Весь этот мир не ты - Ана Сакру

Андреева, как я могу? На улицу ее теперь? Я только в память о друге… Да и переводчица она хорошая, не задарма же держу! Толковая девка…

Меня передергивает, и я снова прикрываю глаза, подставляя пылающее лицо ночному ветерку. Благородный Виктор Палыч. Помочь он решил, молодец. И я ведь верила. Первые два месяца. «Спасибо» ему чуть ли не каждый день говорила, в рот смотрела. Думала, мне повезло наконец после стольких бед. Смерть отца, банкротство, долги… Верила. Пока он меня в первый раз в офисе не зажал.

Я потянулась за еще одной сигаретой. Помню, что он мне шептал тогда. Что долги мои закроет, что даст на Мишку, на школу его частную, на хоккей. Что для брата ничего не изменится. Чтобы дом снимала с продажи и машину оставила, только дай…

Чиркнула зажигалкой и сложила ладони лодочкой.

Шеф не обманул. Ну как не обманул. Платит как премию, чтобы и на школу с хоккеем хватало, и с крючка не сорвалась. Я один раз опять дом на продажу выставила, хотела долги покрыть и избавиться от Виктора, так он сразу скандал устроил, что я неблагодарная тварь. И что с работы меня погонит с волчьим билетом, раз я так. Следит, сволочь.

А я слабая, наверно. И тошно от себя, и не могу решиться изменить хоть что-то. Где я еще столько заработаю простой переводчицей или секретарем? Я ведь больше и не умею ничего. Ничего не знаю, кроме языков. Думала, буду работать в каком-нибудь фонде, который неизвестно чем занимается, или вообще не буду. Выйду за богатого из своего круга, так и жизнь пройдет. Да вообще ни о чем не думала!

А как только отец обанкротился, из завидных невест я вдруг сразу перекочевала в перспективные содержанки. Красивая, с манерами и даже родословной. Мечта. Меня звали на свидания те же мужчины, что и раньше. Только теперь все они после ресторана не целовали руку и просили о новой встрече, а приглашали поехать домой, или в отель, или на Мальдивы. О кольце никто не заикался. Зачем?

Я сделала долгую затяжку и медленно выпустила дым. Так какая разница: Виктор или кто другой? У него я хоть работаю. Да и, по правде, он меня не часто и беспокоит. Возраст не тот. Два раза в месяц по три минуты. Это можно пережить. Можно зажмуриться. Ну иногда по попе шлепнет, или по груди проведет. А так…за шесть минут позора в месяц я получаю премию к зарплате в тридцать- сорок тысяч баксов…примерно. Да я самая дорогая блудница на этой планете.

Горько улыбаюсь собственным мыслям и выкидываю сигарету за борт, зачарованно смотря за ее полетом. Мне кажется иногда, что я тоже вот так куда-то лечу. В пропасть.

— Еще и мусоришь, — раздается насмешливое из тени, я и вздрагиваю всем телом, оборачиваясь на низкий мужской голос.

Странно, внутри вспыхивает искра узнавания этого грудного тембра, но тут же гаснет, не находя, за что зацепиться. Темный силуэт вальяжно отделяется от стены и медленно приближается ко мне и полоске света, разделяющей нас. Я напряженно молчу в ожидании, когда луч от уличной лампы упадет незнакомцу на лицо. Вглядываюсь в очертания фигуры. Сердце почему-то болезненно сжимается, наполняясь тревожным предчувствием. Высокий, очень. Подтянутый, костюм идеально сидит, видно даже в темноте. И двигается расслаблено, словно он хозяин здесь. Я знаю эту походку. Неуловимый признак успешного человека, понимающего, что он выше многих, что он чего-то добился. Такое не подделать, это внутри. И можно носить черные водолазки, как Стив Джобс, или смешные гавайские шорты. Люди все равно поймут, почуют.

Мужчина делает еще один шаг, и я наконец вижу его лицо. Внутренности скручивает в болезненном спазме. Я сглатываю и моргаю пару раз, мечтая, чтобы мне показалось. Но нет. Аверин.

Сколько он там стоял? Видел все? Его взгляд, изучающий, насмешливый, скользит по мне, нагло ощупывая каждый миллиметр тела.

Видел.

И сделал выводы. Стыд затапливает с головой, мешая вздохнуть. Я машинально обхватываю себя руками в попытке хоть как-то защититься от настоящего. И от картинок из прошлого, вихрем проносящихся в голове.

Черные глаза Никиты, закончив досмотр, впиваются в мое искаженное волнением лицо.

— Привет, Польская. Давно не виделись, — кривая улыбка растягивает его красиво очерченный рот, и я невольно вспоминаю поговорку «хорошо смеется тот, кто смеется последний».

— И сколько ты стоишь?

— Что? — от подобной наглости у меня просто распахивается рот.

— Ты слышала, — Ник подходит вплотную, и его ладонь упирается в стену у меня над головой. Мятное дыхание, смешанное с нотками крепкого алкоголя, опаляет жаром лицо.

— Я хочу тебя купить. Сколько?

Глава 2. Сомнения

— Отвали, — я пихаю его в грудь, пытаясь оттолкнуть и прошмыгнуть под поднятой рукой.

Но Никита резко опускает ее, так что я чуть не впечатываюсь в рукав носом.

— Не так быстро, — его голос моментально звенит стальными нотками, царапая слух, — Это же простой вопрос…Куколка…

И Ник ухмыляется на последнем слове, давая мне понять, что сцену с шефом он рассмотрел и расслышал во всех подробностях. Я замираю, уставившись на его руку перед моим лицом, играющую сейчас роль шлагбаума, и выбираю просто ждать. Ну не вечно же он будет так стоять. Поиграется и отпустит. Все-таки Аверин, хоть и может быть гадом, к физическому насилию, насколько я помнила, склонен не был. Раньше…

Кошусь на него, но не поворачиваюсь, так и стою в профиль. Лишь подбородок чуть вздергиваю, чтобы носом рукав пиджака на задевать.

Он тоже застыл. Просто стоит и все. И дышит мне в висок, наклонившись. Отчего кожа становится горячей и влажной. Я никогда не верила в ауру, но сейчас я ее как будто ощущаю. Более плотный воздух вокруг него и меня. Окутывающий с ног до головы. Так что все тело вибрирует от напряжения. Становится жарко. Зудящее волнение разливается по кровотоку, отчего пальцы нервно подрагивают. Ноздри забивает мужским древесным парфюмом вперемешку с нотками алкоголя, и у меня начинает кружится голова.

— Пропусти, — хриплю едва слышно, не выдержав наконец этого молчаливого близкого контакта.

— Ответь, —