Ямато-моногатари - unknown

11

Ныне покойный вельможа Минамото-дайнагон долгие годы жил в любви с Госпожой из Восточных покоев, дочерью Тадафуса[47]. Но вот увлекся он юной принцессой Тэйдзиин[48], отдалил­ся от прежней дамы, и так прошло время. Были у них с Госпо­жой из Восточных покоев дети, поэтому беседовать они не пере­стали и жили в одном месте.

И вот он послал ей:

Сумиёси-ноМацу наранаку-ниХисасику моКими то нэну ё ноНарини кэру кана

Не сосны мы с тобой,Что растут в Сумиёси,Но как же долгоТе ночи, что с тобою мы врозь,Уже тянутся[49].

Так он послал ей, и она ответила:

Хисасику ваОмохоэнэдомоСуми-но э-ноМацу я футатабиОхикахарураму

Что слишком долго —Не показалось мне,Но в бухте СуминоэСосны заново,Верно, успели вырасти[50] —

таков был ее ответ.

12

Когда этот вельможа завязал отношения с принцессой, сам государь соизволил быть у них посредником. В первое время, когда кавалер тайно навещал ее каждую ночь, он как-то, вернувшись от нее домой, так сложил:

Аку то ихэбаСидзугокоронакиХару-но ё-ноЮмэ то я кими-воЕру номи ва мин

Когда говорят мне, что рассветает, [кажется мне],Что ты сонБеспокойного сердцаВ весеннюю ночь.Ведь только ночью я вижу тебя[51].

13

Кавалер по имени Фудзивара-но Тиканэ[52], чиновник третьего ранга правого конюшенного приказа, был женат на даме по имени Тосико. У них было много детей, и жили они долгое время в любви, как вдруг Тосико скончалась. Кавалер безгранично предавался горю. Была одна фрейлина, Итидзё-но кими[53], которая дружила с Тосико. Но тут что-то совсем она перестала появляться в доме. «Странно это», – думал кавалер и вот как-то, увидев девушку – рассыльную этой фрейлины, что не приходила, так сложил:

Омохики яСугиниси хито-ноКанасики-ниКими саэ цуракуНараму моно то ва

«Думал ли я,ГрустяОб ушедшей жене,Что ты бесчувственнойБудешь?

отвечай!» – так он сказал, и ответом было:

Наки хито-воКими га никаку ниКакэдзи то тэНакунаку синобуХодо наурамисо

Я старалась,Чтоб ты не услышалО той, кого не стало,Плакала тайно.Так не укоряй же меня[54].

14

Детское имя младшей сестры Кита-но ката, госпожи из Северных покоев, супруги нынешнего господина[55], было Офунэ. Была она возлюбленной экс-императора Ёдзэй[56]. Однажды долго он к ней не приходил, и она послала ему:

Аратама-ноТоси ва хэнэдомоСарусава-ноИкэ-но тамамо ваМицубэкарикэри

С яшмой схожиеГоды еще и не прошли,Но в Сарусава-Пруду водорослиСтали видны тебе[57].

15

А еще было так: во дворец Цуридоно он[58] призвал фрейлину по имени Вакаса-но го, а потом больше не звал ее к себе, и она, сложив послание, ему отправила:

Кадзу нарануМи-ни оку ёхи-ноСиратама ваХикаримиэсасуМоно-ни дзо арикэру

На мое ничтожноеТело выпавшая вечерняяРоса, с белой яшмой схожая,И та, сверкнув, гаснет,Таков мой удел[59] —

так сложив, ему отправила, и он, прочитав, соизволил сказать: «Какое удивительно искусное стихотворение!»

16

Сукэ-но го[60], фрейлина императора-монаха Ёдзэй, отправила в дом сёсё[61], ее приемного отца:

Хару-но но ваХарукэнагара моВасурэгусаОфуру ва миюруМоно-ни дзо арикэри

Весенних полейБеспредельна ширь.Но «забудь-трава»,Что на них растет,Мне все же видна.

Сёсё ответил:

Хару-но но-ниОхидзи то дзо омофуВасурэгусаЦураки кокоро-ноТанэ си накэрэба

В весенних полях,Думаю, и вовсе не растет«Забудь-трава».Ведь нету в сердцеИ семян равнодушия[62].

17

В доме Идэха-но го[63], фрейлины покойного Сикибугё-но мия[64], навещал ее приемный отец, сёсё. Но вот отношения[65] их прервались, и вскоре после того, как расстались они, дама послала сёсё письмо, прикрепив его к метелке мисканта сусуки. На это сёсё:

Акикадзэ-ноНабику обана ваМукаси ёриТамото-ни нитэ дзоКохисикарикэри

Под осенним ветромСклоняющийся мискант обана[66],Как издавна говорят,С рукавом возлюбленной схож.[Смотрю на него] – и полон любви к тебе.

