Катешизис - Тимур Темников

— Ладно, - я повернул ключ зажигания. Автомобиль плавно тронулся с места. – Раз уж ты здесь сидишь, и я сразу не вытолкал тебя взашей, продолжим знакомство. Я Эдуард.

Мой собеседник молчал, казалось, меня совсем не слышал. Пришлось вновь подъехать к обочине и остановить машину.

— Послушай, начал я объяснять тихим голосом. – В принципе, мне наплевать глубоко, кто ты такой, за что тебя били и что у тебя на уме. Просто я хотел тебе помочь. Если быть до конца честным, то на самом деле, я помогал себе.

Он хлопал глазами.

— Поясню, когда на моих глазах прибивают человека, и я не вмешаюсь в происходящее, то после буду чувствовать себя очень плохо, понимаешь!? - Я ощутил, как начинал переходить на крик. - Но, теперь, у меня всё в порядке. Я по собственной бесхребетности, пустил тебя в машину и предложил помощь, хотя мне совершенно неудобно сейчас заниматься, чьими бы то ни было проблемами. А ты, словно дебил, сидишь, тупо уставившись в лобовое стекло, и не можешь слова сказать. Или убирайся нахер отсюда, или говори, куда тебя отвезти! Хотя лучше бы убирался нахер!

Незнакомец повернул ко мне своё лицо. Немолодая обветренная кожа. Широкий мясистый нос. Сросшиеся чёрные брови. Взгляд отчаявшейся жертвы. Рядом с таким человеком чувствуешь себя виноватым за то, что родился. Ненавижу такой взгляд. Хочется раздать всё своё имущество и уйти в скит, при виде такого взгляда.

Чёрт, чёрт, чёрт!!!

Губы незнакомца, наконец, зашевелились.

— Каин, меня зовут Каин, - прошептал он.

— Хм, - я смягчился, - уже хорошо. В смысле, хорошего мало, но это хоть что-то. Тебя что, родители не любили. Или может, ты вообще рос без родителей. Кто тебя таким именем отблагодарил за твоё рождение?

Он пожал плечами:

— Родители любили… - он снова замолчал.

— Ты просто болтун. Тебя не унять, когда ты начинаешь говорить…

— Родители любили, - повторил Каин, перебивая. – Просто, они были атеистами, и так доказывали себе, что Бога нет.

— Интересный способ. Но, давай всё-таки вернёмся к делу. Куда тебя подвезти.

— Куда хочешь.

— Не хочешь зла, не делай добра, блин. Я хочу домой. К себе домой.

— Хорошо, поедем к тебе домой, - спокойно согласился Каин.

Я засмеялся. Такой наглости не ожидал. Такая наглость, нелепая наглость, вызывает восторг.

— Ты в своём уме? Хотя зачем я спрашиваю. У меня дома жена, ребёнок и выходной день. Ты в планы моего семейства не вписываешься. С какой стати я должен вести тебя к себе домой. Лучше, я, пожалуй, сдам тебя в опорный пункт милиции.

— Зачем? – спокойно спросил Каин. - Ты же просто можешь попросить меня выйти из машины, и я выйду. Но, ты же не просишь напрямую. Что тебе мешает?

Действительно. Что мне мешало это сделать. Ничего. Но, попросить его выйти из машины не мог.

— Поехали Эдик к тебе. Твоя жена Лена не будет против. Твой сын Ренат, тоже мягкий добрый парень, не будет возражать. Может быть, я превращу ваш выходной, в необычный, запоминающийся день. Хочу дать тебе возможность предположить, что наша встреча не случайна, Эдуард.

У меня пересохло во рту, а глаза округлились, вероятно, до таких размеров, что Каин, глядя на меня, растянул окровавленные губы в улыбке, и не пытался сдержать веселье. Теперь уже я чувствовал себя обманутым и несчастным.

–Кто ты такой, сука - спросил я. – Откуда ты знаешь о моей семье?

— Боишься?

— Боюсь, - не соврал я, - дурак не боится. Но, тебе, я вырву яйца, если ты продолжишь меня пугать.

— Не бойся. Я твой приз. Бонус, который жизнь даёт один раз и далеко не каждому.

— Чёртов бонус! – я вышел из машины, взяв с собой биту. Подошёл к пассажирской двери, открыл её. Занёс биту для удара. – Ну-ка, проваливай вон, козлище. Иначе сожрёшь сейчас эту палку.

Каин продолжал нагло улыбаться.

— Ч-ч-ч… Тихо, – прошептал он. – Ты ведь никогда не ударишь человека битой. Даже тогда, когда это нужно будет для спасения собственной шкуры. Так что не надо устраивать театрализованное представление. Смотри, люди вокруг крайне заинтересованы в происходящем. На них ты производишь впечатление, на меня нет. Не шуми, садись обратно. Сказав, он с безразличным видом отвернулся в сторону.

Действительно, сейчас на меня глазело человек пять. Они остановились, прервав каждый свои намеченные дела, и решили посвятить несколько минут праздному любопытству. Чёртовы люди!

