Реквием по любви. Грехи отцов (СИ) - Сладкова Людмила Викторовна "Dusiashka"

Далее в руки ей попался небольшой блокнот, сплошь и рядом исписанный иностранными фразами. Ничего не скажешь, мама была сентиментальной – вела личный дневник, хоть и умело шифровала содержимое. Запечатанные письменные конверты с жирными цифрами «один» и «два» девушка отложила в сторону. Тут же потянулась к небольшой круглой коробочке. Открыла и ахнула. Аккуратно срезанный пучок волос.

Не рыжий! Темный. Частичка отца…

Дрожащим пальцем прикоснулась и прохрипела севшим голосом:

— Мягкие!

На дне лежали золотые украшения с камнями. Кольца. Серьги. Браслеты. Не битком, как в пиратском сундуке с сокровищами, но по нескольку пар. Один предмет явно выделялся. Мужской перстень. Столь огромный, что в нем поместилось бы полтора Лизиных пальца. Рассматривая изделие, она грустно улыбалась. Тоже папино. Казалось, будто сейчас, в этот конкретный момент, происходит воссоединение семьи. Сердце в груди уже отбивало торжественную барабанную дробь. Уверенно, ничего более не опасаясь, Лизавета вскрыла конверт под номером один.

«Моя душа… мой воздух…

Если ты читаешь это письмо, значит, все хорошо. Просто пришло время. Либо же наоборот – очень плохо, и поиск ответов обусловлен необходимостью. А меня нет в живых. Молю Господа, чтобы вариант оказался первым. Но особых надежд не возлагаю… он давно меня не слышит.

Что-то надвигается, доченька. Нутром чувствую. Будто… Кир все крепче обнимает. А я, как прежде, млею… теряю волю и поддаюсь, делая решительный шаг к нему навстречу.

Потому и собрала в одном месте всю важную информацию, которая поможет тебе в дальнейшем во всем разобраться. Пришлось перестраховаться – большинство записей сделано на немецком. Как жаль, что ты не питаешь к языкам такой же страсти, как я. Тем не менее придется постараться и перевести их. Не ленись. И будь осторожна. Никому не доверяй. О втором письме никто не должен знать, милая. И, Лиза, родная… если в твоей жизни все хорошо, не читай его. Не лезь в эту трясину. От нее не отмыться. И прежней уже не стать. Хорошенько подумай!

Сколько раз ты задавала вопрос, от которого я захлебывалась в собственной агонии и сбегала, не в силах унять терзающую сердце боль. Банальное – где мой папа – оборачивалось для меня самой настоящей истерикой. Знаю, виновата. Собой в те моменты не владела. Только и по сей день ничего не изменилось, Лиза. Без него я умираю… снова и снова. А потом вдруг оживаю. Когда слышу требовательное – мамочка! Ты – смысл моей жизни, родная. Все, что я когда-либо делала, имело лишь одну цель – защитить тебя!

Твой отец был бандитом. Вот и сказала. Да, тяжело принять. Но такова правда. Уголовником. Жестоким и беспринципным. Бескомпромиссным. Со всеми.

Но не со мной. Я знала его настоящим. Таким, каким не знал даже родной брат. А когда у нас ты родилась… Боже! Как же он любил тебя, Лиза. Клянусь, я ревновала! С таким трепетом прикасался, что душа замирала, и время останавливалось. У Кира тряслись руки рядом с его кнопочкой. Он так тебя называл – кнопка. Лишний раз сжать боялся своими сильными ручищами.

Как забыть это, дочка? Как вычеркнуть из памяти?

Никогда не забуду и нашу первую встречу. Никогда!

В тот самый миг я видела свою смерть. Свою погибель. Свою бездну. В его глазах...

Тонула в них, не в состоянии совладать с эмоциями, и понимала – принадлежу. Отныне и до последнего вздоха. Это конец. Присвоил. Заклеймил. Поработил. Не словом. Одним лишь взглядом! Кто-то назовет это безумием. Одержимостью. Проклятьем. Я же зову любовью...

Не спеши судить, родная! Я противилась чувствам что было сил! Ведь знала, кто он. Знала, что нельзя. Понимала. Да только проиграла. Лишь в его руках оказалась – и пропала! В своей любви мы были эгоистичны и свирепы. Желая разделить друг с другом вечность, совершенно не думали о последствиях. А платить приходится всегда. Всегда. Забавно, ведь я ни о чем не жалею. И ни за что не отказалась бы от него, даже под дулом пистолета. Лучше смерть. Смерть, с его именем на устах. Но то моя судьба… моя карма. Не твоя.

