Три нити - Эдвард Нэштон

высокого мужчины в белом тюрбане. Профессор Анил Пратап родился и жил в Англии, но никогда не забывал своего происхождения, особенно сейчас, когда родственники нашли ему невесту из богатой семьи и нужно было соблюсти все традиции для знакомства с её родителями. Необходимо было лично приехать к ним в дом с подарками для будущей родни. Иначе он никогда бы не покинул стен своей лаборатории в одном из исследовательских центров, ученый до мозга костей, он редко отвлекался от своей науки. Вильяму же поручили выкрасть, уговорить запугать, сделать что угодно, но привезти профессора в Америку.

Ему не первый раз поручали подобные дела, в его подчинении была своя слаженная группа, которая похищала талантливых ученых, исследователей, программистов для заказчиков. Если не получалось похитить, их ликвидировали. Его хозяевам были нужны лучшие умы, они их собирали у себя, холили и берегли, как антикварные редкости. Но и требовали отдачи. Кто не желал, гнил в тюрьмах по надуманным обвинениям. Система работала хорошо и не давала сбоев.

Вильям почти год искал доступ к профессору, чтобы сделать предложение, от которого тот не смог бы отказаться, но он и жил, и работал на строго охраняемой территории. Хозяева начали проявлять недовольство, требуя решить вопрос радикально, но тут выпал шанс, один на миллион, и затворник профессор покинул свой институт и направился не куда-нибудь, а в Америку. Теперь только перехватить его по прилету и дело сделано.

Самолет вылетал через полчаса, он взял билет на тот же рейс, что и профессор, только не в люксе, а в бизнес-классе, не стоило маячить перед ним заранее. А в аэропорту его будут ждать верные люди. Там этого индийца уже никто не хватится.

Вильям прошел регистрацию следом за Анилом, так же проследовал за ним и на посадку. Специально задержался в салоне, чтобы увидеть, как профессор убирает ручную кладь и усаживается в свое кресло. Только после этого прошел к своему месту. Какое-то время люди рассаживались, наконец загорелось табло, загудели моторы, лайнер начал свой разбег по взлетной полосе. Сначала медленно, потом быстрее, момент отрыва самолета от земли всегда был для него сродни небольшому волшебству, и Вильям ждал его с замирением сердца. Хоть и довелось летать уже не один десяток раз, но детский восторг от этого не пропадал. Теперь предстоит долгий полет, можно немного расслабиться. Мужчина давно связался со своими людьми, они не дадут профессору сделать ни одного шага в сторону от намеченного маршрута, и доставят его к заказчику так, что он ничего не успеет понять. Сначала будет такси, с проверенным водителем, потом небольшое путешествие на поезде, по частной железной дороге.

Весь полет Вильям проспал, с его работой полноценный сон давно стал огромной роскошью, поэтому возможность расслабиться и просто отдохнуть, организм воспринял с восторгом. И ему не мешали ни пассажиры с детьми, ни гул моторов самолета.

В здании аэропорта привычно толпились встречающие, белый тюрбан профессора был отлично заметен, и мужчина не боялся потерять его. В толпе встречающих уже были его люди, он со спокойной совестью, словно эстафетную палочку, передал профессора под их наблюдение и направился к нужной машине и приготовился ждать.

Очень скоро дверца распахнулась, светило науки, профессора Анила Пратапа, под видом пьяного тела, погрузили в машину. Осталась самая малость, довезти это тело до заказчика.

Машина, мягко покачиваясь резво мчалась по старой дороге, попутчики молчали, обсуждать им было нечего, все всё давно обсудили и Вилли это всегда устраивало. Немногословный по своей природе он подбирал таких же людей в свою группу. Примерно через час показалась старая, полузаброшенная железнодорожная станция.

Здесь под парами их ждал старый, будто сошедший со страниц исторического романа поезд. Его люди помогли дотащить спящего профессора до вагона, погрузили его купе, и удалились. Они с заказчиком никаких дел не имели, им сюда хода не было.

Поезд засвистел, выпустил облако черного дыма из трубы и пара из-под колес и медленно тронулся с места.

Несколько часов вдоль однообразно — унылого пейзажа с кукурузными полями, запорошенными желтой пылью, навевали скуку. Несколько раз по вагону прошла некрасивая престарелая проводница, лицом и статью похожая на потасканную полковую лошадь.

— Сколько нам еще ехать? — Не выдержав раздраженно спросил он.

— Вилли, сколько надо, столько и будем ехать. — Надменно произнесла женщина. — Или ты куда-то спешишь? Тогда мы поможем тебе сойти с поезда в ближайшем тоннеле… ногами вперед. Ты уже по уши в наших делах, так что засунь свое недовольство в одно место и наслаждайся пасторальными видами из окна.

От неожиданности Вилли впал в ступор, конечно, как он мог подумать, что заказчик отставит его без внимания? Он мысленно выругался и снова уставился в окно. Дорога уходила в горы, и главной и основной её достопримечательностью явился тоннель, в который влетел поезд на полном ходу.

Внезапно, что-то пошло не так, размеренное покачивание и ритмичный стук колес сменились дикой тряской и сильным треском. Он куда-то полетел, что-то на него упало, больно ударило по затылку и все пропало, навалившись глубокой, вязкой тишиной.

В себя он пришел оттого, что ветер сильно обдувал его, унося тепло тела. Вилли разлепил глаза: он лежал на открытой платформе, рядом с ним виднелся белый тюрбан профессора и еще чье-то лежащее спиной к нему тело, с длинными волосами, выкрашенными в зеленый цвет, в растянутой футболке и джинсах.

Платформой управлял одетый в белую хламиду краснокожий. Вилли попытался вспомнить, кого он ему напоминает, и снова вырубился.

Трое в лодке, не считая…

Профессор Анил Пратап очнулся.

Наверное, из всех его пробуждений это было самое неприятное. Да, ему приходилось засыпать в лаборатории, от чего потом сильно ломило шею, засыпать в метро, в частном самолёте, во время долгой поездки на автомобиле. Он мог бы гордиться тем, что никогда не засыпал во время конференций, даже если они были очень нудными и по сути являлись заполнением часов для галочки в очередном бюрократическом документе. Вот только это, по мнению Пратапа, был ни разу не повод для гордости. Каждый из его коллег заслуживал уважения. Конечно, кроме тех, кто нёс бред и работал исключительно ради денег.

Однако сейчас было плохо, гораздо хуже, чем во время многосуточных работ в лаборатории с аспирантами. Болело всё тело: его как будто крутили на центрифуге. Во рту ощущался противный кислый вкус, как от испортившейся питательной среды для выращивания псевдомонад. А голова гудела, точно её везли на спотыкающейся колёсной повозке.

Повозке…

И дует сухой,