Чужая воля - Юрий Леж

Деловито и внимательно, как обычно, старик запер на ключ дверь и направился в дальний, едва видимый конец коридора, оттуда было удобнее выйти прямо во двор, где его ждала служебная машина с казенным же водителем, дремавшим за рулем. Чести такой удостаивались немногие, а из простых судей, пожалуй, Иван Кузьмич был единственным, но — заслужил, ей-ей, заслужил старик своей долгой, пусть и небезупречной службой во имя закона, чуть больше пятидесяти лет отдал он Городскому федеральному суду.

По коридору старый судья успел пройти, пожалуй, половину потребного расстояния, когда от одной из псевдоколонн отделились две фигурки — невысокие, щупленькие, под стать игре света и тени, создаваемой слабеньким внешним городским освещением — и как-то плавно, но быстро и ловко переместились к Ивану Кузьмичу, взяв того в профессиональные «клещи». Остановившаяся слева от старика фигурка оказалась совсем молоденькой девчушкой, дай бог, лет девятнадцати, а то и меньше, с короткой стрижкой блеклых блондинистых волос, не красавица, но и не дурнушка, одетая в короткую темно-серую кожаную куртку и похожего цвета узкие брючки. А справа, ближе к бесконечному ряду запертых дверей — юноша слегка постарше, росточком чуть выше своей спутницы, в курточке чуть подлиннее, в брюках пошире, да и волосы у него, на взгляд старика, были погуще и ниспадали на воротник ухоженной русой волной.

— Ну, и чего вам, ребятки? — чуть насмешливо поинтересовался судья, сбив своим вопросом подготовленные слова неожиданных гостей, которые хотя и не рассчитывали напугать своим появлением Ивана Кузьмича, но ошарашить, выбить из колеи и взять инициативу в разговоре в свои руки явно готовились.

Впрочем, напугать старика было трудно, с возрастом, пережив и трудности предыдущего правления военных, и непонятные радости внезапной демократизации, и парочку не подстроенных, реальных покушений на свою жизнь, и с десяток истеричных инсценировок, он давно перестал бояться и смерти, и боли, тем более, первую дожидаться — старик это отлично осознавал — оставалось не так уж и долго. А на внезапных, будто вырастающих из стен в запертой и охраняемой комнате, визитеров судья насмотрелся пару десятков лет назад, в самом начале демократических перемен, в избытке. А вот для молодой парочки, перехватившей старика в ночном пустынном коридоре здания суда, его реакция оказалась неожиданной, нарушающий где-то и кем-то заранее прописанный сценарий. Впрочем, зачем грешить, может, и сценария-то никакого не было?..

Демонстративно отпрянув от старика на полшага, девчушка задумчиво почесала в затылке, будто обдумывая его неожиданный вопрос, и, отвечая, задала свой, не менее интересный:

— А я что же — на девушку по вызову не похожа?

Вот тут и судья несколько оторопел, присматриваясь насколько возможно это сделать было в коридорном полумраке к нежданной гостье. Правда, пауза не затянулась, старик умел быстро соображать и за словом в карман не лазил.

— Нет, не похожа, — покачал головой Иван Кузьмич. — Тебя это огорчает?

— Ну, вот, — совсем, было, расстроилась девчушка, с укоризной обращаясь к своему спутнику: — А ты говорил — прокатит, прокатит… а прокатили нас с тобой, Валерик.

— Он — Валерик, — поддержал тему знакомства старик. — А ты?

— По документам — Марина, — вздохнула девчушка. — Но обычно меня называют — Некта, и к этому имени я давно привыкла.

— Так все ж таки — чего вам нужно, мои юные друзья? — переспросил судья, для которого с высоты почти девяноста лет все люди моложе шестидесяти вполне подходили под определение «юные».

— Откровенно говоря, мы всего лишь хотели вас проводить, — огорошила старика Некта и тут же уточнила: — До дома.

— Однако я еду довольно далеко, за город, — удивился Иван Кузьмич. — Вы собирались туда меня провожать?

— Именно, — наконец-то подал голос Валерик, но этим словечком и ограничивший свое участие в разговоре.

На несколько секунд старик задумался, но, видимо, совершенное совсем недавно нарушение судейских обычаев настроило его на авантюрный лад.

