Хронопилот - Владимир Благов

— А это еще кто? — повела бровью Хельга. — Мне он не нравится.

— Генерал Бартон, шеф Хроноразведки, — ответил Алекс.

— Напомню вам, — продолжил генерал, — что ваша задача предельно проста и сводится к следующему. Во-первых, необходимо установить точное время прибытия. Во-вторых, обеспечить чистоту эксперимента, гарантировать строгую секретность и невмешательство сторонних сил. И, наконец, в-третьих, обозначить место посадки с помощью хрономаяков. Мы должны проконтролировать точность наведения Корабля на год прибытия. И еще. Опасайтесь средств ПВО и спецслужб типа советского НКВД или немецкого гестапо. Желаю удачного возвращения! Передаю слово доку Хорну, руководителю эксперимента.

Генерала сменил худой лысеющий очкарик в дорогом строгом костюме.

— Алекс, дружище, поздравляю от всей души! Ты просто молодчина! Я тебе даже по-хорошему завидую. У тебя получилось, но главное — впереди. Главное — это проблема возвращения. Не спеши нажимать кнопку, я на твоем месте не очень торопился бы это сделать. Ты там на всем готовом, лучше не придумаешь. О тебе заботится ОТТО. И, конечно, Хельга… Хельга! Ты меня слышишь? — он помахал ей рукой.

— Пошляк, — хмыкнула Хельга. — Отключи его, Алекс, ничего дельного он не скажет.

— Наверное, один я догадываюсь о месте твоего приземления, — как ни в чем не бывало, продолжал доктор Хорн. — Мы с тобой говорили о Брянске, где ты родился. Ты ведь не упустишь случая побывать на родине, или я ошибаюсь? Ладно, как бы то ни было, желаю тебе приятного путешествия! Вернешься, поделишься впечатлениями. Не забудь только про маяки, всего их у тебя четыре. Если что-то не заладится, то вся надежда на них. Они способны подавать четкие сигналы в течение пятисот лет и, несомненно, дойдут до наших потомков, которые изъездят время вдоль и поперек. Сразу по завершении эксперимента ты возвращаешься, а вся техника, включая Корабль, подлежит уничтожению.

— Бедный ОТТО, мне жаль тебя, — притворно скривила губки Хельга. — Тебя собираются сбросить на Солнце!

— Что поделаешь, фрейлейн, — глубокомысленно изрек Кибермозг. — Такова участь всех, кто служит живым. Меня утешает лишь то, что мое сознание переписано на мнемокристалл и везде последует за пилотом. Нельзя бросаться дорогими игрушками, а мое сознание стоит миллиарды…

После пересечения орбиты Марса Корабль начал торможение. Туманной вишенкой впереди висела Земля.

Алекс Химмель часто уединялся в мнемотеке, копаясь в истории прошедших веков, записанной на компактных кристаллах. Его очень занимала первая половина двадцатого века, эта удивительная, богатая катастрофическими событиями, эпоха революций и мировых войн. Его волновала тяжкая судьба России, где он родился; ее столкновение с нацистской Германией. Он жаждал окунуться в атмосферу обреченного мира, чтобы, вернувшись, понять разницу между отчаянием и надеждой.

Алекс ориентировался на приземление в послевоенном 1947-м году. Он знал, что многие немцы, попавшие в плен, долгое время жили и работали в России, для некоторых она стала второй родиной, прочие — по освобождении — рады были вернуться в фатерлянд.

Может быть, и его неведомый предок остался в России, обзавелся семьей, оброс русскими привычками, по-настоящему полюбил эту радушную непобежденную страну, а свою любовь к ней сумел передать по наследству. Так или иначе, но, несмотря на немецкие фамилию и образ мысли, воспитание и привычки, Алекс чувствовал себя более россиянином, нежели немцем. Германию он не любил (там погибли его родители) и приезжал туда редко, жил в основном в России и Америке. Судьба Америки тоже интересовала Алекса.

Сорок седьмой год… В то жестокое время голод и разруха были повсеместным и закономерным явлением в послевоенной Европе. Только Америка по-прежнему веселилась и карабкалась в небо этажами своих небоскребов.

Но время было совсем непростое — время ядерной конфронтации и безудержной гонки вооружений. И позже еще немало лет мировые весы качались в состоянии неустойчивого равновесия, разновес инициатив сыпался то на чашу жизни, то на чашу смерти, прежде чем наступило время мира, покоя и вселенской гармонии.

ОТТО вел корабль к Земле, которая приближалась с каждым часом. Вот уже она стала похожа на пыльный неспелый каштан. Подсвеченная Солнцем атмосфера пылала рубиновым огнем.