Идэха-но го отвечала:

Тамото-то моСинобадзарамасиАки кадзэ-ниНабику обана-ноОдорокасадзу ва

О рукавеТы, верно, не вспомнил бы,Если б под осенним ветромСклоняющемуся мисканту обанаНе удивился.

18

Сикибугё-но мия, ныне покойный, порвал с фрейлиной Нидзё-но миясудокоро[67], и вот в седьмой день первой луны следующего года послала она ему молодые побеги[68]:

Фурусато-тоАрэниси ядо-ноКуса-но ха моКими-га тамэ то дзоМадзу ва цумицуру

У заброшенного моего жилища,Что родным домом ты звал,Побеги травыДля тебяЯ прежде всего собрала.

19

Ту же даму однажды как-то долго принц не посещал, и вот наступила осень, и дама:

Ё-ни фурэдоКохи-но сэну ми-ноЮфу сарэбаСудзуро-ни моно-ноКанасики я на дзо

Хоть и живу в этом мире,Но никто не дарит меня любовью,Отчего же, когда наступает вечер,НевольноПечалюсь я?

так сложила, и ей в ответ:

ЮфугурэниМоноомофу кото ваКаминадзукиВага мо сигурэ-ниОторадзарикэри

В пору вечернего закатаЯ полон тоски по тебе,И десятой луныМелкий, холодный дождьНе так сильно льется, как слезы мои —

так он сложил. Не сильна была его привязанность к даме, и стихотворение он сложил дурное.

20

Принцесса Кацура-но мико[69] всей душой полюбила Сикибугё-но мия, ныне покойного, и навещала его. Как-то она перестала бывать у него и однажды ночью, когда луна была особенно прекрасна, соизволила послать ему письмо:

Хисаката-ноСоранару цуки-ноМи нарисэбаЮку то мо миэдэКими ва митэмаси

В извечномНебе луноюЕсли б была я,Невидимая, приходила бК тебе на свиданье[70] —

таково было ее послание.

21

Когда Рё-сесё[71] был в чине хёэ-но сукэ, он часто бывал у Гэму-но мёбу. Однажды из ее дома пришло послание:

Касихаги-ноМори-но ситакусаВоину то моМи-во итадзура-ниНасадзу мо аранаму

В дубовойРоще траваХоть и вырастет,Все же пусть для тебя я пустой забавойНе стану[72].

Ответ на него таков:

Касихаги-ноМори-но ситакусаВои-но ёниКакару омохи ваАрадзи то дзо омофу

В дубовойРоще траваПусть вырастает,Но мысли этиОставь – так я разумею[73].

22

Когда Рё-сёсё потребовалась кожа на тесемки, привязывающие меч к поясу, Гэму-но мёбу сказала: «В моем доме есть», но долго не присылала. Тогда Рё-сёсё:

Адахито-ноТаномэватарисиСомэкава ноИро-но фукаса-воМидэ я яминаму

От ненадежной возлюбленной,Которой я доверял,Кожи крашенойГлубину цветаНе видя, порву с ней[74] —

так написал, и Гэму-но мёбу, пораженная этим стихотворением, приказала отыскать [кожу] и отослать ему.

23

Второй сын экс-императора Ёдзэй[75] долгие годы жил в любви с дочерью тюдзё Нотикагэ, но после того, как он взял в жены пятую дочь[76], уж у той не бывал, и она, отчаявшись его дождаться, горевала безмерно. Прошло много времени, и вдруг он неожиданно приходит, но она, ни слова не вымолвив, убежала и за дверью[77] затворилась. Потом воротился он к себе, а на следующее утро пишет ей: «Почему же, когда я пришел к вам, надеясь поговорить о событиях долгих давних лет, вы от меня сокрылись?» Она же ничего не сказала, а только этим ответила:

Сэканаку-ниТаэтэ таэнисиЯма мидзу-ноТарэ синобэ токаКовэ-о кикасэму

Хоть и нет запруды,Но совсем иссяк.Горный поток,Так кому же «вспомни обо мне»Сказать бы могла я?[78]

24

Во времена прежнего императора[79] дочь удайдзина[80], правого министра, служила камер-фрейлиной и бывала во дворце. В глубине души она все ждала, что государь призовет ее, но он не призывал, и тогда она ему послала:

Хигураси-ниКими мацу яма-ноХототогисуТовану токи-ни дзоКовэ мо осиману

ЦикадуЖдущая горнаяКукушка,Не пришли к тебе,И ты плачешь, слез не жалея[81] —

так она сложила.

25

Монах по имени Нэмугаку[82], удалившийся в горы Хиэ, там, в горах, поселился и однажды, увидев засохшую сосну у жилища безвременно скончавшегося монаха, славившегося великой добродетелью: