Персидский поход Петра Великого. Низовой корпус на берегах Каспия (1722-1735) - Игорь Курукин

Наша же работа, не претендуя на исчерпывающее освещение темы, базируется на материалах центральных архивов, которые в значительной части еще не вводились в научный оборот и способны добавить новые штрихи в освещение и понимание масштабной военно-политической акции петровской эпохи.

Это прежде всего документы Архива внешней политики Российской империи (Ф. 77 — Сношения России с Персией), содержащие указы и рескрипты дипломатическим представителям и командованию Низового корпуса и их реляции и доношения о положении дел в завоеванных провинциях, переписку с турецкими и иранскими властями, рапорты о состоянии армии. Данные материалы дополняются и отчасти дублируются документами Российского государственного архива древних актов, хранящимися в фонде императорского Кабинета (Ф. 9); материалы Сената (Ф. 248) отражают процесс комплектования, снабжения и финансирования войск; книги Герольдмейстерской конторы (Ф. 286) включают сведения о службе офицеров Низового корпуса; дела из других коллекций (Ф. 5, 11, 15, 19, 20) содержат дипломатическую и частную переписку командующих В.В. Долгорукова, В.Я. Левашова, астраханского губернатора А.П. Волынского, посла П.П. Шафирова; сведения о доходах и расходах на завоеванных территориях, о выводе войск после заключения в 1732 и 1735 годах договоров с Ираном.

Документы Военной коллегии (Ф. 20) из Российского государственного военно-исторического архива содержат подробные данные о формировании контингента российских войск в Иране и их действиях по подавлению сопротивления местного населения. В РГАДА и РГВИА хранятся составленные военными инженерами XVIII века карты российских владений в Иране.

Помимо архивных материалов, источниками для нашей работы послужили хорошо известные фундаментальные публикации документов высших и центральных органов власти империи, определявших цели и средства российской политики на Кавказе{29}. Весьма ценными являются выпущенные в 1950-1980-х годах академические сборники документов, содержащие данные о сношениях российских властей с армянскими общинами и дагестанскими владетелями{30}; среди них находится и подробное описание российских владений на Востоке, составленное в 1728 году офицером Низового корпуса И.Г. Гербером{31}.

Специфика источниковой базы состоит в том, что и автору, и читателю приходится иметь дело преимущественно с доношениями и рапортами командования Низового корпуса. Эти документы «генеральского» уровня адекватно передают масштаб происходивших событий и освещают направление (или изменение) политического курса в отношении «новозавоеванных провинций», но в гораздо меньшей степени отражают повседневную жизнь солдат и офицеров и их контакты с местным населением. Документация на уровне полковых штабов сохранилась хуже, тем более что многие из стоявших в Дагестане, Азербайджане и Гиляне полков были в XVIII веке расформированы, а их архивы утрачены. Практически не сохранились бумаги военных органов управления в Иране — местных провинциальных и судных канцелярий; после ухода в 1735 году российских войск с Кавказа и из Ирана они, скорее всего, были утрачены за ненадобностью. Содержавшиеся в них и интересующие нас сведения лишь частично входили в доношения вышестоящих лиц или прилагались к ним. Тем интереснее обнаружить в источниках свидетельства современников, позволяющие за сухими строками рапортов, дипломатических реляций и финансовых отчетов хотя бы отчасти увидеть опыт первой масштабной колониальной экспансии послепетровской империи в условиях непривычной природной и социокультурной среды с собственными традициями государственности (или отсутствия таковой), религии и культуры. Естественно, данные источники отражают восприятие и понимание событий российскими современниками, однако, к сожалению, сопоставимого с ними комплекса документов местного происхождения в нашем распоряжении нет, что неизбежно обедняет исследование.

Многие же события из жизни российских солдат и офицеров на Востоке вообще не фиксировались документально и оставались только в памяти их очевидцев и участников в виде семейных преданий, легенд и анекдотов. У поглощенных службой людей первой половины XVIII столетия еще не появилось потребности вести дневники и писать воспоминания; тем более ценными являются немногие подобные документы, исходившие от лиц с иным уровнем образования и культурными традициями, в частности, записки украинского подскарбия Якова Марковича{32}.

Глава 1.

МОСКОВСКИЙ ПУТЬ НА ВОСТОК

Чаять ли персам в гости росийских героев?