Эфир молчал, и Кибермозг, имитируя сокрушенный вздох, в очередной раз пожаловался на несовершенство земной техники двухсотлетней давности. Алекс по-прежнему был погружен в изучение документов. Хельга скучала и злилась. Свою досаду она вымещала на снарядах в спортзале. О силе ее ударов красноречиво говорили выгнутая дугой перекладина и обломки шведской стенки. Зато, умерив свой пыл, Хельга вновь становилась такой ласковой, что хронопилот вынужден был отрываться от официальных занятий.

В подобные минуты ОТТО чувствовал, как его сознание захлестывает волна непонятной ревности. Он стыдился подобных проявлений, но, тем не менее, каждый раз искал подходящий предлог для того, чтобы нарушить, как он выражался, идиллию. Вот и теперь он поспешил переключить внимание хронопилота на сообщение, с которым можно было и подождать.

— Сэр, срочное сообщение!

— Ну что там у тебя, ОТТО? — отозвался недовольный Алекс. — Опять какая-нибудь видеозапись?

— Только что я перехватил радио Земли! Собственно, это лишь короткий фрагмент выступления одного ответственного лица.

— Алекс, прикажи ему замолчать! — Хельга капризно надула губы.

— Неплохо, ОТТО, но с этим ты ведь мог и повременить. Часом позже, допустим, было бы вполне приемлемо.

— Но, сэр, о радиоперехвате вы приказали докладывать немедленно…

— Да, ты прав, ОТТО. Ну ладно… Выкладывай, что там у тебя.

После этих слов Хельга удивленно взглянула на Алекса, насупилась и, не говоря ни слова, горделиво удалилась.

— Мне эта запись кажется удивительной, сэр, — невозмутимо доложил ОТТО, в душе которого вновь пели птицы и цвели цветы.

Сквозь визг, треск и шипение эфира послышались отрывистые непонятные слова.

— Позволь, ведь это немецкий? — спросил хронопилот.

— Да, сэр, архаичный немецкий. К тому же уровень помех очень высок.

— Только ради этого ты и побеспокоил меня?! — сдвинул брови капитан.

— Нет, что вы, сэр! Вот сейчас будет очень четкий фрагмент. Простите мне мою самонадеянность, сэр, но я спешил порадовать вас. Ведь это Берлинское радио.

— Ценю твое усердие, ОТТО.

Польщенный, Кибермозг сыграл что-то бравурное и включил запись. Из динамиков послышался призывный, временами исступленный, переходящий в крик голос.

«Целенаправленное и последовательное подавление всех психофизических сил противника делает его неспособным ни к сопротивлению, ни даже к объективной оценке реальных потерь. В настоящее время Великая Германия располагает оружием потрясающей силы. Это новая победа немецкой технологии и немецкого гения, решающее значение которого в этой войне предрекал еще сам фюрер. Победоносные немецкие войска скоро сломят прогнившую оборону недобитых частей Красной Армии, и я уверен, что уже через полгода вся территория бывшего Советского Союза будет полностью…»

На этом запись обрывалась.

— И это все? — помолчав, спросил хронопилот.

— Да, сэр, пока все.

— Да-а-а… — протянул Алекс. — Сколько было этих голословных заверений в скорой победе… Мерзкий голос, не правда ли? Какой-то фанатик от нацизма на грани истерики. Скажи, ОТТО, можем ли мы по голосу установить его личность?

— Я уже это сделал. Знал, что вы спросите. Перед вами выступал небезызвестный доктор Геббельс, шеф Имперского бюро пропаганды.

— Неужели? — удивленно сказал хронопилот. — Но если этот шакал еще жив, то…

— То мы немного проскочили расчетную точку прибытия. Вот почему я назвал запись удивительной.

— Вместо сорок седьмого года попали в сорок третий?

— Скорее, даже в сорок второй… Хотя, позволю себе заметить, погрешность относительно невелика — каких-то полтора процента.

— Не думал я, что все будет так просто… Знаешь ли, ОТТО, я до последнего времени боялся верить в успех эксперимента. Даже готовился к худшему.

— Что вы имеете в виду, сэр?

— Ну, что нас, допустим, забросит к динозаврам или вообще размажет по времени.

— Сэр, если вы сомневались в благополучном исходе эксперимента, так почему все же согласились принять в нем участие?

Хронопилот поморщился и, выдержав паузу, пробормотал:

— Позволь твой вопрос оставить без ответа. Скажи лучше, как дела на борту, как чувствует себя наш Корабль?

— Все под контролем, сэр, вы можете быть совершенно спокойны, если за дело берется ОТТО! Теперь остается определиться во времени с точностью до суток и заложить эту информацию в хрономаяки.