Ты же, Лиза, должна выжить. Что бы ни происходило. Как бы судьба ни испытывала! Нормальная мать сказала бы – держись подальше от неприятностей. Я же говорю – борись за свое счастье. Никто не имеет права отнять его у тебя. Ты – дочь Черчилля! «Не прогибайся – требуй» – слова твоего отца. Мы рядом. В твоем сердце. Люблю… всегда!»

Руки тряслись. Чтобы не закричать, Лиза до крови губу прикусила.

Понимая, что все – слез сдержать не сможет, спрятала лицо в ладонях.

— Я буду бороться, — шептала бессвязно, раскачиваясь в позе душевнобольного человека. — Обещаю. Я буду. Он ответит… ответит. За все, что сделал с вами. С нами.

— Тише! — раздался успокаивающий голос прямо над ухом. — Тише, моя хорошая. Не надо плакать. Пожалуйста.

Она не сразу сообразила, что Матвей сидит рядом и крепко прижимает к ее себе. Нежно гладит по волосам. Пребывая в шоке, Лиза вскинула на мужчину полный изумления взгляд. Он смотрел с сочувствием и… необъяснимым трепетом, что ли. А Лиза… будто по голове ее хорошенько треснули!

Поняла наконец, что именно в его обществе так настораживало и пугало. Забота? Нет. В его взгляде жажда обладания!

«Господи, да я же нравлюсь ему!»

На ноги вскочила, едва не полетев обратно, споткнувшись о скамейку. Неважно. Лишь бы вырваться! Впрочем, Верещагин и не держал.

— Не бойся меня, Лиза! Не шарахайся, — зачем-то уточнил. — Я жизнь отдать готов, защищая тебя. Уж вреда-то точно не причиню.

Она вытерла лицо от соленой влаги.

— Я и не боюсь.

Проворно сложила все содержимое шкатулки обратно и как бы невзначай, увидела свое обручальное кольцо. Поднесла к лицу и, нахмурившись, сделала вид, что детально изучает.

— Красивое, — подтвердил ее собственные мысли мужчина. — Под цвет твоих глаз. Камень редкий и очень дорогой.

— Мы с мамой – одно лицо. Очевидно, папа подбирал под цвет именно ее глаз. Но и мне подойдет.

Демонстративно начала примерять украшение на разные пальцы. В итоге оставила на правом среднем. Ближе всего к безымянному. К его законному месту. Захлопнув шкатулку, в упор посмотрела на Матвея.

— Мне нужна твоя помощь.

Теперь нахмурился он:

— О чем речь?

— Вчера ты сказал – лишь безмозглый идиот позволил бы сопливой девчонке отправить себя в нокаут. Я к таким не отношусь. Помнишь?

— За свои слова всегда отвечаю.

— То есть в драке ты хорош?

— Не играй со мной в кошки-мышки! — поднялся следом.

— Если бы пришлось драться с Решетниковым, ты победил бы его?

— Не сомневайся. Со мной даже… — отчего-то он запнулся. — Просто не сомневайся.

— Я тоже так хочу!

— Как?

— Знать, что в состоянии защитить саму себя. Я же беспомощна, как червяк!

— У тебя есть я и Даня.

— Мне этого недостаточно, чтобы спокойно спать ночами. Научи меня!

— Ты не рехнулась, случаем?

— Матвей! Пожалуйста! Я же не собираюсь кулачные бои устраивать. Самые элементарные приемы. Обычная самооборона. Мама оставила мне письмо, в котором просила быть сильной и стойкой. Понимаешь?

— Лиза, но ты уже такая. Сильная. Несгибаемая…

— Так ты поможешь? Или Даню просить? — пришлось повысить голос. Ей нужен был ответ. Здесь и сейчас. — Да или нет, Матвей?

Он прожигал ее взглядом. Кадык ходуном ходил.

Не страшно. Терпимо. Держать лицо!

— Поговори с Прокурором. Добро даст – так и быть. Обучу тебя.

Глава 2

— В атаке безнадежна, — недовольно буркнул Матвей. — Не понимаю, каким чудом ты Толю вырубила, если элементарно – глаза закрываешь на момент удара!

Звучало как приговор. Они начали первое занятие на поляне возле дома сразу после захода солнца. Теперь же сумерки стремительно надвигались на землю, порождая в душе необъяснимую тревогу.

Лизавета насупилась, отгоняя от себя мрачные мысли.

Настырно сдула со лба выбившуюся из хвоста прядь волос.

— Я сильная! — упрямо вздернула подбородок, едва ли не вспарывая облака собственным носом. — И выносливая. Не знаешь же, какие нам Ирина Павловна нагрузки дает! Ты бы удивился…