Литературные портреты – 2 - Салават Асфатуллин

Когда-то давно обнинский поэт Валерий Прокошин написал и в 1992 году издал в «Золотой аллее» книжечку «Боровск. Провинция», где имелись два ключевых стихотворения. Первое – «Провинция. Свечи огарок…» с такими строчками:

Провинция.Свечи огарокТяжёлый снег, деревьев тени.

Провинция ночных прохожих,Друзей уснувших и уставшихОт суеты и дней похожих,

Провинция.И детский лепетТо сплошь про быт, то сплошь о мудром.

И второе – «Провинция – убогие места…»:

«Провинция – убогие местаТысячелетье варварства и чуда.

Провинция – библейские места,Здесь век пройдёт, пока воскреснет слово.

А через пять лет Вадим Терехин пишет и печатает в восьмом номере журнала «Наш современник» за 1997 год и журнале «Русская провинция» стихотворение «Провинция» с такими начальными строчками:

«Провинция. Вот город над водой,который мне запомнится надолго

Провинция, где Господа гневлю –другой сказал бы: «Где светло и чисто,» –

Провинция. Вот повод для письмакакому-нибудь избранному другу

Провинция. Она ещё жива,хотя и платит дань аукциону

Провинция. Традиции землихранят не только ветхие старушки –

Не правда ли – слишком уж похоже?

Справедливости ради надо отметить, что в последний год у Вадима начал разворачиваться организаторский талант. За короткий период было организовано и блестяще проведено выступление калужских поэтов и музыкантов в стенах Союза писателей России. Подобное выступление сразу десяти поэтов одной области в истории здания на Комсомольском проспекте проводилось всего в третий раз, и как отметил его председатель, является свидетельством признания высокого уровня поэтов области. Огромный интерес вызвал организованный приезд Солженицына в Калужскую область. Когда он заканчивал своё выступление в концертном зале им. Танеева, я сидел и молил Бога, чтобы Солженицын прожил ещё хотя бы 10 лет. Ведь хоть и по привычке, не особенно акцентируя, скороговоркой, он вспоминал свои антисоветские взгляды, но уже доказывал, что так жить, как мы живём сегодня, нельзя. Ещё лет через десять, пожалуй, он поймёт, что власть Советов – высшая форма демократии. А ежегодные дни Паустовского в Тарусе, Пушкинские праздники в Полотняном заводе стали просто доброй традицией, ожидаемой людьми. К ним Вадим имеет самое прямое отношение.

«Рок – композитор»

При первом взгляде на него возникает мысль: «Ух ты, живой композитор!» Крупное, круглое, полноватое лицо полузакрыто водопадом волос из сотен и тысяч колец. Колечки точь в точь, как у породистых каракулевых ягнят. Но нанизаны друг на друга и ниспадают почти до плеч, да ещё цвет темный, с каштановым отливом. Спереди тоже всё полузакрыто, только прямой, мясистый нос выпирает из-под модных очков.

Ну, очень он похож на современного композитора стиля «хеви-металл» или особо забугорную звезду рока из англоязычной страны.

Даже на художника не похож, хотя, казалось бы, сам Бог велел – ведь долгие годы работал художником в газете «Знамя». И сейчас пишет… иконы. Богемнее, импозантнее он выглядит, чем современные художники.

Ни за что не скажешь по внешнему виду, что он писатель. А на самом деле, так оно и есть. Причем, временами очень серьезный в своих исторических романах, обучая нас попутно и старославянскому. А временами весьма живой в своих детективах.

Помню, как его запоздало принимали в 1997 году в Союз писателей России. Понравилось мне очень: встаёт из темного, заднего ряда очень чинного собрания Калужского отделения союза писателей растрепанная, крупная, вспотевшая фигура, проходит через весь зал к столу председателя, кидает на стол семь толстенных томов в суперобложках и небрежно так говорит: «Вот мои рекомендации!» И припечатывает их мясистой лапой. Ни тебе выклянчивания рекомендаций, ни подобострастия, даже просто просительной нотки не прозвучало.

Тут же ряд членов Союза начинают ходатайствовать за него, а ряд других громко вспоминать, что они уже давали ему рекомендации, причем давным-давно. И все дружно, единогласно (уникальный случай для калужского отделения СП) голосуют за приём. Выглядело это прямо как в сказке или американском кино со счастливым концом. Полный «хэппи-энд», красиво – аж жуть!

