нелепыми надеждами. Я всё это понимала, да и никогда не стремилась вдруг стать «королевой бала», но после всех потрясений последних лет, выпавших на долю моей семьи, просто хотелось какого-нибудь маленького чуда, огонька надежды…

— Да ты прикалываешься! — полный возмущения и нескрываемой злости голос, раздавшийся совсем рядом со мной, заставил вздрогнуть и начать испуганно озираться по сторонам. Я пребывала в уверенности, что буду находиться здесь в долгожданном и желанном одиночестве с возможностью вдоволь подумать обо всём и, конечно же, как следует поплакать о рухнувших мечтах, прежде чем понуро плестись домой.

Я же говорила, что всегда умудряюсь влипнуть в нелепые ситуации? Вот и одна из них: заплаканная я, наспех стирающая слёзы вперемешку с каплями дождя прямо рукавом светлого плаща, совсем не думая о том, что тушь наверняка уже растеклась под глазами и я похожа на отвратительную помесь панды и салемской ведьмы. И возмущённый до предела парень из класса «технарей», один из тех самых заносчивых мажоров, стоящий теперь прямо рядом со мной с футбольным мячом в руках.

Максим Иванов. Я бы вряд ли вспомнила его имя, не будь он теперь капитаном нашей команды по футболу. А меня как-то само собой до сих пор несло на все тренировки, где можно было вдоволь поглазеть на Романова, ставшего ещё более недоступным. Иванов, кстати, казался действительно хорошим игроком, но явно отвратительным человеком: стоило лишь вспомнить, как несколько раз он орал на Диму, точно ничем такого отношения не заслужившего.

— Нет, серьёзно, вам нужно меньше смотреть сопливые фильмы, или на что вы там ориентируетесь, когда устраиваете эти флешмобы на стадионе? Уже третий год стоит пойти дождю, как здесь собираются рыдающие курицы и грустным взглядом пялятся в небо. Хрен знает, что у всех вас в голове, но со стороны это выглядит жалко и стрёмно, чтоб ты знала, — распалялся парень, пока я мысленно проклинала этот день, жуткую погоду, так и подталкивающую всплакнуть где-нибудь в укромном (или, как оказалось, не очень) уголке, свою привычку терпеть и копить в себе негатив до последнего и в итоге срываться на истеричные, плохо поддающиеся контролю рыдания. И надо же было как назло попасться на глаза именно этому напыщенному индюку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я чувствовала себя ещё большей дурой, чем пару минут назад, до его внезапного появления, но всё же нашла в себе силы отвернуться и уставиться в ту же самую точку на поле, которой любовалась последние полчаса, упиваясь жалостью к себе. Странно, но Иванов замолчал, видимо, ожидая, когда я снова повернусь к нему, чтобы продолжить свою пылкую и злобную речь. А мне стало так плохо, что вопреки логике слёзы, почти успевшие остановиться до его внезапного появления, накатили новой удушливой волной, комом встав посреди горла и щедро заливая лицо.

— Что на этот раз? Он написал сообщение в вацап, но не добавил смайлик в конце? — обойдя меня и встав прямо напротив, так что мои дрожащие коленки почти касались его ног, он с нескрываемым ехидством перечислял свои не особо остроумные варианты, показательно загибая пальцы на вытянутой вперёд ладони. — Не заметил новый цвет помады? Пообщался с ненавистным тебе другом? Поставил лайк какой-нибудь сексуальной тёлочке? Ох, неужели с кем-нибудь пососался? Тогда это, конечно, весомая причина сидеть здесь и сопли по лицу размазывать.

Я всегда старалась оставаться беспристрастной и не судить о людях по первому впечатлению, но этот гавнюк действительно смог надавить на все слабые места разом. Если бы у меня был нож, я бы не задумываясь всадила его в светло-серую футболку, маячившую перед глазами, примерно между нашивкой с эмблемой нашей гимназии и нарисованным на ткани номером игрока. Как по мне, тринадцатый достался ему не зря. И хотелось надеяться, что везение будет вечно обходить его стороной.

— Если ты барахтаешься на нижней ступени развития, где самая большая проблема с кем-нибудь пососаться, то не надо всех судить по себе, — давясь слезами и чувствуя себя невероятно жалкой, почти выкрикнула я. Наверное, это могло бы прозвучать достойно, если бы мой голос не дрожал и не срывался, а из глаз не катились ручьём слёзы, не способные спрятаться даже за дождём. Я подскочила со скамейки, оказавшись впритык к Максиму, но не задирая голову вверх могла видеть только его плечи, что, возможно, не так уж плохо, ведь он наверняка сейчас ехидно ухмылялся. — Спасибо за краткий экскурс в собственные проблемы. Буду иметь в виду, что волнует людей с отсутствием мозгов.

Я сама не понимала, почему так сильно разозлилась. Наверное, потому что Иванов попал точно в цель, озвучив причины моих переживаний, на самом деле совсем не дотягивающие до нормального оправдания тех крокодильих слёз, которые я щедро размазывала по щекам. Я сама это понимала, но не привыкла признавать свои слабости не только перед подругами или родителями, но и перед самой собой. Тем обиднее казалось предстать настолько беззащитной и уязвимой перед абсолютно чужим человеком, без труда высмеявшим меня.

Я гордо (не считая покрасневшего кончика носа и небольших чёрных пятен от туши под глазами, обнаруженных уже позже, в отражении зеркала на стене лифта) и уверенно (ну, по крайней мере очень быстро) удалялась прямо через поле, радуясь, что именно сегодня не надела туфли на каблуках, поэтому могла спокойно идти по земле и не бояться в следующую секунду застрять или, как назло, грохнуться прямо на глазах Иванова. Первые десять шагов получилось даже совсем не думать о том, как скоро этот засранец расскажет всем об увиденном сегодня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А потом мне в затылок внезапно прилетело что-то холодное, не столько ударив, сколько неприятно коснувшись и завалившись за шиворот блузки, оставляя на коже склизкий след. Не сразу сообразив, что это могло быть, я запустила ладонь в волосы, нащупала застрявшие во влажных от дождя прядях куски земли прямо вместе с короткими ярко-зелёными травинками, и тут же обернулась на парня, действительно нагло ухмылявшегося в ответ.