Записки узника Дахау. Arbeit Macht Frei - Иван Изолов

До войны жена накрывала огромной стол, богатый разными блюдами. Сейчас же я мечтаю о куске крапивного хлеба и глотке воды. Война отбирает у нас всё.

19 февраля

Надзиратель Фромм де Бур на глазах нашего блока изнасиловал еврейку. Девочке всего 16 лет, но плевать он хотел на это. Животное есть животное. Он душил её, а его сослуживцы хлопали, свистели и раззадоривали его. А я лишь мог беспомощно смотреть на все эти зверства.

25 февраля

Сегодня немцы добились успеха на одном из фронтов. Не знаю, что за операцию они проводили, но радуются так, будто уже окончательно победили. Поэтому у надзирателей хорошее настроение, они сегодня били нас не так сильно, как обычно. Это не милосердие и не раскаяние, а всего лишь ещё одно унизительное действие. Мол, мы Вас и так всех уничтожим. Сегодня ударим тебя чуть слабее, а завтра одним ударом отсечем огромной кусок плоти с твоей спины.

28 февраля

128 заключенных скончались от закрытой формы туберкулёза. Так нам сказал начальник лагеря. Кто его знает, врал он или нет. Быть может, их просто отравили. Да, немцы любили добавлять различные яды в еду заключенным. Мы для них биоматериал, который нужно испытывать на прочность. Я молюсь Богу, чтобы меня не забрали в лабораторию для опытов.

5 марта

Я уже позабыл, как выглядит лицо моего сына Якова. Ничего не слышал о нём с тех пор, как нас с ним разделили при переводе из гетто в Варшаве. Немцам вообще нравилось разлучать семьи. Ребенка могли отправить в Рурскую область работать на шахтах, а отца, к примеру, перевести в Аушвиц.

17 марта

У меня загноилась нога. Видимо, в рану попала грязь. Врачам меня показывать не стали. Наверное, я слишком старый по их мерках, чтобы сохранить мне жизнь хотя б на месяц

26 марта

Мне наконец-то несказанно повезло. Я познакомился с Хиршем, он врач по образованию. Он-то мне и помог. На коленях умолял надзирателя показать меня врачу, чтобы тот смог дать лекарство. Хирш переживал за мою жизнь больше, чем за свою. Он врач, давал клятву.

Для него жизнь человека превыше всего. Толстый противный надзиратель сжалился на бедным Хиршем. Меня отвели к врачу. Врач нанёс на рану какую-то мазь и сказал, что мне в любом случае осталось недолго.

3 апреля

Сегодня во время работы на шахте я потерял сознание. Хирш сказал мне, что надзиратели пытались привести меня в чувство, нанося по моему животу удары ногами. Потом подняли с земли, облили грязной помойной водой, ударили пару раз по лицу, и я наконец очнулся.

8 апреля

Я чувствую, что жизненные силы покидают меня. Меня с утра стошнило, а вечером поднялась температура. Теряю аппетит, слабостях в руках. Адски болит спина и ломит в груди. Думаю, мне осталось от силы недели две.

11 апреля

Не могу встать с земли. Надзиратели что-то долго говорили на своём языке и тыкали в меня пальцем. Видимо, поняли, что я уже не жилец, и оставили умирать.

13 апреля

Не чувствую ног. Блюю кровью. Несколько раз терял сознание. Хирш, как мне сказали другие пленники, вчера застрелили. Он не выполнил требования надзирателя – отказался стрелять в другого еврея. Хирш в упор выстрелили в голову из автомата, а затем выпустили в его мертвое тело ещё пару очередей для устрашения остальных узников.

18 апреля

* Непонятные зарисовки, сделанные полях дневника*

Я…хочу к родным… Поскорее бы увидеть их…

19 апреля

* Надписи, которые невозможно разобрать. Он вроде как говорит о том, что ему приснились жена и сын.*

24 апреля

* Фрагменты какой-то молитвы на иврите* . Я…умираю…это мой конец…*

25 апреля

* Надпись, сделанная кем-то другим.*

Он умер сегодня в час дня. Да примет господь его душу.

Послесловие автора

Дневник показывает, как война разрушает жизнь не одного человека, но многих людей. Автор дневника делится своими переживаниями, рассуждениями и эмоциями. При первом чтении мурашки бегут по коже, а ноги нервно трясутся. Автор дневника, по всей видимости, был польским евреем. Его вместе с сыном сначала держали в гетто, о чём он сам и пишет, а затем перевели в Дахау. Возможно, до перевода в концлагерь он находился ещё в каком-то месте, но об этом нет никаких упоминаний в его работе. В настоящее время дневник находится в качестве музейного экспоната в Варшаве.