— А — поехали, — улыбнувшись, решительно тряхнул седой головой судья. — Вот только как же вас водителю-то представить? Он у меня парень дотошный, похоже, в судейском департаменте лишь по совместительству служит, а на самом деле — кое-где посерьезнее…

— А чего беспокоиться? Мы оба — практиканты при Городском суде, — весело отозвалась Некта, чрезвычайно довольная, что все сложилось так, как и хотелось, да при этом еще — без нервотрепки, длительных уговоров, каких-то невнятных доказательств, что именно сегодня ночью она и Валерик должны быть в судейской машине. — Даже документы имеются… настоящие. Ну, совсем, как настоящие.

— Ох, кажется мне, лихие вы ребята, — откровенно подмигнул девчушке старик, и ей в этот момент показалось, что он сбросил лет сорок.

— Какие есть… — в тон собеседнику отозвалась Некта.

… в машине — просторном новеньком лимузине еще вкусно попахивающем свежей кожей сидений — устроились, как и было задумано: Валерик впереди, рядом с водителем, в самом деле достаточно серьезным, кажется, даже озабоченным безопасностью старика крепким парнем лет тридцати в просторном пиджаке, под которым можно было спрятать не только скрытую кобуру револьвера, но и небольшой пистолет-пулемет. А вот Некта устроилась позади, рядом с Иваном Кузьмичом, и сразу же начала легкий, ни к чему не обязывающий треп про нудность судебных заседаний, про дотошность и буквоедство секретарей, про излишнюю строгость приставов. Досталось от нее и горожанам, уже несколько десятилетий, как избавившихся от звания столичных жителей, но до сих пор остающимися ими в душе.

«Артистка, — с долей сдержанного восхищения подумал старик. — Ведь вся — на нервах, чего-то ждет, чего-то плохого, а как изображает из себя беззаботную веселость…» Обмануть судью наигрышем, притворством было практически невозможно, колоссальный жизненный опыт на пару с врожденной интуицией позволяли ему легко отличать искренность от актерской игры — даже гениальной. Но вот эта самая интуиция ничего не говорила про возможные опасности на ночной дороге. Молчала и даже успокаивала старика, мол, всё это, затеянное новыми юными знакомцами, лишнее беспокойство и простая перестраховка. Чья и зачем — судья почему-то предпочел не думать, побаиваясь утонуть запутанном клубке вариантов и догадок.

Вот так — под легкий разговор в сущности ни о чем мощный автомобиль быстро преодолел городские улицы, по ночному времени избавившиеся от большинства машин, так досаждающих горожанам в дневное время, и вырвался на загородную, ухоженную и пустынную трассу, по которой лишь изредка, да и то в основном в попутном направлении, проносились гораздо более роскошные и дорогие представители класса четырехколесных — местечко, в котором располагался загородный дом судьи, уже давным-давно облюбовала местная элита, начиная от градоначальника и заканчивая руководителями департаментов-синекур, как-то, природоохранного, санитарно-эпидемиологического, по связям с религиозными структурами и еще бог ведает каких, придуманных для заслуженных людей, радеющих о благе демократических перемен, их детей и многочисленных родственников. Сильные, белесые огни фар то и дело выхватывали ровную, чистенькую ленту ухоженной трассы, темную стену хвойного леса, подступающую практически вплотную к дороге, километровые столбики на обочине, слабенько светящиеся в темноте желто-оранжевыми «шляпками». Машина разогналась далеко за сотню километров в час, но уверенное поведение за рулем серьезного и собранного охранника-водителя, получающего основную зарплату в какой-то из многочисленных спецслужб, не давало никаких поводов для беспокойства до той самой секунды… которая обещала стать роковой…

…время, казалось, ощутимо замедлило свой бег… Некта, в очередной раз глянув в глаза старика, уловила их неожиданную неподвижную остекленелость и поняла — он в предвкушении смерти. Такое состояние в случайном разговоре кто-то из бесов назвал «отсроченной гибелью». В этот момент человек впадает в подобие прострации и охотно идет навстречу предначертанному окончанию жизни, как бы, не сознавая очевидного будущего. И лишь метафизические способности не живой, а живущей позволили девчушке уловить этот момент, обыкновенно длящийся доли секунды.

— Валерик! Memento mori!!!

Впрочем, растянувшийся во времени на пару секунд крик Некты был излишним. Её напарник явно прозевал нужный миг и теперь изо всех сил тянул на себя рулевое колесо, преодолевая серьезное сопротивление железных мышц водителя, успевшего также, как старик, впасть в «отсроченную погибель», застывшего и невидящим взглядом буровившего лобовое стекло. При этом левой ногой Валерик зачем-то отчаянно старался дотянуться до педали тормоза, будто не понимая, что может последовать за этим…