Пустил бы и я тут умильную слезу, если бы не знал долгих, предшествующих злоключений в течение семи лет по поводу приёма и нелёгкого писательского труда в течение десяти последних лет. Включая, между прочим, и писание романов под столом на коленке во время бурных дебатов и заседаний в редакции ежедневной областной газеты.

Его пример, наверное, в тысячный раз подтверждает старую, как мир, истину: «К таланту нужно приложить много-много труда». И только тогда получится что-то запоминающееся.

Конечно, в первую очередь нужен талант. Во-вторую – труд. Но вот на третьей стадии очень нужно понимающее и сочуствующее издательство. Как тут не вспомнить добрым словом издательство писателей «Золотая аллея» и лично редактора Солнцеву. Многим оно помогло впервые увидеть свет, ну а Александру Ларину просто-напросто сделало имя.

Шесть из восьми книг, со второй по седьмую, выпустила «… аллея», которые и стали для Александра золотыми ключиками. Вот они:

Детективная повесть «Выстрел на зимнике», 1991 г.; Приключенческие повести «Москва, март 1935-го», 1991 г.; Исторический роман «Оружейничий», 1992 г.; Исторические повести «Тайный Офеня», 1994 г.; Исторический роман «Не принимай крещенья дважды», 1994 г.;

Детективные повести и роман «Оборотни в Сан-Суси», 1995 г.

Имея шесть таких ключей да плюс первую книгу «Набат» (1990 г.) от Приокского издательства, можно было уже ногой открывать двери московских издательств. Что Александр и сделал, издав в одном из них в 1996 году «Якутский синдром». Хотя и там не всё так просто. Я вот до его случая не знал – оказывается, чтобы издать детектив серии «Черная кошка» в издательстве «ЭКСМО» (спонсор «Что? Где? Когда?»), надо пройти через сито шести независимых рецензий. Вообще-то, если экономически подумать, так и должно быть – ведь чтобы издать и продать 30 тысяч экземпляров одной книги (а это громаднейший тираж по нынешним временам), всё должно быть чики-чики.

Ларин достойно прошёл это сито и, более того, у него на корню купили рукописи на пять книг (!). Первая из которых, «Двойной крест», уже выходит в декабре этого года. И теперь по способу зарабатывания на жизнь он один из немногих профессионалов, то есть живёт только на гонорары. Тут надо сразу сказать, ему крупно повезло – он встретил издательство, которое и издаёт, и само же продаёт тираж.

Таких издательств в стране осталось считанные единицы. Большинство пошли по легкому пути: «Вы нам деньги, а мы вам – тираж. И делайте с ним, что хотите».

Вот и ходят писатели, почти как уличные торговцы, вразнос торгуя своими книжками. Какой срам для государства! Особенно для такого, как Россия, где писатель всегда был больше, чем писатель. А теперь его превращают в торгаша со всеми вытекающими отсюда последствиями. Это только на видимом плане, а что творится на тонком плане из-за этого безобразия!

Да и на гонорары чтоб прожить, надо издавать по две толстые книги каждый год. А это, поверьте, каторжный труд, иссушающий мозг.

Процитировать 8 романов, как вы понимаете, я не смогу, никакого места не хватит. Ограничусь только рассказом «Черный квадрат «из восьмого номера журнала «Наш современник» за текущий год:

«… мужчина должен совершать пос-туп-ки. Вот…»

«… А что, восточные гаремы не зря придуманы: опыт тысячелетий. Только сейчас и начал понимать, что такое женщина.»

«Одну любить – действительно почти подвиг, сам проверил: не каждому под силу».

«Художнику, которого… может обидеть каждый, живётся нынче оч-чень трудно».

Тост: «За тишину в душе. Без нее нельзя жить».

«Надо в себе сохранить человеческое, а то ведь живем, как придется, стали забывать, кто мы, откуда и зачем».

В жизни он простой, компанейский, запросто откликается просто на «Сашу». Но в пьяном угаре невыносим, может и оскорбить, и в драку влезть. Держится и выглядит на тридцать лет, а подсчитал по журналу и… чуть со стула не упал. Не поверил глазам, пересчитал и снова поперхнулся.

Оказывается, ему уже пятьдесят! А если быть совсем уж точным, то 23 апреля исполнилось 51. Ведь он же не всё время в тёплом кабинете за письменном столом сидел. В том числе и на заводе работал, и пять лет мотался по геофизическим экспедициям. А в экспедициях ленивые не задерживаются, выметаются через месяц. Там, как на фронте, – мужское братство и сразу видно, кто чего стоит. И работа на износ.