Слава Российская. Комедия 1724 г., представленная в московском гошпитале по случаю коронации императрицы Екатерины I

Восточный бизнес

«И за море пришли з государевою казною в персидцкую землю, в шахову область. А пристали к Ширванской земли августа в 14 день на предпразньство Успения Пресвятеи Богородицы и святого пророка Михея на пристанище Низовую… А с пристани, от Низовой с версту, деревня велика Дербенской присуд. Тут седит дорога, а по нашему приказной человек. А над деревнею горы высоки, и с них снег и летом не сходит. А в деревни сады, яблока, изюм, орехи грецкие, чернослив, миндалы, дыни, арбузы, а хлебно — пшеница, пшено, арпа, а по рускому ячмень, а иного хлеба нет. А дворы в деревне глиняные, а в садех и сквозе дворы реки копаные текучие, а привожены из гор, а скота всякого много, а делают, и молотят, и орют и всякой запас возят на волах. А от Низовой ход в Шамаху по горам высоко и нужно, а ходят на конях, и на верблюдех, и на быках, и на вьюках, а тележного пути нет. От Низовой ходу до Шаврина четыре агача, а по рускому во всякой агачи по 5 верст. А итти полями и мокрым местом. А Шаврань город был одна стена, да башня каменной, да розбит и на ниском месте. А храмы, и ряды, и дворы в городе; а за посады каменные. А та Шаврань, и Шамаха, и Дербень со всеми уезды, и с ыными городы, и с пригородки изстари была Ширваньская земля, а были те все городы под турским, да взял тое Шарванскую землю у турсково перской шах, по болши двадцати лет. А овощов тут всяких много» — так деловито описывал в 1623 году хорошо знакомый ему путь в Персию купчина Федор Котов{33}.

Трансконтинентальный путь с берегов Балтики на восток по Волге и Каспию был проложен еще в IX веке; в обмен на меха и рабов в земли восточных славян и скандинавов пошел поток арабских серебряных дирхемов — первой валюты Древней Руси. Но после распада Арабского халифата и сокрушительных походов монгольских армий торговая магистраль утратила прежнее значение, тем более что в XVI-XVII веках центр мировых деловых связей стал медленно, но верно перемещаться в Атлантический океан, связывающий Европу с Новым Светом. Но и старый путь на восток не заглох; с середины XVI столетия Волга стала великой русской рекой, и Российское государство стремилось закрепиться на новых южных рубежах, где уже давно делили сферы влияния две могучие ближневосточные империи — Османская Турция и Сефевидский Иран. Их подданные, «гости заморские арапляне и шамохейцы и кафинские большие люди», появились в Москве и других городах с восточными товарами — шелковыми и хлопчатобумажными тканями, красками.

В 1588 году в устье Терека появилась первая русская крепость на Северном Кавказе, и в 1590-х годах в титул русских царей было внесено добавление: «…государь Иверские земли карталинских и грузинских царей и Кабардинские земли черкасских и горских князей… государь».

Отношения с Ираном — основным соперником Турции в Закавказье — традиционно были дружественными. Шах Аббас I (1587-1629) обещал уступить России Дербент и Баку, как только отобьет их у турок. Борис Годунов в 1600 году отправил в Персию посольство, которое везло не только традиционные подарки («медведь-гонец, кобель да сука меделянские»), но и «два куба винных с трубами и с покрышки и с таганы». Царский самогонный аппарат стал первым известным нам случаем технической помощи восточному соседу{34}. Тот же Аббас I не только сразу признал новую династию Романовых, но выделил русскому правительству заем в семь тысяч рублей и прислал в 1625 году в дар царю Михаилу роскошный трон и реликвию — ризу Богородицы.

Во время войн между Ираном и Турцией дагестанские владетели (тарковские шамхалы, аварские нуцалы, кайтагские уцмии[1]) не раз отправляли посольства к царю, а государи выдавали им жалованные грамоты как своим подданным. Одновременно те же правители получали подарки от шаха и выставляли по его требованию конные отряды — таким образом, находились в «опчем холопстве», то есть одновременно признавали себя вассалами «белого царя» в Москве и иранского шаха. В 1639 году наступил мир: султан Мурад IV установил раздел Закавказья с шахом Сефи I, и земли современной Армении, Восточной Грузии и Азербайджана отошли к Ирану; связи шамхалов с Москвой по сравнению с первой половиной XVII века ослабли. В этих условиях дагестанские правители порой отправляли своих послов в Крым, добиваясь помощи султана Турции, и заявляли, что более не хотят «кизылбашенам в подданстве» быть{35}.