— Кому чего надо?! – заорал я, обращаясь к любопытствующим. - Вам что, мало своей собственной жизни?! А, может, вы помочь хотите?! А, может, вы действительно переживаете, а?! Может быть, вы уже вызывали милицию, скорую помощь, а?! Хоть один из вас уже это сделал?! Если я действительно пришибу сейчас этого человека! - орал я, - ни один из вас не станет свидетелем! Вы всё сделаете так, что бы никто не узнал, что вы видели! Так, какого хрена, вы сейчас пялитесь!

Народ, опасливо оглядываясь, расходился. И к моим последним словам прислушивался только человек, находящийся на переднем сидении моего автомобиля.

— Эдик, люди-то не причём. Они ведь тебе ничего плохого не сделали. Сам боишься и на окружающих лаешь? - обратился ко мне Каин. – Давай, садись и поедем. По пути я тебе расскажу, что ты выиграл в лотерею. Не бойся, садись. В конце концов, всё уже началось, хотел ты этого или нет. Обратно ничего не вернуть.

— Я ничего не хочу. Убирайся отсюда! С глаз моих долой! Я не знаю, кто ты и знать не хочу. Убирайся!

Я ощутил, что на самом деле умоляю его уйти, а вовсе не приказываю. Я боялся. Кто был этот человек? Может это новый способ мошенничества? Сейчас я не досчитаюсь наличности в карманах? Но, зачем? Разве я могу дать, чем поживиться? Назвать меня богатым сложно, так, нижний уровень среднего класса. Дорогу никому не переходил. Нефтяных вышек в запасе нее было ни одной. Что от меня можно было поиметь?

Кто я такой, чтобы неизвестные люди интересовались моими близкими. Откуда этот кретин знает о моей семье? А может это просто розыгрыш. Может, какой приятель решил подшутить? Но в честь чего, в честь какого такого дня дурака. Или, для некоторых такой праздник ежедневен?

Он вылез из машины. Именно вылез. Кряхтя, как тысячелетний дед и, хватаясь за побитые бока. Если я скажу, что мне сейчас было страшно, то я ничего не скажу. У меня онемели икры, задрожали колени, вспотев, сжалась задница и выступила испарина вдоль позвоночника.

Каин даже не посмотрел в мою сторону, когда неспешно направился к автобусной остановке. Он сел в первый подъехавший автобус. Всё это время, я наблюдал за ним из машины. Потом, когда автобус скрылся из поля зрения, долго сидел и пытался прийти в себя. Что это был за человек? Откуда он знает обо мне и моей семье? Что нужно ему? Я понимал, что, к сожалению, мы виделись с ним не в последний раз. Я чувствовал, что происходит начало. Начало чего-то страшного. Начало неизбежного. Оттого ещё более пугающего.

Дома, Лена была недовольна. Я опять купил оливки вместо маслин, сыр был не того сорта, и времени я потратил в четыре раза больше возможного. Но, не мог же я ей рассказать, что на самом деле со мной произошло. Она бы посмеялась надо мной. Она бы не поверила. Она бы до такой степени не поверила, что убедила бы меня в выдуманности произошедшего.

Наш брак можно было назвать ранним, мы жили уже десять лет. Она была моложе меня на три года, но с каждым годом нашего совместного проживания обгоняла меня в прагматизме, реализме, и остальных «измах», ведших к формированию нормальной обывательской семьи. Я с должным трепетом подчинялся её доминированию, и понимал, что если бы не она, я совсем оторвался бы от жизни. Всё кутался бы в мечты семнадцатилетней молодости, как в широкий мамочкин плед. Мне нравилось проводить время внутри себя, я был диггером в канализации собственной души. Там я мог проводить время сутками, ползая с фонариком по самым зловонным стокам. Супруга, время от времени, доставала меня оттуда, отмывала от налёта шизоидности и давала понять, что живём мы в этом мире, и, как бы не хотелось создать свой – ни черта не получится. Поэтому, хочешь, не хочешь, а приходится жить по законам настоящего. Конечно, она так не формулировала, она просто так жила, и заставляла так жить меня.

Она постоянно напоминала о необходимости работать, зарабатывать, заводить связи, уходит от неугодных – была головой и шеей. Мне такое отношение с её стороны, по всей видимости, было необходимо, иначе мы не жили вместе десять лет и не взращивали бы сына.

С её помощью, я выглядел довольно презентабельно. Имел неплохую работу, и неплохой средний заработок. Окружающим не пришло бы и в голову назвать меня угрюмым парнем. Я старался ладить со всеми, был бодрым и весёлым, иногда даже слишком, и периодически корил себя за шутки, выходящие, как мне казалось, за грани дозволенного.

Это всё было на поверхности. Внутри себя я барахтался в сомнениях опасениях, тревогах, как барахтается брошенный в воду щенок. Не видел куда плыть и не знал, чем всё закончится. Постоянно ругался матом, но так чтобы окружающие не слышали. И постоянно был на грани взрыва из-за несогласованности двух составляющих: жить так, а хотеть по-другому. Что бы не умереть от собственной ядовитости, большую часть времени я проводил, разглядывая «животное внутри себя».